И тем не менее, картина мира Джамбаттисты делла Порты была магической. В этом он похож на Пико делла Мирандолу, который временами также отвергал астрологию, но принимал другие магические представления. Систему Порты можно определить как магико-спиритуалистическую метафизику, в рамках которой он постоянно проводил аналогии между растениями, животными и людьми. Сходные по качеству соки, — утверждал он, — можно обнаружить в организмах, связь между которыми выявляется лишь на основе мистических соответствий. Похожие по форме растения и животные взаимосвязаны и по своей природе. Древесный лист, подобный по форме оленьим рогам, имеет характер оленя. Лошадь — благородное животное; следовательно, высоко поднятая голова и прямая спина при походке — признак благородства. Человек, внешне похожий на осла, подобен этому животному и по своему характеру: он столь же робок, упрям и нервозен. Человек, похожий на страуса, столь же робок, изящен, норовист и флегматичен, как страус. Человек, похожий на свинью, обладает «свинскими» повадками и чертами характера: он жадно ест, он груб, раздражителен, недисциплинирован, грязен, глуп и нескромен. Точно так же человек, похожий на ворона, дерзок и бесстыден; человек, похожий на быка, упрям, ленив и гневлив; человек, имеющий «львиную» форму губ, энергичен, великодушен и отважен; человек, напоминающий внешне барана, робок и застенчив, но в то же время злобен. За годы медицинской практики Порта имел много возможностей наблюдать за своими пациентами и изучать их характер и внешность. Результаты этого кропотливого труда изложены в его книге «Физиогномия», где они сведены в удивительно стройную систему, опровергнуть которую не так-то просто.

Ранние опыты Порты в области физиогномии оказали влияние на философа XVIII века Иоганна Каспара Лафатера (1741 — 1801), который посвятил целый ряд работ искусству оценки человека по чертам внешности. В его сложную и тщательно разработанную систему вошли морфологические, антропологические и анатомические исследования, а также труды по приложению физиогномии к театру и живописи. Лафатер цитирует Порту и использует иллюстрации из его «Физиогномии». При этом по поводу гравюры Порты с изображением «бычьего» лица Лафатер с возмущением замечает: «Найдутся ли среди миллиона людей хотя бы двое, которые до такой степени походили бы на это животное? Но найдись даже один-единственный человек такого типа, насколько все же он превосходил бы быка!»

Основываясь на мнениях античных авторов, таких, как Плиний, Порта включает в свою теорию идею о том, что одни существа от природы испытывают взаимное влечение, а другие — взаимное отвращение. На этих двух принципах строится весь сотворенный мир; они уравновешивают и объединяют все сущее. В «Натуральной магии» Порта, называя эти принципы «разладом» и «согласием», утверждает, что «одни вещи соединены друг с другом, находясь как бы во взаимном союзе, а иные пребывают в противоречии и несогласны друг с другом; либо в каждой этих последних заключено нечто такое, что ужасает другую и воздействует на нее разрушительно, чему нельзя обнаружить видимой причины». Далее Порта приводит множество примеров подобных реакций. Дикий бык, привязанный к смоковнице, скоро станет ручным благодаря симпатии, объединяющей сущность этих двух творений. Симпатия эта распространяется на всякое взаимодействие между ними — вплоть до того, что говядина, сваренная с листьями смоковницы, становится чрезвычайно нежной (согласно Порте, этот факт был известен еще Зороастру).

В книге, посвященной натуральной магии, Порта описывает еще множество разнообразных чудес. Упоминает он и «чудо» спонтанного зарождения живых тварей из гниющей материи, о котором часто говорили еще древние. Кроме того, он, не опасаясь упреков в подстрекательстве к мошенничеству, рассказывает, как сделать хлеб тяжелее, изменив вес пшеницы, дает инструкции по подделке драгоценных камней и наставления в прочих сомнительных искусствах, узнать о которых побольше добропорядочным читателям, безусловно, было весьма интересно. В главе, посвященной физике, Порта повествует, как свести человека с ума на один день и как усыпить человека с помощью корня мандрагоры. Говорится в этой главе и о том, как вызывать приятные и беспокойные сновидения. С этой целью нужно дать человеку определенную пищу: бобы, чечевицу, репчатый лук, лук-порей, чеснок и т. д., в зависимости от желаемого результата. Отдельные разделы своей книги Порта посвящает искусствам дистилляции, изготовления фейерверков, кулинарии, охоты и рыбалки и прочим занятиям, которые делают жизнь приятней и легче.

Для страдающих слабым зрением Порта включает в свою книгу описания очков с выпуклыми и вогнутыми линзами, а также других удивительных оптических приборов. И, наконец, в последней главе, которую он назвал «Хаос», Порта перечисляет несколько опытов, «которые ставятся не по классическим правилам». Один из них — эксперимент со светильником. Мы приведем его описание полностью, дабы читатель смог на собственном опыте оценить непередаваемые достоинства кобыльих выделений:

Так заканчивается книга Порты о натуральной магии. Хочется отметить, что финал ее несколько противоречит началу, где автор утверждает: «Я проверю на собственных наблюдениях то, что говорили наши предки. А затем я покажу на собственном опыте, были ли они правы или заблуждались…».

Каббала

1. Христианские каббалисты и евреи

Гуманисты эпохи Ренессанса заново открывали для себя красоту античных искусств и наук. Языческая литература теперь считалась идеальным стилистическим образцом. Повсеместно изучались древние языки. Пико делла Мирандола, Рейхлин, Писторий, Меланхтон, Эразм презирали недоучек, не способных гладко и красноречиво изъясняться на латыни или греческом. Агриппа в качестве аргумента против своих идейных противников заявляет, что они несведущи в латинской грамматике и пишут «idolatry» («идолопоклонство») через «Y»: подразумевается, что такие невежды не в состоянии выразить сколь-либо разумную мысль.

Тритемий считал, что свободное владение древними языками важнее любых прочих познаний. Он говорил о неком тайном универсальном языке, понятном всему человечеству. Напоминая читателю о вавилонском смешении языков, он предполагал, что снять божественное проклятие с человечества можно именно при помощи языка. Древнееврейский язык в средние века был предан забвению. Его игнорировали практически все великие христианские ученые, за исключением Раймунда Луллия. Лишь немногие маги делали вид, будто знакомы с наречием иудеев: они вставляли в свои заклинания такие общеизвестные слова, как «Элохим» или «Адонаи», либо заимствовали из еврейских магических текстов каббалистические анаграммы, далеко не всегда понимая их смысл.

В период раннего Средневековья именно евреи способствовали распространению арабской мудрости. Однако позднее культурный обмен между христианами и евреями затруднился. Притесняемые евреи отказались от всех посторонних для них сфер интеллектуальной деятельности, ограничившись изучением Священного Писания и каббалы. Более того, они погрязли в разнообразных суевериях, частично заимствованных у соседей-христиан, а частично сохранившихся с незапамятных времен в русле иудейской традиции. Эти процессы протекали особенно стремительно на севере Германии, где евреев поголовно считали колдунами и отравителями. Во времена эпидемий их обвиняли в попытках массового отравления неевреев. И тщетно евреи доказывали, что их община поражена эпидемией точно так же, как и весь город. Народная логика с легкостью переходила от предрассудков к религиозно-этическим догмам, и в болезнях евреев начинали усматривать божественную кару, обрушившуюся на преступников. Средневековая наука не знала причин систематического распространения болезни.