61 Фрейд работал в отделении Шарко с 30 февраля 1885 г. по 28 февраля 1886 г. в качестве стипендиата. Ср.: Freud S.Bericht iiber meine mit Univcrsitвts. Jubileumsrei sestipendium unternommene Rei se nache Paris und Berlin [1886] // Gickhorn J. & R. Sigmund Freuds akademische Laufbahn, im Lichte der Dokumentc von [J. & R. G]. Vienne: Urban & Schwarzenberg, 1960. P. 82—89 (trad. fr.: Freud S.Rapport sur mon voyage а Paris et а Berlin grвce а la bourse de voyage du fonds jubilaire de l'Universitй [octo-bre 1885—mars 1886] / Trad. part, par Anne Berman // Revue francaise de psychanalyse. Vol. XX. 1956. N 3. P. 299-306). Первые тексты, в которых Фрейд наметил сексуальную этиологию неврозов, касаются неврастении и невроза тревоги. Ср.: FreudS.La Naissance de la psychanalyse. P. 59-60 (Рукопись A. Конец 1892), p. 61-65 (Рукопись В. 8 февраля 1893). В 1894 г. гипотеза распространяется автором на психоневрозы. Ср.: Freud S.Die Abwehr-Neuropsychosen // Freud S. Gesammelte Werke. T. I (trad. fr.: Freud S.Les Psychonйvroses de defense. Essai d'une thйorie psychologique de I'hystйrie acquise, de nombreuses phobies et obsessions et de certaines psychoses hallucinatoires / Trad. J. Laplanche// Freud S. Nйvrose, Psychose et Perversion. P. 1-14). См. также статью, в которой Фрейд подытоживает проблему: FreudS.Die Sexualitat in der Аtiologie der Neurosen [1898] // Freud S. Gesammelte Werke. T. I. P. 489-516 (trad. fr.: FreudS.La sexualitй dans l'etiologie des nйvroses / Trad. J. Altounian, A. & O. Bourguignon,G. Goran,! Laplanche, A. Rauzy //Freud S.Rйsultats, Idйes, Problиmes. T. I [1890-1920]. P. 75-97).

62 Речь идет о «стадии эротического бреда» у больной Женевьевы, родившейся в Лудене 2 января 1843 г. и поступившей в отделение Шарко в 1872 г. с диагнозом «простая эпилепсия». Ср.: Bourneville D. М.Iconographie photographique de la Salpкtriиre. Т. I. P. 70 («Стадия эротического бреда»): «Наблюдатель, еще не успевший привыкнуть к подобным сценам, испытывает изумление при виде этих отвратительных гримас и проявлений отъявленной похоти [...] обращаясь к одному из ассистентов, она вдруг прижимается к нему и просит: „Обними меня!... Дай мне..."». Это наблюдение М. Фуко цитирует также в «Воле к знанию» (Foucault M.La Volontй de savoir. Т. 1. Paris, Gallimard, 1976. P. 75. N 1).

«Жозеф Франсуа Феликс Бабински (1857—1932), в 1885—1887 гг. руководивший клиникой в отделении Шарко, после смерти последнего разошелся с его теорией и 1 ноября 1901 г. в докладе, прочитанном в Парижском неврологическом обществе, предложил заменить термин «истерия» термином «пифиатизм» (от греч. jieiOeiv — убеждать), который обозначал бы класс болезненных явлений, вызываемых внушением и излечиваемых им же, — чтобы развести тем самым исте-

392

26 Мишель Фуко

393

рию и гипнотизм: «составленный из греческих слов пейто[neiOcb] и иатос[штоо], обозначающих соответственно „убеждение" и „излечимый", неологизм „пифиатизм'* подходит к психическому состоянию, которое выражается в расстройствах, излечиваемых убеждением, куда лучше термина „истерия"» {Babinski J. F F.Dйfinition de l'hystйrie // Revue neurologique. 1901. N 9. P. 1090; воспроизводится в кн.: Babinski J. F. F.CEuvres scientifiques. Paris: Masson, 1934. P. 464 [часть IX. «Истерия — пифиатизм»]). Эту свою концепцию Бабински развивал в 1906—1909 гг. Ср.: BabinskiJ. F. F.[1] Ma conception de l'hystйrie et de l'hypnotisme (Pithiatisme) [доклад, прочитанный в Парижском обществе больничной интернатуры 28 июня 1906 г.] // CEuvres scientifiques. P. 465—485; [2] Dйmembrement de l'hystйrie traditionnelle. Pithiatisme // La Semaine mйdicale. 6 Janvier 1909. P. 66—67 (воспроизводится в кн.. CEuvres scientifiques. P. 500). В последнем тексте, в частности, говорится: «Мы более не наблюдаем этих жестоких припадков с пресловуты-ми четырьмя стадиями этих гипнотических состояний характеризу-емых летаргией, каталепсией и сомнамбулизмом. Нынешние студенты и молодые медики, читая описания этих расстройств в книгах недав-

