Терзаться в сомнениях можно было до бесконечности, Монике необходимо было поговорить с близким человеком.

— Понимаешь, Натали, — осторожно начала она, — когда я начинаю об этом думать, то всегда вспоминаю реакцию мамы. Я тебе рассказывала, что она отреагировала очень странно. К тому же она призналась, что была знакома с мистером Картлендом. И сейчас, когда я пытаюсь с ней поговорить о случившемся, она всеми правдами и неправдами пытается избежать разговора. И ведет себя так, точно ей есть что скрывать.

Натали пристально посмотрела на сестру.

— Неужели ты думаешь… — Она не договорила, оборвала себя.

Моника невесело усмехнулась.

— Мне самой не верится, но я все чаще склоняюсь к мысли, что мистер Картленд — мой отец.

Как только Моника призналась в своих подозрениях, ей стало легче.

У них в семье не было принято об этом говорить, но и Моника, и Натали знали, что настоящий отец Моники не Кристофер Эллиотт. На тот момент, когда родилась Моника, Кристофер и Анжела уже два года не жили вместе. Сестрам до сих пор не было известно, почему родители расходились, но, когда отец вернулся в семью, все вздохнули с облегчением. Кристофер всегда считал Монику своей дочерью и до самой смерти ни в чем не упрекнул Анжелу. А Моника любила Кристофера, как настоящего отца, хотя в юношеском возрасте с подростковым максимализмом пыталась выяснить у матери правду. Та ничего не сказала.

Успокоилась Моника не сразу. Иногда ей казалось, что она обязана узнать, кто ее настоящий родитель. Но когда она подросла, то пришла к выводу, что это не так уж и важно. Если мать не сочла нужным о нем рассказывать, значит, так надо.

Натали тяжело вздохнула.

— Если откровенно, у меня тоже возникала подобная мысль. Конечно, это больше смахивает на киношную историю, но что еще можно подумать?

— Мне надо поговорить с мамой, — твердо сказала Моника. — Я больше не могу жить в неведении.

— Вот тут я абсолютно с тобой согласна. Чем быстрее ты расставишь все точки над «i», тем лучше. А что ты решила с книгой?

— Ничего. Я ее даже пока не видела.

— Если ты ее продашь, то станешь богатой женщиной, — улыбнулась Натали и задорно подмигнула сестре. Но та оставалась серьезной.

— Поживем, увидим. Знаешь, со мной о чем-то хочет поговорить мистер Харрисон.

— Не хочешь ли ты сказать, что он пригласил тебя на свидание?

Неожиданно для себя Моника почувствовала, что заливается краской.

— Навряд ли.

— Он красивый и очень опасный мужчина, — как бы невзначай заметила Натали. Пусть она и была старшей сестрой, но предпочитала не вмешиваться в жизнь Моники. — И если я не ошибаюсь, он вдовец.

— Вдовец? — машинально переспросила девушка. — Надо же. Тогда я начинаю понимать, почему его дочь смущается людей. Бедная девочка! Потерять мать в таком нежном возрасте — большая трагедия!

— Согласна.

И сестры, не сговариваясь, посмотрели на беззаботную Кэтрин, которая убежала вперед и теперь призывала их догонять ее.

Моника не желала себе признаваться, но она с самого утра думала о предстоящей встрече с Адамом Харрисоном. Натали права, он опасный мужчина. Совсем недавно она пережила разрыв и теперь старалась не думать о мужчинах как о возможных возлюбленных. Легко сказать, а сделать труднее. Что-то неуловимо возбуждающее было в Харрисоне, отчего Моника в его присутствии чувствовала себя неопытной девчонкой, на которую впервые обратил внимание мальчик.

Нет, надо немедленно прекратить это безобразие! Добром дело не кончится.

Адам заехал за ней, как и договаривались, в восемь. Сегодня на нем были джинсы и теплый свитер, и Моника, впервые видевшая его не в костюме, отметила, что неофициальная одежда смягчает суровые черты его лица и делает Адама более доступным.

— Куда мы поедем? — поинтересовалась она, чтобы не молчать. Молчание давило на нее.

— Я знаю один хороший японский ресторан. Надеюсь, вы ничего не имеете против восточной кухни.

— Нет, напротив, она мне очень нравится.

— Вот и замечательно.

И снова тишина. Моника недовольно скривила губы: поговорили, называется.

