Сама улица тоже смотрелась не ахти - проезжая часть, некогда мощеная камнем, сейчас напоминала болото, из которого местами торчали грязные булыжники.

- Жуть… - потрясенно выдохнула я и повернулась к Крому: - Надеюсь, что пожар случился днем… Иначе тут должны были погибнуть лю…

Договорить я не смогла: лицо Меченого перекосило такой жуткой гримасой боли, что у меня по спине потекли капельки холодного пота.

Потом десница Бездушного скользнула по Пути, на мгновение задержалась на куске, еще не покрытом зарубками, и потерла щеку. Вернее, не саму щеку, а шрам от ожога!

Сердце на миг замерло, и… заколотилось в два раза быстрее: он не представлял, а ПОМНИЛ!

- Могли… - через вечность хрипло выдохнул Кром. Потом сгорбил плечи и медленно побрел по улице, переставляя ноги, как старый дед.

Я вспомнила про ожог на его спине и сглотнула подступивший к горлу комок: судя по всему, когда-то и он выбирался из такого вот дома…

'Он? Один? А его родные?' - эта мысль заставила меня побледнеть от ужаса и уставиться на пепелище. - 'Так может, Ларка - это его жена? Или сестра?'

Тем временем кобылка, успевшая привыкнуть следовать за Кромом, тронулась с места и довольно быстро догнала ушедшего в себя мужчину. Ткнулась в плечо, не дождалась реакции и обиженно всхрапнула.

'Оставь его в покое! Не видишь, ему плохо!!!' - мысленно воскликнула я и слегка натянула повод…

… Через пару минут, когда мы добрались до места, где Стрела раздваивалась и превращалась в улицу Трех Сосен и Тележную, Кром остановился, расправил сгорбленные плечи и посмотрел на меня. Взглядом, в котором не было и тени от только что пережитой боли:

- Куда дальше?

- Направо… До Ясеневой… По ней - до площади Эрвела Буйного и налево, на Щитовую…

- Ясно… - кивнул Меченый и снова замолчал…

… Недавний мятеж коснулся и жителей Белой слободы. Причем, кажется, намного сильнее, чем Ремесленной и Черной: куски красивых кованых заборов, отделяющих друг от друга владения вернейших вассалов рода Латирданов, оказались вывернуты из земли. Обычно аккуратно постриженные кусты и деревья выглядели так, как будто по ним пронесся ураган. Ажурные беседки в некоторых парках лежали в развалинах, статуи и фонтаны превратились в груды обломков, а сами дома, скорее всего, подверглись нашествию бунтующей черни: в высоченной стене, окружающей особняк барона д'Ож, зияли здоровенные проломы, а около дома Энейров валялись обломки самой настоящей штурмовой лестницы. Про следы от арбалетных болтов и темные пятна на земле я вообще не говорю - их вокруг было столько, что рябило в глазах.

А вот наш дом смотрелся более-менее ничего: на массивных воротах недоставало одного герба, калитка висела на одной петле, зато сама стена была целая и невредимая.

Я еще раз оглядела ту часть дома, которая выглядывала из-за забора, осадила кобылку и тяжело вздохнула.

- Что-то не так? - встревоженно спросил Кром.

Говорить о том, что мне не хочется с ним расставаться, что я привыкла к тому, что он рядом, и что я просто тяну время перед неизбежным расставанием было глупо. Поэтому я ограничилась одним-единственным словом:

- Добрались…

- Ясно… - без особой радости в голосе ответил мне Меченый и прикоснулся к Пути. В кои веки не опустив взгляд. И я вдруг поняла, что в этих прикосновениях, как и в самом Посохе Тьмы, нет ничего страшного: когда Меченый вот так дотрагивается пальцами до зарубок, его глаза темнеют не от боли, а от горечи.

'Просто этой горечи в них бывает столько, что ее можно принять за Тьму!' - угрюмо подумала я, горько усмехнулась и вспомнила одну из немногих фраз пророка Аллаяра, которую так любил повторять отец: 'Не суди издалека, ибо вблизи все сущее выглядит иначе…'

Тем временем Меченый оставил в покое свой посох, неторопливо подошел к калитке и пару раз врезал по ней кулаком.

За ней раздалось покашливание, а следом - еле слышный звук шагов. Калитка скрипнула, провернулась на единственной петле, и на улицу выглянуло морщинистое лицо старого Ждана:

- Хто?!

