Когда они приехали на квартиру, расположенную на самом верхнем этаже большого современного дома, их ожидало еще одно доказательство его экстравагантности.

Квартира была полна цветов — гвоздик с резким запахом, темно-красных и желтых роз. Желтые розы украшали комнату, предназначенную Лайзе, а красные — гостиную.

Тетушка Грайзел прикоснулась к ним с чуть заметным изумлением, что ее встретили таким обилием цветов, за которые ей, разумеется придется заплатить!

— Почему ты не поставил красные розы в комнату Лайзы? — поинтересовалась она. — Желтые больше подошли бы для гостиной!

Питер усмехнулся под ядовитым взглядом тетушки, а Лайза деликатно потупилась.

— Я не хотел, чтобы мои действия показались слишком поспешными, — объяснил Питер, смотря на Лайзу так, что девушка покраснела. — У меня есть планы на сегодняшний день, — сообщил ой. — Прежде всего, Лайза идет со мной на чашку чая!

— Ничего подобного! — возразила ему тетушка. — У меня тоже есть планы: мне надо сделать несколько звонков и кое о чем договориться. А после этого нам надо пройтись по магазинам!

— В столице Испании никто не занимается покупками днем, и вам это прекрасно известно, — невозмутимо ответил Питер. — Это время сиесты.

— Если мы захотим, оно станет для нас временем бодрствования! — заверила его мисс Трейси. — И мы еще не завтракали. Полагаю, ты останешься на ланч! Или «Бахиа Палас» больше угождает твоим вкусам, чем моя Хуанита?

Питер остался на ланч.

«Моя Хуанита» явилась одной из причин, почему визит Лайзы в Мадрид начался весьма успешно. Хуанита — идеальная кухарка, домоправительница — служила у мисс Трёйси вот уже несколько лет. Это была полная женщина, обладавшая типично испанской красотой, искусством замечательной кухни, спокойная, методичная и пунктуальная, что не свойственно испанцам, а главное, обожавшая мисс Трейси. Это она расставила цветы и сочла, что желтые розы очень подойдут юной сеньорите-англичанке, у которой волосы того же цвета. И не была разочарована!

Этим вечером она настояла на том, чтобы самой расчесать волосы девушки, и была восхищена их красотой и шелковистой мягкостью.

— Как лунный свет! — воскликнула она, зачарованно глядя на струящиеся по плечам девушки легкие локоны. Когда ее хозяйка упомянула о косметическом кабинете, она фыркнула: — Вам, сеньора, в вашем возрасте, вероятно, не стоит пренебрегать своей внешностью! Но сеньорите Уоринг!.. Нет! Ей не нужны никакие косметические кабинеты!

Однако мисс Трейси уже договорилась о визите, и на следующий день они с Лайзой отправились в современный салон, где умелые мастера внесли некоторые исправления в их прически, в результате чего волосы Лайзы стали выглядеть еще более блестящими, и даже Хуаните пришлось признать это. Не обошли вниманием и ее ногти, а также снабдили целой коробкой новой косметики, подобранной к цвету ее кожи. Что касается мисс Трейси, то та получила лавандово-голубую подкраску для волос, с помощью которой всегда мечтала преобразить свои белоснежные кудри, и первую за всю жизнь губную помаду.

— Вероятно, я никогда не воспользуюсь ею, — сказала она, — но буду чувствовать себя увереннее, зная, что она лежит в моей сумочке, и я могу с искушенным видом извлечь ее, если захочу!

Как и было задумано, после салона они прошлись по магазинам, а вечером, блистая обновками, отправились с Питером на ужин. На Лайзе было ярко-розовое тюлевое платье с несколькими нижними юбками, шуршащими при ходьбе, и легким корсажем, тесно облегающем всю ее тоненькую фигурку.

Мисс Трейси нарядилась в жемчужно-серый атлас. Она никогда раньше не носила атласа, считая его слишком пышным для своих внушительных габаритов, и когда Лайза убедила ее накинуть на плечи богатое темно-фиолетовое боа, она засомневалась, может ли позволить себе столь неожиданную эмансипацию.

Ее бы больше устроило постепенное приобретение лоска светской пожилой дамы, но Лайза с энтузиазмом убеждала ее одеться именно так.

