Мы отправились на прогулку с Биглсом, пока ждали, когда, наконец, можно будет поехать за Стюартом.

— Пошли в парк «Блюбелз»! — предложила Эмма. — Не была там с тех самых пор, как переехала. У нас нет такого лесопарка.

— Хорошая идея. Только возьму фотоаппарат.

Я успела приобрести хоть какой- то опыт. На улице было холодно, мы шли быстро, стараясь много не разговаривать. Поднялся сильный ветер, руки замерзали, хотя мы их спрятали в карманы.

— Отпусти его, когда мы зайдем в лес, — предложила Эмма.

Биглс, довольный, что его больше не тащат на поводке, бегал вокруг нас, вилял хвостом, принюхивался. Я достала фотоаппарат и сделала пару снимков.

— Мам, — позвала Таша, как только я засняла ее у дерева, — щелкни нашего песика, как он делает свои дела.

Ну, уж нет, тоже мне снимок получится.

Мы повернули назад, не дошли до того места, где я недавно видела машину с тонированными стеклами. Мне не хотелось об этом вспоминать. Но тот факт, что я решила повернуть, заставил меня подумать о том, как не по себе мне было, и самое неприятное — мне хотелось об этом размышлять. Если бы мы с Барри не поссорились, я бы точно ему предложила поехать покататься на машине и заняться где-нибудь любовью, просто чтобы избавиться от неприятного ощущения. Но он, наверное, занимался этим с Робин — мисс Большая Грудь!

— Ты поедешь с нами за сыном? — спросила я его, когда мы вернулись домой. Он смотрел футбол по телевизору, который орал на всю округу. Зачем так громко делать звук? Что он, глухой? Разве он не слышит идиотские реплики комментатоpa? Или, может, при этом ему надо слышать каждый удар меча по полю?

— Нет, поезжайте без меня. В машине и так места немного! Черт! Сукин сын, как же можно было пропустить пенальти?

Мы оставили его со своими переживаниями по поводу матча и отправились за Стюартом.

— Привет, мам! — крикнул мне Стю весело, как только мы вошли в палату. Он играл в приставку здоровой рукой, а больной левой пытался отвлечь внимание мальчика лет шести, который пытался его обогнать. — Подожди минутку, Адам! Ты можешь играть, я еду домой… — Он повернулся и увидел сестер. — Привет, Таш, Эм! Не знал, что вы дома!

— Привет, малыш, — поздоровалась Эмма. — Мама сказала, тебе трудно пришлось!

— Да, что это было? Драка из-за… какой-то девицы? — спросила Таша.

Стюарт ухмыльнулся:

— Не хочу о ней говорить. Шлюха!

— Стюарт! Не смей так отзываться о девочке…

— Но она такая и есть! — ответил он. — Она целовалась с Уильямом Байлисом, Дэвидом Кертисом и Стивеном Портером. Со всеми в один день!

— Черт возьми! — выругалась Эмма, присвистнув. — Неудивительно, что вы все из-за нее переругались!

— Интересно, и как ей это удается? — задумчиво проговорила Таша.

— Ему нельзя ходить на физкультуру, играть в подвижные игры, драться, — предупредила медсестра. — Стюарт, тебе надо прийти показаться мистеру Коннору в четверг.

— Мистеру Коннору?

— Он врач-консультант.

— Я знаю. Просто сразу не сообразила, что Стюарт попадет к нему…

Она смотрела на меня какое-то время, потом как будто бы узнала.

— Рози! Ты работаешь в амбулаторном отделении. Извини, сразу не узнала тебя!

— Ничего. Это вполне объяснимо, я сейчас в иной роли. Мама пациента, посетитель, а не работник клиники, — ответила я. — Значит, у мистера Коннора в четверг.

— Точно, Рози, — подтвердила она гораздо более дружелюбно, чем минуту назад. — Тогда мне не потребуется перезванивать вам домой напоминать? Ха-ха-ха!

— Нет, не надо звонить, я просто возьму сына с собой на работу. Все в порядке, спасибо, Джин.

— Не за что. Будь осторожен, Стюарт!

Он уставился на нее:

— Вот как она заговорила, как только узнала, что ты здесь работаешь. Эта Джин только что нудела, когда я включил футбол.

Не стоит винить ее. Просто она устала от криков футбольного комментатора.

Что касается милых отношений Стюарта и Таши, от них не осталось и следа, как только мы вернулись домой.

— Выметайся из моей комнаты!

