Он не испытывал недостатка в женском внимании и даже пару раз пытался завести серьезный роман, но ничего не получалось. Эдвин догадывался, что виноват в этом он сам, однако не хотел копаться в себе. В последние годы он окончательно потерял надежду на то, что встретит женщину, которую полюбит всей душой. Ему и так повезло: однажды, в юности, он завоевал любовь удивительной женщины. Рассчитывать на то, что это может повториться, значило гневить Бога.

Тем не менее он влюбился и вел себя как последний кретин, разбив палатку на участке Долорес Стрит. Она бы правильно сделала, если бы снова натравила на него полицию. А полиция бы правильно сделала, если бы арестовала его за бродяжничество, вторжение на чужую территорию или еще за что-нибудь. Поделом было бы сорокапятилетнему дураку, который ведет себя как пьяный подросток, не умеющий совладать со своими инстинктами.

Порыв холодного, пробирающего до костей ветра заставил его вернуться в палатку и залезть в спальный мешок.

Долорес проснулась от свиста ветра в ветвях деревьев и стука дождевых капель о крышу флигеля. На часах было без пяти три. Она с досадой повернулась на другой бок. Хотелось спать, но вой ветра мешал уснуть. Она думала об Эдвине. Должно быть, он свернул палатку и отбыл восвояси.

А вдруг нет? Сразу после своей гневной отповеди она легла спать и не видела, как он уезжал.

За окном раздался громкий треск, заставивший ее подскочить. Бешено заколотилось сердце. Это дерево! Буря такая, что не выдерживают корни!

Она легла на спину и прерывисто вздохнула. А вдруг Эдвин все еще сидит в своей палатке? В такую погоду палатку того и гляди может сорвать.

— И поделом ему, — пробормотала она. Эдвину вообще не следовало приезжать сюда.

А если он не уехал? Впрочем, мистер Оливер уже давно не маленький, может сам о себе позаботиться. Если сорвет палатку, это его трудности. Пусть расплачивается за собственную глупость. Она тут ни при чем.

Она выбралась из постели, надела халат и прошла на кухню. Хотя смотреть в окно было бесполезно. Снаружи царила непроглядная тьма. Если Эдвин все еще сидит в своей палатке, из флигеля этого не увидишь.

После нескольких минут бесплодной борьбы с собой она надела шерстяной тренировочный костюм, резиновые сапоги, дождевик, зажгла фонарь и вышла на улицу, ругая себя на чем свет стоит. Безнадежный случай идиотизма. Пора санитаров вызывать…

Ветер сбивал с ног. Ей пришлось нагнуться, чтобы не потерять равновесия. Лицо обжигали струи ледяного дождя. Сжав зубы и напрягшись всем телом, она медленно пробивалась к пруду, всматриваясь в темноту и молясь, чтобы Эдвин был в безопасности, под надежной крышей.

Но под крышей он не был. Луч фонаря уткнулся в трепетавшую на бешеном ветру, то вздувавшуюся, то опадавшую палатку. Оставалось надеяться, что Эдвин внутри.

Долорес негромко чертыхнулась. Этот несносный тип заставил-таки ее выйти из дома в бурю. Она могла упасть, сломать ногу!..

— Эдвин! — крикнула она навстречу ветру и осветила вход в палатку. — Эдвин! Вы здесь?

Раздался звук спускаемой молнии, и палатка открылась.

— Сумасшедшая! — Оливер протянул руку и втащил Долорес внутрь. Женщина опустилась на спальный мешок. — О Боже, Долорес, что на вас нашло?! — воскликнул он. — Ведь сейчас три часа ночи!

— Я велела вам уехать!

— Да, помню.

Ну до чего упрямый человек, просто сил нет!

— Тогда почему вы не уехали?

— Потому что не хотел.

Надо же, как просто! Долорес нетерпеливо вытирала мокрое от дождя лицо. Что с ним делать, как вести себя, что говорить?

— В такую погоду нельзя оставаться на улице.

— Я не на улице. Я в палатке.

Она чертыхнулась про себя.

— Буря в разгаре!

— Вижу, но у меня здесь относительно тепло и сухо, — отозвался он. — Я опытный турист.

— Вашу палатку может сорвать!

— Такого еще не случалось. Это очень хорошая палатка.

— Дерево упало! Разве вы не слышали?

