Идея была неплоха. Даже очень. Поэтому Неддар перевел взгляд на графа Грасса:
- А вы как считаете?
Первый министр задумчиво пожевал ус и кивнул:
- Пожалуй, соглашусь: раз мы решили возвращать армию в Вейнар, то надо зарабатывать на этом средства на новую войну!
- Что ж… - ухмыльнулся король. - Тогда определитесь с суммой, за которую мы можем вернуть им их город. И, желательно, побыстрее - чтобы я мог завтра же 'обрадовать' алатского посла…
- Хорошо, сир! - кивнул Упрямец. - Только прежде, чем его радовать, я бы посоветовал вам довести до него слух, что вы собираетесь возвращаться в Алат, дабы лично довести войну до логического завершения…
- Хорошая мысль… - благодарно кивнул Неддар. Потом повернулся к графу Рендаллу и поинтересовался: - Что у нас там дальше?
- Соседи, прослышавшие о нашей слабости… - усмехнулся тысячник.
- Этот вопрос можно не обсуждать… - поморщился монарх. - Как бы они не торопились, собрать свои армии до того, как наши солдаты вернутся в Вейнар, они не успеют. Да и завтра-послезавтра их пыл слегка поугаснет…
- Почему, сир? - удивленно спросил Упрямец.
- Я послал голубей в Шаргайл. Через сутки-двое в моем распоряжении будет порядка двух с половиной тысяч далеко не самых худших воинов Горгота…
- Замечательно… - улыбнулся граф Грасс. - Значит, на севере Вейнара скоро наступит тишь, гладь да благодать…
- Именно!
- Тогда осталось обсудить два вопроса: что делать с родственниками Иора Варлана и…
- …с Орденом! - закончил за него Неддар.
- Да, сир…
- Брата - отловить и к палачам. Остальных - под наблюдение! - король уставился на подобравшегося Арзая. - Тех, кто начнет шевелиться - за жабры, в пыточные и на плаху. Тем, кто не станет, дайте возможность вспомнить о своем вассальном долге…
- Сделаю, ашер… - кивнул начальник Тайной службы.
- Нисколько не сомневаюсь… - усмехнулся король. Потом покосился на статую Вседержителя, вспомнил презрительную гримасу, игравшую на лице духовника своего отца, и с трудом сдержал рвущийся из груди рык.
…- К чему все это, ваше величество? - встряхнув кандалами, насмешливо поинтересовался брат Униар. - Неужели вы думаете, что моя смерть способна что-то изменить?
- Вы и ваш проклятый Орден превратили половину моих вассалов в бессловесное стадо! - пожирая взглядом окровавленного, но не сломленного монаха, зарычал Неддар. - Они не хотят брать в руки оружие даже для того, чтобы защитить собственную жизнь!!!
- А очень скоро их примеру последуют и все остальные… - не обращая внимания на боль в разбитых губах, улыбнулся духовник. - И тогда вы поймете, что ваша власть - ничто перед властью Вседержителя…
- Ну уж нет!!! - воскликнул король. - Этого я вам не позволю!!!
- Позволите! Ибо истинную Веру можно выкорчевать только вместе с душой…
Ошую негромко кашлянул Вага.
Сообразив, что пауза слишком затянулась, Неддар скрипнул зубами, оглядел молчащий Внутренний круг и нехорошо усмехнулся:
- Орден пророс в души моих вассалов. Поэтому выкорчевывать его мы будем следующим образом…
Глава 22. Кром Меченый.
Второй день второй десятины третьего лиственя.
… Огромная поляна, вырубленная в Барисском лесу егерями Герренов специально для прикорма оленей, косуль и кабанов, заросла кустарником и лебедой. Кормушки с вырезанными на них скрещенными луками, некогда поддерживавшиеся в идеальном порядке, зияли дырами, а две из трех вышек для охоты из засады вообще валялись на земле.
Третья выглядела более-менее ничего: у лестницы, ведущей на верхнюю площадку, не хватало всего одной перекладины, невысокое ограждение, за которым обычно прятались охотники, было хоть и обшарпанным, но целым, а на покатой крыше, защищающей их от дождя, все еще реял вымпел. Правда, уже успевший выцвести и поэтому не желто-зеленый, а серый.
Побродив по поляне и порадовавшись свежим следам кабанов и косуль, я оценил направление ветра и криво усмехнулся: он дул под небольшим углом к третьей вышке. Значит, ее можно было использовать, как место для засидки. Только вот лазить по вертикальным лестницам мне было еще рановато.