— Вы прямо преобразились! — заявила она, но, спохватившись, что это может быть расценено как неделикатность, добавила: — Вы могли бы стать такой много лет назад, но никогда не занимались этим. Привыкли к твиду, а ведь вы не созданы для него! Вы можете быть по-настоящему элегантной, если оденетесь в то, что вам идет!

Тетушка Грайзельда засмеялась, как будто это ее позабавило, и ласково ущипнула девушку за щеку:

— Ну, это относится к нам обеим, дорогая. А вы в этой тюлевой вещичке похожи на фею на новогодней елке! Я никогда не назвала бы вас элегантной, но, по-моему, вы очаровательны! Погодите немного, и темные испанские головы быстро закружатся при вашем появлении, — разумеется, я имею в виду мужские головы!

Она подошла к туалетному столику и открыла флакончик дорогих духов.

— Вы должны слегка подушить за ушами, и я не знаю, где еще полагается. Может быть, это слишком резкий запах, но мадридцы любят крепкие духи, а девушка из этого салона уверяла меня, что они безумно возбуждающи — apasionado [3], как она их назвала!

Но Лайза отказалась, считая, что ей вряд ли подойдут такие вызывающие духи, и тетушка Грайзел, неохотно поставив флакончик на место, тем не менее согласилась с ней.

— Ладно, наверное, вы правы. Нам придется поискать для вас что-нибудь более напоминающее запах фиалок или английского розового сада. — Она не заметила, как напряглась Лайза при упоминании розового сада и как задумчив стал ее взгляд. — Но не забудьте надеть это, — протянула она Лайзе шаль из тончайшего черного кружева, в совершенстве дополняющую ярко-розовое тюлевое платье.

Когда они вместе вышли из дома, в голове тетушки пронеслось: «Девочка не просто прелестна — она похожа на розу из дрезденского фарфора!»

Весь вечер Лайзу не покидало чувство нереальности происходящего. Питер явно разделял мнение тетушки об их молодой соотечественнице, когда ему предоставилась возможность внимательно рассмотреть ее в сверкании огней роскошного ресторана.

Это был изысканный ресторан, где не звучали обычные гитары и не было ожидаемого Лайзой щелканья кастаньет. В этот вечер у Лайзы поэтому сложилось несколько ложное понятие о Мадриде. Шампанское — на чем настоял Питер — отличалось высочайшим качеством, еда была превосходной и обслуживание замечательным. Посетители ресторана выглядели так же элегантно, как мисс Трейси в своем сером атласном платье, а атмосфера дышала благополучием, спокойствием и благопристойностью, как тихая заводь. Это не был Мадрид страстей, пряных ароматов духов, грохота тамбуринов. Здесь не было разлетающихся каскадов юбок, приколотых к мантильям роз, темных глаз, соблазнительно поглядывающих поверх распущенных вееров.

— Все в свое время! — пообещал Питер, когда Лайза выразила свое удивление чопорностью обстановки ресторана. — Это Мадрид высшего света! Я подумал, что буду постепенно знакомить вас с городом. Начнем с вершин и будем потихоньку спускаться вниз! — Он с усмешкой поглядел на ее обескураженное лицо.

«Мадрид для избранных! — подумала она. — Это среда, в которой, вероятно, вращается отец Жиа с доньей Беатрис, когда живут в Мадриде. А вдруг они сейчас появятся здесь?»

Но никто не появился, и ужин продолжался все так же лениво. Когда, в уже очень поздний час, он подошел к концу, был выпит и по достоинству оценен завершающий его кофе с ликером, они покинули ресторан и пошли пешком домой к тетушке Грайзел, потому что ночь была такой бездыханно жаркой и пьянящей, что брать такси показалось грехом.

Тетушка Грайзел обратила внимание Лайзы на звезды, проливавшие свой мерцающий свет сквозь чувственно горячее марево:

— Вот они! Звезды над Мадридом! Ну разве они не огромны?

Лайза посмотрела вверх. Это были удивительные звезды, но они ничуть не напоминали те, что отражались в сиг нем просторе вод, омывающих берега ее любимого Сан-Сесильо — Сан-Сесильо, где она сидела как-то ночью в небольшом кафе и пила вино со своим теперешним хозяином. Вино цвета спелых абрикосов, чистое как стеклышко.