Он кивнул.

— Даже земля вздрогнула, правда?

— Да! А если бы оно упало на вашу палатку?

Оливер нахмурился.

— Это было бы неприятно.

— Вас бы просто убило!

— Возможно, — согласился он. — А разве вам не все равно?

— Только трупов мне тут и не хватало! — огрызнулась она.

Эдвин рассмеялся.

— Да, это не пошло бы на пользу вашему делу…

— Еще бы!

— А я-то, дурак, подумал, что вы пожалели меня…

Она смерила его сердитым взглядом.

— Короче, вы идете со мной или нет?

— Разве можно отвергнуть столь щедрое предложение? Кроме того, я отец двоих несовершеннолетних детей, и я им еще нужен, поэтому предпочитаю ночевать в безопасном месте.

— Все номера заняты.

Он снова насупился.

— В таком случае куда же мне идти?

— Придется вам остаться у меня во флигеле.

— Ага… — многозначительно произнес он. — Что же вы сразу не сказали?

— Не стройте иллюзий! — сверкнула глазами Долорес.

Эдвин коварно усмехнулся.

— Ничего не могу с собой поделать. Иллюзии приходят сами, не спрашивая у меня разрешения.

О, дьявол! Она отбросила со щеки мокрую прядь и испепелила Эдвина уничтожающим взглядом. Он лишь вздохнул и уныло поглядел на забрызганный водой спальный мешок.

— Вы ворвались в мою палатку, перевернули здесь все вверх дном, поэтому мне остается только пойти с вами.

— Значит, это я во всем виновата?

— Вы промочили мой спальный мешок и просто обязаны предоставить мне сухое спальное место…

— Обязана?! — вскипела она и вдруг осеклась, поняв, что над ней издеваются. — Ох, замолчите…

Раздался смех, а затем теплые губы Эдвина прижались к ее холодному рту.

— Успокойтесь, Долорес, — прошептал он. — Мне хотелось подразнить вас.

И он преуспел в этом. Сделал из нее дурочку. Быстро нашел к ней ключик, пока она хлопала ушами… Долорес отстранилась, хотя в палатке было так тесно, что это потребовало немалого искусства, и принялась молча следить за тем, как он надевает дождевик, натягивает старые кеды и берет брезентовый вещмешок.

— Ладно, идемте…

Всю дорогу до флигеля, которую они проделали, заливаемые потоками дождя и подгоняемые порывами дувшего в спину шквалистого ветра, рука Оливера крепко обнимала ее.

Едва они оказались под крышей, как Эдвин заявил, что Долорес следует переодеться во что-нибудь сухое и теплое, а сам он тем временем разведет огонь в камине.

— Именно это я и собиралась сделать, — парировала Долорес, недовольная тем, что ей указывают, что надо делать. — Но не трудитесь разводить огонь. Я ложусь спать.

— В самом деле? — Ослепительная вспышка молнии, за которой последовал страшный раскат грома, казалось, усилила его реплику.

Долорес молча повернулась к нему спиной, прошла в спальню и стащила с себя мокрую одежду. Она бы с удовольствием приняла горячий душ, но присутствие Эдвина заставило ее отказаться от этого намерения. Вместо ночной рубашки она надела тренировочный костюм, толстые носки и вернулась в гостиную, где уже горел огонь в камине.

— Вам тоже надо переодеться, — посоветовала Долорес, зная, что он такой же мокрый, как только что была она.

Она дала Эдвину полотенце, и тот скрылся в ванной. Тем временем Долорес достала подушку, одеяло и положила их на диван. Когда Оливер вышел из ванной, облаченный в чистый тренировочный костюм, на столе стояли две чашки горячего шоколада, щедро приправленного ромом. Ложиться в постель и притворяться спящей было бы чистым ребячеством.

Эдвин взял ее за руку, усадил на диван и сел рядом.

— Согрелись? — спросил он.

— Да, все в порядке, — ответила она, освобождая руку.

— Здесь очень красиво и уютно, — отметил он, обводя глазами комнату. — Спасибо за то, что спасли меня от разгула стихии. Я этого не заслужил.

— Надо было бросить вас на произвол судьбы.

— Верно. Но я рад, что вы этого не сделали. Вы добрая женщина.

— Ох, перестаньте, — пробормотала она и сделала глоток шоколада.