Впрочем, пристрелить что-то съедобное не с вышки, а как-то иначе шансов было в несколько раз меньше. Поэтому я вздохнул и поплелся к лестнице, надеясь, что смогу подняться по ней, не потревожив затянувшиеся раны…
Дошел. Вцепился правой рукой в перекладину над головой и попробовал напрячься. Плечо и правый бок тут же прострелило болью. Но не такой сильной, как ожидалось.
'Ничего, тут совсем невысоко…' - 'успокоил' я себя и сделал первое движение…
… Вопреки ожиданиям, подъем по лестнице я перенес без каких-либо последствий - раны не закровили, боль в мышцах постепенно затихала, а слабость и головокружение оказались вполне терпимыми. Поэтому я, быстренько обмазавшись собранным по дороге кабаньим навозом, улегся на стрелковое ложе, некогда служившее исключительно представителям рода Герренов, и уставился на заходящее солнце.
Оно висело над заснеженными вершинами Шаргайльского хребта. Яркое-яркое. Словно пламя в горне Бразза. И невольно напомнило мне день, когда я переступил порог его кузницы…
…- Маланья, ты? - не отрывая взгляда от заготовки, рыкнул кузнец.
Я отрицательно помотал головой. Потом сообразил, что он не видит моего жеста, и буркнул:
- Нет. Это я, Кром…
Широченная спина, покрытая бугрящимися мышцами, едва заметно дрогнула, а потом медленно сместилась в сторону, скрыв от меня освещающий чуть ли не всю кузницу кусок металла.
Звякнуло железо. Скрипнули разжимающиеся клещи. И хозяин кузницы повернулся ко мне. Всем телом:
- Мои соболезнования, парень…
Набившая оскомину фраза в устах Бразза прозвучала как-то иначе - не так, как ее произносили другие. Поэтому я не окрысился, а сглотнул подступивший к горлу комок и выдавил из себя слова благодарности.
Кузнец кивнул, расправил кожаный фартук, присел на корточки и угрюмо уставился на меня:
- Ну, и как ты, жив?
Я криво усмехнулся, поморщился от боли в еще не зажившей щеке и осторожно пожал плечами. Чтобы не разбередить рану на спине:
- И уже почти здоров…
- Хорошо… - буркнул Бразз. Потом уставился на связку заячьих шкурок, которую я ему протянул, и вопросительно приподнял бровь: - Это мне? Зачем?
- Плата за науку. Возьми меня молотобойцем!
- Кем? - удивленно переспросил он.
- Молотобойцем… - твердо сказал я.
- А почему не подмастерьем?
В вопросе кузнеца не было и тени насмешки. Только интерес и желание понять. Поэтому я ответил. Честно:
- Мне нужна не наука, а сила. А еще кров и еда…
Бразз поскреб пальцами коротко стриженую бороду и уточнил:
- Вырастешь - уйдешь?
Я кивнул.
- Мстить?
Спрашивая, кузнец смотрел на меня, как на неразумное дитя. Поэтому я слегка разозлился и зашипел:
- Нет. Сначала учиться убивать мечников. Мстить - потом. Когда пойму, что готов…
- То есть торопиться ты не собираешься… - Бразз встал, прислонился задом к наковальне и снова почесал бороду: - Что ж, разумно… А ты вообще представляешь, что такое месть?
Я пожал плечами:
- Что тут представлять? Мамы и Ларки - нет. А тот, кто их убил - жив… Месть - это его смерть…
Бразз зачем-то поднял взгляд к потолку и тяжело вздохнул:
- Не все так просто. Месть - это, прежде всего, молчание. Ибо, если ты кому-то проговоришься о своих намерениях - то умрешь еще до того, как увидишь цвет крови своего врага. Потом - терпение: если ты окажешься недостаточно терпеливым, то начнешь слишком рано и закончишь тем же. Ну, и…
- Я не болтлив… - перебил его я. - И уже умер. Вместе со своей семьей. Так что смерть меня не страшит…
Кузнец вздрогнул, как от удара, прищурился и… все-таки закончил начатую фразу:
- Ну, и последнее: месть - это одиночество и в жизни, и после нее: если ты все-таки заберешь ЕГО жизнь, то НАВСЕГДА лишишься Посмертия. Значит, уже никогда не увидишь своих родных…