— Верни мне мой плейер, дурак!

— У меня его нет! Сама дура! Зачем он мне?!

— Маленький врунишка! Я знаю, мой синий плейер у тебя…

— Синий — это мой! Мне подарили его на день рождения! Убирайся из моей комнаты, Таша, я щас маме расскажу!

«Не надо ничего мне рассказывать, я и так все слышу, нечего меня сюда впутывать. Сами разбирайтесь», — подумала я и, вытянув ноги на диване, взяла газету и принялась читать. Потом подняла глаза на Эмму, показывая тем самым, что умываю руки.

— Дети есть дети, — улыбнулась она мне, направляясь в их сторону.

— Тебе это тоже предстоит, — ответила я.

— Не думаю, — произнесла она тихо. Повисло молчание. Мне сделалось страшно: вдруг они там поубивали друг друга из-за злосчастного плейера. Барри в это время посапывал перед телевизором, вещающим о новом реалити-шоу на дорогах, собака дремала вместе с ним. Но больше всего меня беспокоила Эмма, которая не могла скрыть, что расстроена, — у нее дрожал подбородок и глаза были на мокром месте.

— Я что-то не то сказала? — спросила я мягко.

— Ничего. Все в порядке, — проронила она, едва успевая взглянуть на страницу газеты до того, как перелистнуть ее. Реклама, картинки, рецензии на книги, статьи про известных людей — ничего не заинтересовало ее.

— Вы с Томом… — начала было я, боясь лезть не в свое дело, но все же я ее мама, я не могла позволить себе остаться в неведении, если что-то беспокоило мою девочку. — Вы очень молоды, у вас вся жизнь впереди…

— У нас не будет детей, — ответила она коротко, бросив газету вниз и отворачиваясь от меня. — Том не хочет детей.

— Он изменит свое мнение, Эм. Он твой сверстник, ему рано еще думать о таких вещах! Пройдет время, и он начнет по-другому смотреть на мир, дай ему повзрослеть чуть-чуть!

— Нет. Он никогда не захочет иметь детей. Том правда так думает, мам! — Она смотрела перед собой. — Не знаю, что мне делать! Я люблю Тома, но всегда мечтала о детях. Если я буду ждать его, пока он передумает, а может, он вообще не передумает, тогда окажусь у разбитого корыта, мне будет сорок и слишком поздно что-то менять!

Я обняла ее. Том и Эм были вместе около четырех лет, но они все еще оставались детьми. Двадцать три и двадцать шесть — конечно, они еще дети! Мне казалось, они просто развлекаются, наслаждаются жизнью, а не обсуждают женитьбу и детей.

— Не думала, что вы уже обсуждаете такие вопросы, — призналась я…

— Ну, нам приходится говорить на подобные темы! Дети же сами собой не появляются!

—Да, это так. Мы тоже принимали противозачаточные таблетки, когда я была молодой, — улыбнулась я.

— Иногда я думаю, лучше бы их не было! Тогда у нас не было бы выбора. У нас слишком много свободы, мам! Это осложняет жизнь!

Но ведь выбор — это самая драгоценная вещь, которую нам подарили прошлые поколения. Мы изо всех сил старались, протестовали, боролись, чтобы у молодых была свобода, чтобы она наслаждались жизнью!

— У молодых девушек раньше не было выбора, — напомнила я мягко дочери. — Им приходилось полагаться на своего мужа во всем. Они не могли обеспечить себя, им не разрешалось никуда ходить. Они не могли жить с парнями вместе без каких-либо обязательств…

— Я это прекрасно понимаю! Я помню, я должна быть благодарна за то, что у меня есть свобода. Но в таком случае у нас не остается никаких шансов, что что-то может произойти просто так, само собой!

— Просто так? Ты думаешь, это наилучший выход, чтобы создать семью?

— Может, и нет. Но если один хочет детей, а другой — нет, что делать? Ты не можешь завести ребенка одна!

— Вы можете подождать годик-другой, а потом опять вернуться к этому разговору…

— Ну конечно, всю жизнь только это обсуждать. Он крепкий орешек. Я уже думала расстаться с ним, но он сказал, что если я хочу его использовать как донора спермы, тогда это не любовь.

«Скотина! Что он вообразил? Решил, что, кроме него, мужиков на свете нет? Ему лучше оставить мою дочь в покое! Пусть попробует найти такую, как моя Эмма, пусть дурит голову другой дурочке…»