него пПОТИППГО моГ\Л" ПР1ПИТТ« ЧТО рf*Wf» и ГТ6*Т о НРК'ПРЛЛ вKIМРПНIf*M ЧЯ -

болевании». ' '

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КУРСА*

* Впервые опубликовано в изд.: Annuaire du Collиge de France. 74 annйe. Histoire des systcmes de pensйe. Annec 1973—1974. P. 293—300 (воспроизводится в кн.: Foucault M.DE. Т. III P. 674—685).

Долгое время и в значительной степени до сих пор медицина, психиатрия, уголовное правосудие, криминология существуют на полпути между двумя областями: манифестации истины согласно нормам познания и производства истины в форме выпытывания; причем вторая неизменно стремится принять обличье первой и получить за ее счет оправдание. Нынешний кризис этих «дисциплин» не просто подвергает пересмотру их границы, не просто обнаруживает зоны неопределенности, свойственные им в поле познания, но ставит под вопрос само познание, форму познания, норму «субъект-объект». Он затрагивает отношения между экономико-политическими структурами нашего общества и познанием (не в том что касается истинности или ложности его содержания но в его функциях власти-знания) Следовательно, налицо историко-политический кризис.

Возьмем прежде всего пример медицины вместе с подлежащим ей пространством, то есть больницей. Больница вот уже долгое время остается двойственным местом: это место констатации сокрытой истины и вместе с тем место выпытывания истины продуцируемой.

Прямое воздействие на болезнь: от нее добиваются не только того, чтобы она раскрыла свою истину перед взором врача, но и того, чтобы она произвела эту истину. Больница есть место возникновения истинной болезни. В самом деле, считалось, что, пребывая в свободном состоянии —в своей «среде», в своей семье, в своем окружении, следуя своему режиму, своим привычкам, своим предрассудкам и иллюзиям, больной может быть поражен некой исключительно сложной, запутанной, затемненной, в некотором смысле противоестественной болезнью, явля-

397

ющейся смешением различных болезней и в то же время препятствием, мешающим истинной болезни свершиться во всей подлинности своей природы. Поэтому больница была призвана устранить эти паразитарные наросты, эти ненормальные формы и не просто выявить тем самым болезнь как таковую, но наконец произвести ее на свет в ее истине, дотоле огражденной и заторможенной. Собственная природа болезни, ее сущностные свойства, ее специфическое развитие должны были под действием госпитализации обрести реальность.

Больница XVIII века взялась создать условия для раскрытия истины болезни. Таким образом, больница была местом наблюдения и доказательства, но также и местом очищения и выпытывания. Она представляла собой сложный аппарат, который призван был одновременно выявить болезнь и произвести ее в реальности: она была ботаническим местом созерцания видов и вместе с тем алхимическим местом выработки болезнетворных субстанций.

Эта двойная функция исполнялась и крупными больничными структурами, возникшими в XIX веке. На протяжении ста лет (1760—1860) практика и теория госпитализации, а с ними, в более широком смысле, и концепция болезни, оставались пронизаны этой двусмысленностью: чем должна быть больница, место приема болезни, — пространством познания или же инстанцией выпытывания?

С этим связан целый ряд проблем, затрагивавших мысль и практику медиков. Вот некоторые из них:

1) Терапевтика заключается в устранении болезни, в ее приведении к небытию; но чтобы эта терапевтика была рациональной, чтобы она могла основываться на истине, разве не должна она, напротив, позволять болезни развиться? Когда следует вмешаться и в каком направлении? Да и нужно ли вмешиваться? Следует ли способствовать развитию болезни или ее прекращению? Следует ли умерять болезнь или приводить ее к разрешению?

2) Существуют болезни и модификации болезней. Чистые и смешанные, простые и сложные болезни. Но не существует ли в конечном счете единственная болезнь, лишь более или менее далекими производными которой являются остальные, или же следует признать существование несводимых друг к другу категорий? (Именно об этом шла речь в дискуссии между Бруссе