- Это я, Мэй! - буркнула я: - Ворота открой…

Привратник несколько раз моргнул, непонимающе потряс головой и подслеповато прищурился:

- Леди Мэйнария, вы?

- Я, я… Ворота открой - я верхом…

Ждан понуро опустил голову и… вздохнул:

- Простите, ваша милость, не могу…

- Не поняла? - возмутилась я. - Не можешь открыть ворота?

- Ну-у-у…

- Та-а-ак… Тео дома?

Старик шмыгнул носом и глухо пробормотал:

- Его милость барон Теобальд погиб… А ваш дом… как и весь лен… теперь принадлежит господину графу Ваге из рода Аттарк…

- Ко-о-ому? - ошалело переспросила я. А потом сообразила, что Тео - погиб! Так же, как и отец!

- Его светлости графу Ваге по прозвищу Рука Бури… - еле слышно повторил привратник. - Из рода Аттарк…

- Хейсар… - негромко добавил Кром. - Побратим короля Неддара…

- Тео погиб? Как? - пропустив мимо ушей их объяснения, мертвым голосом спросила я.

Ждан виновато посмотрел на меня и снова опустил взгляд:

- Я не знаю…

Я видела его взгляд лишь мгновение, но этого мне хватило, чтобы понять, что он - солгал. И знает!

Меченый пришел к такому же выводу, так как подскочил к старику и силой заставил его поднять голову:

- Ты врешь! Говори!!!

Сообразив, что перед ним Бездушный, старик закатил глаза и попытался уйти в блаженное забытье. Не тут-то было - Кром его легонечко встряхнул и угрожающе прошипел:

- Лучше меня не злить…

У Ждана затрясся подбородок:

- Я не злю… Просто мне кажется, что… не стоит…

- Говори… - слетев с кобылки, приказала я. - Я слушаю…

… Ждан был прав. Знать, как именно умер Тео, мне, наверное, не стоило. Достаточно было сообщения о том, что он погиб в походе. Однако мое желание, подкрепленное стальными пальцами Крома, оказалось сильнее нежелания немощного старика. И я услышала подробности.

Оказалось, что мой старший брат, мечтавший о подвигах и славе с самого раннего детства, погиб еще до того, как увидел врага! И не успев добраться даже до границы Вейнара.

Погиб не в бою, а в самой обычной дуэли, вызванной его собственной глупостью: прогуливаясь по походному лагерю, он высмеял сидящего у костра хейсара.

Точной фразы, которую он бросил горцу, ни Ждан, ни остальные наши домочадцы не знали: брат нынешнего барона д'Атерн, Унгар из рода Аттарк, описал им только место, причины и результат. Зато знала я. Совершенно точно. Ибо слышала ее каждый раз, когда Тео смотрел на Шаргайльский хребет и принимался рассуждать о разнице между горцами и уроженцами долин:

- Вечный снег вымораживает души. И превращает мужчин в трясущихся у огня баб…

…- Его милость Унгар сказал, что его сородич убил барона Теобальда чуть ли не с первого удара. И лекарь, который находился рядом, просто опустил руки… - закончив рассказ, сокрушенно вздохнул Ждан. - А его величество, узнав о причине дуэли, разгневался и назвал вашего брата позором рода Атерн…

Старик говорил что-то еще, но я не запомнила: перед глазами стояло лицо Тео. Таким, каким оно было перед его отъездом в Аверон - гордое, чуть высокомерное, сияющее так, словно его уже освещал свет будущей славы.

А в ушах звучали его прощальные слова:

- Род Атерн слишком долго был в забвении…

- В каком забвении? - робко спросила я. - Папа - один из лучших военачальников его величества!

- 'Один из…' - кивнул брат. - А я стану лучшим…

… Почувствовав прикосновение к руке, я вывалилась из прошлого и тупо уставилась на затейливую резную вывеску, мерно покачивающуюся на ветру.

Зверь, стоящий на задних лапах, угрожающе скалил зубы. А на его голове зловеще сияли полтора десятка мелких, но ужасающе острых рожек…

'Королевский Лев' - отрешенно прочитала я. А потом догадалась: - 'Ну да, он не с рогами, а в короне…'

- Ваша милость, мы приехали. Давайте я помогу вам спешиться?