Ресторан на самом деле оказался приличным. Монике здесь сразу понравилось. После того как они сделали заказ, Адам проговорил:

— Вы, наверное, гадаете, зачем я вас пригласил.

— Да. Для меня это оказалось неожиданностью, — честно призналась девушка. Она старалась вести себя беззаботно, но у нее это плохо получалось. Отчего-то разбушевавшаяся фантазия в воображении рисовала этот вечер не как деловую встречу, а как романтическое свидание. А если бы Адам на самом деле пригласил ее на свидание, она бы согласилась?

— Я не буду вас долго интриговать и сразу перейду к делу. — Адам говорил ровным, деловым тоном, его лицо ничего не выражало, от посторонних людей он тщательно прятал свои чувства. — Я вас пригласил сюда из-за Кэтрин.

— Из-за Кэтрин? Мистер Харрисон, если вы снова о той истории, когда я перепутала девочек…

Он отрицательно покачал головой, прерывая ее.

— Нет. Об этом я давно забыл. — Мужчина невесело усмехнулся. — Я хотел с вами поговорить совсем об ином. Я хочу предложить вам работу.

— Но у меня есть работа, — попыталась возразить Моника и тотчас натолкнулась на сердитый взгляд серых глаз.

— Мисс Эллиотт, выслушайте меня. Мне хорошо известно, что вы работаете менеджером в меховом салоне вашей сестры. И я бы не завел речи о перемене вашего рода деятельности, если бы не чрезвычайные обстоятельства, связанные с моей дочерью. По непонятным причинам она тянется к вам. Взять хотя бы вчерашний день. Она подарила вам рисунок, хотела сделать вам приятное.

— Но так и получилось! Рисунок очаровательный, я сохраню его на память.

— Раньше подобного не было. — По мере того как Адам говорил, его голос приобретал хрипловатость, точно его охватывало волнение и першило в горле. — Видите ли… Моя жена погибла два года назад, и с тех пор Кэтрин замкнулась в себе. Она тяжело переживает потерю матери, что и понятно. Но самое ужасное заключается в том, что она перестала разговаривать. Сначала я упустил этот момент, за что не могу себя простить. Сами понимаете, каково было мое состояние. А когда я попытался наладить отношения с дочерью, было поздно.

Все сказанное тронуло Монику. Она подумала, что не зря он является одним из самых успешных адвокатов. Его слова проникали в душу, не оставляя человека равнодушным.

— Вы обращались к специалистам? — спросила Моника.

— Конечно, но все безрезультатно. Психологи считают, что ее состояние вызвано глубоким стрессом и что оно закончится внезапно, главное — создать для ребенка благоприятные условия и постараться окружить ее заботой и вниманием. Поэтому я и хочу, чтобы вы стали ее няней.

— Мне не понятны ваши мотивы, мистер Харрисон. Я не имею педагогического образования и у меня нет опыта общения с детьми.

— Кэтрин вы понравились, и для меня это главное, — убежденно проговорил Адам и сделал глоток вина. — Чтобы вы приняли решение быстрее, я готов платить вдвое больше, чем вы сейчас зарабатываете, плюс вы будете проживать в моем доме, ни в чем не нуждаясь.

Моника откинулась на спинку кресла и призадумалась. Адам говорил о неплохих деньгах, и с финансовой точки зрения его предложение звучало заманчиво. Букинистическую книгу, полученную в наследство, Моника в счет не брала. Она всегда жила по принципу, что не стоит делить не зарезанного барана. Но ее смущал тот факт, что она не знает, как обращаться с детьми. Вернее, у нее нет специальных знаний. А если она еще больше навредит психике ребенка? Да Моника никогда себе этого не простит. Но она не могла не признать правоту Адама. Девочка почему-то выделила Монику.

— Воспитание ребенка — это большая ответственность, — все еще колебалась девушка.

— Я с вами согласен. Но… После смерти жены я два года не был в отпуске и теперь собираюсь отдохнуть дней десять. Мисс Эллиотт, давайте поступим следующим образом. Вы в качестве гостьи появитесь в моем доме. Эти десять дней мы проводит в предместье Лондона, там у меня дом. Вы сможете больше пообщаться с Кэтрин, впрочем, как и я, но обо мне отдельно. И если за это время вы решите, что не справляетесь с предложенной работой или она вам не по душе, мы расстанемся и никогда больше не будем об этом говорить.