— Договорились! По рукам!

Сестры счастливо засмеялись, не удержались и обнялись.

— Слушай, а что ты ешь одна и не предлагаешь мне? — праведным гневом возмутилась Моника и, отыскав свободную вилку, подцепила жирный кусок мяса. — Я ведь твоя гостья! Ты меня потчевать должна!

— Ты сама отказалась!

— Неправда! Не было такого!

Моника посмотрела на наигранно-удивленное лицо сестры и снова в ее голове промелькнуло: «Как же здорово оказаться дома, где все тебя принимают такой, какая ты есть, и не пытаются переделать по обстоятельствам».

Натали положила ей целую тарелку, да еще с горкой.

— Кушай на здоровье.

— Спасибо, хозяюшка! Ты это не забывай, подливай в бокалы-то!

— Ну ты и нахалка, сестрица!

— Есть в кого!

Потом был разговор про соседских ребят, кто чем сейчас занимается, куда кого судьба закинула. Плавно разговор перешел на личную тему. Если бы Моника не выпила несколько бокалов вина, возможно, она и попыталась бы избежать этого разговора. Но сейчас ей хотелось поделиться с сестрой своими переживаниями.

— У тебя ведь был молодой человек? Ты рассказывала про него.

Моника кивнула.

— Был — это сильно сказано. Мне казалось, что я его любила. Нет, я его любила, без всяких казалось. Не сложилось что-то, видимо. Иногда мне до сих пор кажется, что, позови он меня еще месяц назад, я бы, не раздумывая, прибежала к нему и была бы счастлива. Готовила ему обеды, ждала с работы, прощала измены. Одним словом, была бы самой лучшей верной безропотной женой.

— А что же изменилось? — Натали задала вопрос осторожно, интуитивно почувствовав, что для Моники разговор о ее бывшем возлюбленном еще причиняет боль.

— Не знаю. Правда, не знаю. Ты не подумай, что я обманываю или что-то скрываю. Я сама не могу разобраться в своих чувствах, а вернее, что в них разбираться? Любовь закончилась, и все. Ничего с этим не поделаешь. Я и сама не знала, что подобное может быть, а оказывается, может. Если подумать, то у нашего романа изначально не было продолжения.

— Даже так?

— Да.

— А сейчас? Ты сожалеешь, что с ним рассталась?

Моника пригубила вино и не торопилась ответить.

— Если бы я сказала, что совсем его не вспоминаю, я бы соврала. Вспоминаю, конечно, но все реже и реже. Знаешь, я ведь с самого начала была уверена, что у нас с ним ничего не получится, мы с ним очень разные. И в моем случае притяжение противоположностей не помогло. Это совсем другое. — Моника замолчала. — Но я ни о чем не жалею. Более того, я даже рада, что он был в моей жизни.

Натали подняла бокал:

— Вот давай за это и выпьем. За то, чтобы никогда ни о чем не жалеть.

Они чокнулись бокалами.

— Ну и напьемся же мы, сестрица.

— Уже.

— Алекс ворчать будет.

— Поворчит и бросит. Имеем же мы право выпить?

— Твоя правда.

3

Поймав такси, Адам назвал адрес офиса. Хотя был восьмой час, он решил заехать на работу.

Поездка в Лондон прошла успешно, он завершил дело, над которым работал последние месяцы. Но расслабляться было рановато.

Он позвонил своему помощнику, Кевину.

— Кевин, привет, это Харрисон. Ты еще в офисе?

— Да. А ты где? В аэропорту?

— Нет, я в такси. Скоро буду в офисе.

— Это хорошо. Тут такое дело. — Стоун замялся. — В общем, по телефону рассказывать не буду, приедешь и поговорим.

Адам откинулся на сиденье. Что могло еще приключиться? Ему хотелось поскорее оказаться дома, принять душ и повидать дочь, но сначала надо разобраться с текущими делами. И взять с собой документы, почитать дома на сон грядущий.

Кевин ждал его в своем кабинете. Мужчины поздоровались.

— У тебя кофе есть? — спросил Адам.

— Только растворимый.

— Давай. Может, и бутерброды найдутся?

Стоун рассмеялся и кивнул.

— Будет и такое дело.

Пока помощник ставил электрочайник и доставал нехитрую провизию, Адам расслабил галстук и вытянулся на диване.

