Источник, которым пользовался Плутарх, рассказывая о смерти Александра, также вызывает подозрения. Это воспоминания еще одного очевидца тех событий, и звали его Птолемей. Он с детских лет был другом Александра, хотя и был на десять лет старше. Во время правления Александра Птолемей выполнял обязанности личного телохранителя царя и заведовал охраной царской особы. Он никогда не считался выдающимся полководцем, однако после смерти своего повелителя довольно скоро выдвинулся именно как выдающийся военачальник. Он семнадцать лет являлся наместником в Египте, однако, когда в 306 г. до н. э. держава Александра Македонского окончательно распалась, Птолемей провозгласил себя фараоном. Вскоре после этого он начал писать хронику всей жизни Александра, стараясь при этом показать свою роль более значительной, нежели об этом упоминали другие современные авторы. Например, по словам самого Птолемея, он героически проявил себя во время сражения при Иссе в 333 г. до н. э., однако другие источники об этом не упоминают. В целом же большинство историков согласны в том, что сочинение Птолемея вполне достойно доверия, за исключением тех эпизодов из жизни Александра, в которых имеется личная заинтересованность фараона. Так, в частности, нет более важного события в жизни Птолемея, чем смерть Александра, свидетелем которой он стал. И дело даже не в том, что Птолемей присутствовал на последнем пиру, где Александру стало плохо; дело в том, что Птолемей был человеком, лично отвечавшим за жизнь царя, — его телохранителем. И если Александр пал жертвой заговора, значит, его телохранитель плохо выполнил свою работу. Едва ли подобное пятно на репутации могло устраивать египетского фараона, в особенности того, кто основал династию, которая прервалась только в 30 г. до н. э. со смертью царицы Клеопатры. Словом, если только не сам Плутарх исказил факты, касавшиеся смерти Александра Македонского, то его египетские источники точно имели веские причины утверждать, что смерть Александра наступила вследствие естественных причин. Как мы понимаем, в таком случае любой официальный историк, вроде Плутарха, пользующийся официальными же документами и использующий сочинение Птолемея в качестве источника сведений о смертельном заболевании великого царя, будет обвинять всех остальных свидетелей в излишней драматизации событий.
Таким образом, принимая во внимание все вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что первые три источника, из которых мы черпаем сведения о первых симптомах заболевания Александра, поступили от вполне надежных свидетелей. И тогда, получается, что Александр вначале почувствовал странное волнение, а затем его начала бить дрожь, кроме того, он жаловался на какую-то тяжесть или неприятные ощущения в области шеи. Вскоре после этого он почувствовал резкую боль, очевидно, где-то в районе желудка. Два источника, описывая эту боль, сравнивают ее с ударом острым оружием, следовательно, мы можем предположить, что сам Александр описывал ее как резкую и неожиданную. Судя по всему, приступ боли был настолько сильным, что он даже вскрикнул и застонал. Сразу после этого царь упал, и его пришлось выносить из-за стола, хотя он продолжал оставаться в сознании. По всей видимости, боль стремительно распространилась по всему телу, после чего Александр испытывал дискомфорт от любых прикосновений.
Тут следует отметить, что, упоминая о первых симптомах заболевания, источники расходятся в своих показаниях, однако все они практически одинаково повествуют о состоянии царя после того, как его уложили в постель. Так, Диодор сообщает, что Александру той ночью становилось все хуже.
Когда слуги уложили его в постель, они окружили его заботой, но боль становилась все сильнее, и тогда к нему позвали лекарей. Однако никто из них не смог ему помочь, и сильное болезненное недомогание продолжало мучить Александра.
Диодор не приводит каких-либо деталей, однако в «Истории…»говорится, что в ту ночь Александр Великий по-прежнему страдал: его постоянно мучили конвульсии, за которыми следовали периоды бреда или бессознательного состояния.
Всю ночь царь то корчился на своем ложе от боли и все его тело сотрясали конвульсии, то вдруг затихал. А то он вдруг начинал бормотать бессмысленные слова так, словно разговаривал с духами, которые, казалось, окружили его в царской опочивальне.
Плутарх, кроме бреда, упоминает еще и о жажде, которая мучила Александра.
Страдая от лихорадки и сильной жажды, он сделал глоток вина, после которого впал в бессознательное состояние и начал бредить.
На следующий день самочувствие царя улучшилось, хотя он еще не мог встать без посторонней помощи. Вот что сообщает Арриан:
На следующий день его прямо на ложе отнесли в храм, чтобы он, как обычно, мог принести жертвы богам… Оттуда его отнесли к реке [Евфрату], а затем переправили на другой берег в сад, где он совершил омовение и отдохнул.
Согласно Плутарху, «из-за высокого жара он весь день спал в бане». Следует помнить, что во времена Александра посещение бань было средством для облегчения многих заболеваний. В нашем случае в «Истории Александра Великого»сообщается, что «царь повелел слугам оставить его одного в полной темноте, так как и их присутствие и яркий свет были ему невыносимы».
Однако на следующий день состояние Александра значительно улучшилось. Плутарх сообщает, что царь смог даже самостоятельно передвигаться, сыграл партию в кости и даже снова начал принимать пищу:
Он принял ванну и вернулся к себе в опочивальню, а затем некоторое время развлекался игрой в кости с Медием. Вечером он вновь сходил в баню, принес жертвы и с аппетитом поел.
Все источники согласны в том, что в течение следующих двух дней самочувствие Александра постоянно улучшалось. На пятый день он даже принялся составлять планы нового военного похода и подписал несколько приказов своим военачальникам. Однако очень скоро здоровье царя резко ухудшилось. Вот как об этом рассказывается в «Истории Александра Великого»:
Как если бы ему нанесли удар кинжалом, а затем провернули оружие у него в чреве, боль возвратилась, и царь вновь впал в беспамятство, начал бредить, у него начались судороги.
Правда, в вопросе о том, когда именно это произошло, у источников имеются некоторые расхождения. Так, Юстин говорит, что ухудшение самочувствия у больного наступило на шестой день после начала болезни, т. е. 7 июня. Арриан утверждает, что это произошло на следующий день. А Плутарх переносит это событие еще на один день дальше. Тем не менее все авторы сходятся на том, что между 7 и 9 июня состояние Александра ухудшилось значительно больше, чем до того. Согласно Плутарху, полководцы
Александра в этот день решили, что их царь находится при смерти, и пожелали последний раз посетить его, чтобы проститься.
На двадцать пятый [день месяца дариуса, т. е. 9 июня] его перевезли во дворец [на] другом берегу реки, и он немного поспал там. Однако лихорадка не отпускала его, и когда военачальники пришли к нему в опочивальню, он не мог разговаривать, и так продолжалось весь следующий день.
Арриан утверждает, что, хотя Александр не мог разговаривать, он, тем не менее, оставался в сознании.
Когда они вошли, он не мог говорить, но все же попытался поднять голову, и по его глазам было видно, что он узнает каждого, кто входит в опочивальню.
«История…»дает точно такую же картину.
Он узнал своих соратников и поднял голову, чтобы говорить с ними, однако не смог вымолвить ни слова. С той минуты и до самого конца он более не разговаривал.
Юстин также говорит о том, что Александр не мог разговаривать. Однако он мог сидеть и передал Пердикке свой перстень.