— Ну рассказывай, что тут у вас приключилось.

— Николос Картленд умер, — без какого-либо предисловия сказал Кевин и поставил поднос на невысокий столик.

Харрисон присвистнул. Николос Картленд был их давним клиентом, занимался бизнесом, и вполне успешно. Близких приятельских отношений они не поддерживали, но иногда могли вместе пообедать.

— От чего же он умер? — снова поинтересовался Харрисон, наливая себе большую кружку крепкого кофе.

— Сердечный приступ. Никто и не знал, что у мистера Картленда больное сердце. Для всех это было полной неожиданностью.

— Да, пожалуй, — согласился Адам. — Сколько ему было? Пятьдесят?

— Пятьдесят три.

— Совсем еще молодой. Похороны когда? Или уже похоронили?

— Вчера.

Адам помолчал. Он не любил ни похорон, ни поминок. Они у него ассоциировались с утратой жены. Линда, его девочка. Как это давно было. Боль от потери до сих пор бередила душу.

Мысли о жене он прятал в самый дальний уголок души и не позволял себе часто о ней думать. Слишком больно. Слишком живо.

— Когда состоится оглашение завещания? Или ты еще ничего не планировал?

Алекс заметил, как Кевин замялся.

— В чем дело? Что насупился сразу?

— Мистер Картленд увлекался букинистическими книгами, — сказал Кевин. — И не просто собирал разные старинные книжки. Его увлекала одна серия. Подробностей я не знаю. Мне известно только, что он владел одним редким экземпляром. Это книга «Крик в пустыне», издана она была в Берлине, в 1801 году.

Адам уважительно кивнул. Он не мог знать, сколько стоила подобная книга, но предполагал, что немало.

— Видимо, неплохой экземпляр.

— Да, — скептически кивнул Кевин. — С этим неплохим экземпляром и возникли трудности. Мистер Картленд завещал книгу некой девице, которая к его семье не имеет никакого отношения.

— Любовница?

— А черт его знает. Может, и любовница, теперь у него не спросишь, да и по большему счету не наше это дело, кто чьей любовницей был. Девчонка совсем молодая, двадцать два года, некая мисс Моника Эллиотт.

— Ты с ней уже связался?

— Пока нет.

Адам потянулся и сделал глоток горячего напитка.

— Ситуация, конечно, неприятная, но мы не можем ее изменить. Я, конечно, предполагаю, что миссис Картленд будет не в восторге, что редкая книга досталась неизвестной девушке, но… — Мужчина развел руками. — Кевин, давай завтра же свяжись с мисс Эллиотт, введи ее в курс дела. Чем быстрее мы покончим с этим, тем будет лучше.

Кевин согласно кивнул.

Когда позвонили из адвокатской фирмы и попросили прибыть туда Монику Эллиотт в среду, девушка удивилась. Сначала она не могла понять, что случилось и зачем ей необходимо связываться с адвокатами. Но когда некий мистер Стоун любезно сообщил, что дело касается завещания одного пожилого господина, Моника запуталась окончательно. Она положила трубку и пожала плечами.

Разговор происходил в присутствии матери, Анжелы Эллиотт.

— Что-то случилось, дорогая? — поинтересовалась та, закрыв книгу. С тех пор как младшая дочь вернулась домой, Анжела не могла нарадоваться. Она всегда мечтала, чтобы ее семья жила вместе.

— Мне только что сообщили, что я являюсь наследницей некого мистера Картленда.

Миссис Эллиотт заметно побледнела, и книга выпала из ее рук.

Моника бросилась к матери. Та в последнее время жаловалась на плохое самочувствие, и девушка испугалась, как бы матушке не стало плохо.

— Мама, что с тобой? Тебе нехорошо?

— Нет… со мной все нормально, — медленно, тщательно подбирая слова, сказала Анжела и внимательно посмотрела на дочь.

Моника насторожилась. Что-то здесь не так. Она неплохо знала мать, и ее трудно было обмануть.

— Мама, в чем дело? Я же вижу, что, как только я назвала имя мистера Картленда, ты изменилась в лице. Ты знала его? — без обиняков спросила Моника.

Некоторое время миссис Эллиотт молчала, пристально глядя на дочь, а потом негромко ответила: