Бенджи, которого Жасмин застала врасплох несвойственной ей реакцией, осторожно взглянул на Дэвида, тот махнул головой в сторону, показывая, что он должен сделать то, что ему сказали. Дэвид поднял банку и, закрыв пальцем отверстие, подошел к раковине, чтобы вылить в нее остатки ее содержимого.

— Извини, что так получилось. Это в большей степени моя вина, чем его.

— Да, очень странно, как ты умудрился ее не поймать? — съязвила Жасмин.

Дэвид нахмурился, удивляясь поведению Жасмин так же, как Бенджи — ее вспышке гнева. Он обошел ее и присел рядом на корточки.

— Знаешь, давай лучше я это сам сделаю.

Она одернула его руку:

— Нет, я прекрасно справлюсь и сама.

Дэвид выпрямился и стоял, глядя, как она яростно вытирает пол.

— Жасмин?

— Что еще?

— Скажи, что-то случилось?

Она прекратила тереть пол, но буквально на секунду, и почти сразу же продолжила с удвоенной силой.

— Со мной все в порядке.

Жасмин опять остановилась и, громко шмыгнув носом, вытерла глаза тыльной стороной руки. Дэвид снова сел на корточки и положил свою руку на ее плечо.

— Послушай, что-то наверняка случилось. Ты можешь мне сказать, что произошло?

Она посмотрела на него, ее глаза были полны слез.

— Ничего не случилось, честно. Просто в субботу, когда все играли в теннис, я услышала кое-что такое… И, знаешь, мне, наверное, нужно будет посоветоваться с тобой. — Ее глаза сфокусировались на чем-то за левым плечом Дэвида. — Но не сейчас.

Дэвид проследил за ее взглядом и увидел, что в кухню вернулся Бенджи:

— Я прошу прощения, — тихо сказал он. — Я не хотел, чтобы так получилось.

Жасмин рассмеялась, вытирая одну из ножек стола:

— Я знаю, что ты не хотел. И я не хотела кричать на тебя. Просто у меня скверный характер. И Дэвид сказал, что это больше его вина, чем твоя.

Мальчик кинулся женщине на спину и принялся целовать ее жесткие волосы. Жасмин выставила руки вперед, чтобы не растянуться на полу под внезапно придавившим ее грузом:

— Хорошо, Бенджи! Теперь можешь слезть! Твои извинения принимаются.

— Урра! — закричал Бенджи, сползая. — Дэвид, теперь мы можем сделать то, что хотели?

— Буквально через пару минут. Пойди пока и немного потренируйся. Мне нужно поговорить с Жасмин.

— Хорошо. — Он повернулся и рванул по лестнице вверх.

Жасмин опустилась на колени и принялась внимательно изучать пол, чтобы удостовериться, что ни одна капля колы не была пропущена.

— А что это вы собрались делать сейчас вдвоем?

— О, это по поводу его новой песни. Сегодня в школе ему сказали, что она должна быть готова к завтрашнему утру. Настал «День с большой буквы». Ему дают время в эфире местного школьного радио, завтра, в четверть девятого.

Жасмин улыбнулась и, подойдя к раковине, начала полоскать тряпку.

— Так… О чем ты хотела со мной посоветоваться?

Жасмин отрицательно покачала головой:

— Ни о чем, это может подождать. — Она повесила тряпку на кран и повернулась к нему лицом. — Давай поговорим как-нибудь после, когда Бенджи не будет поблизости. Я не хочу рисковать и позволить ему услышать то, что я хочу тебе сказать. — Она взяла блюдо с буфета и опять положила его в духовку, повернув несколько регуляторов на панели плиты. — В любом случае, я думаю, у тебя есть более важная работа, чем слушать меня.

Пожав плечами, Дэвид повернулся и пошел через холл вверх по ступенькам в комнату Бенджи.

Когда он вошел, мальчик сидел на кровати и бренчал на своей гитаре, заглядывая в листок, лежащий у него на коленях.

— Она слишком сентиментальная! — Он отбросил гитару и, скомкав лист, бросил его на пол, а сам плюхнулся спиной на кровать.

Дэвид нагнулся и поднял шарик скомканной бумаги.

— Она не сентиментальная! — сказал он, аккуратно разворачивая листок и разглаживая образовавшиеся загибы. — Слушай, мне кажется, что это отличная песня. Чем она тебе не нравится?

— Она вся о любви, — произнес Бенджи еле слышно.

— Ну и что? Этой теме посвящены самые лучшие песни. О чем другом ты бы еще хотел написать? Об игре в теннис?

Бенджи мрачно поглядел на него.

— Не говори глупости. Кто будет слушать песни о теннисе?

— Именно. Тут красивые слова, и в то же время они немного разнятся. Я имею в виду, что у тебя очень складно получилось вот здесь, в первом столбце:

Без сомнений люблю, я люблю

Только сердцу судьбу подарю

Быть разбитым в юную пору…

— По-моему, ты очень емко выразил. И мне кажется, это действительно красиво.

— Но все будут смеяться надо мной, когда услышат это по школьному радио.

— Почему? Ты знаешь аккорды, можешь их хорошо играть и поешь песню просто замечательно. Почему ребята должны смеяться над тобой?

— Потому что они будут говорить, что я похож на сопливую девчонку, раз пою о любви.

Дэвид сел на кровать и прислонился спиной к стене.

— Хорошо, какова ценность этого?

— Какова ценность чего?

— Ну, скажем, давай представим, что я твой продюсер и я говорю тебе: «Ну, Бенджи — Суперзвезда, я дам тебе десять долларов, если они посмеются над тобой, и двадцать долларов, если они не будут смеяться. Ты подписываешь контракт?»

Бенджи уставился на Дэвида, линия его бровей изломилась от напряжения мысли.

— Странный у тебя какой-то контракт. Ты проигрываешь в обоих случаях.

— Может быть, я просто заранее знаю, что они не будут над тобой смеяться. Да, в этом случае я должен буду заплатить тебе двадцать долларов, но зато я абсолютно уверен, что у меня на руках будет настоящий хит, иначе бы я не стал заключать с тобой сделку!

Бенджи немного помолчал.

— Ты на самом деле думаешь, что она такая хорошая?

Дэвид кивнул:

— На самом деле, да.

— Вот так дела! — взгляд Бенджи устремился куда-то в воздух: может, и правда, это удача, которая принесет славу?..

— Так мы заключаем сделку?

— Твоя взяла! — Он схватил инструмент и стал играть начальные аккорды песни. — Что нам теперь нужно делать?

Дэвид поднялся с кровати:

— Нам нужен магнитофон для записи.

Подумав секунду, Бенджи подскочил к шкафу, вытащил игрушки, давно заброшенные за ненадобностью, и через несколько секунд достал старый пластмассовый диктофон «Фишер-Прайс»:

— Этот подойдет?

Дэвид подошел, взял в руки диктофон и, быстро осмотрев его, кинул на кровать.

— Не подходит, да? — спросил Бенджи с горечью в голосе.

— Боюсь, что нет. Дело в том, что если мы хотим сделать настоящий хит, то нам нужно обратиться к профессионалам.

Бенджи тяжело сглотнул.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем-ка. Я покажу тебе.

Двадцать минут спустя Бенджи, спрятавшись за спиной Дэвида, с перекинутой через плечо гавайской гитарой, стоял в центре звукозаписывающей студии Джерри и, открыв рот от удивления, слушал вместе с Дэвидом громоподобные раскаты музыки, рождаемые четырьмя музыкантами.

Дэвид заметил, что мальчик от сильного волнения дергает свою футболку.

— Дэвид, по-моему, эти ребята из «Дублин Ап». Они ведь очень известны!

Дэвид кивнул и подмигнул ему, а Бенджи продолжал стоять с открытым ртом.

Из комнаты, где осуществлялась запись, выглянул Джерри. Он повернул выключатель на стене, чтобы приостановить запись инструментов.

— Что за…

Джерри поднял руку длинноволосому скрипачу:

— Время, мальчики. Сейчас дети на очереди. — Он подошел к ним и украдкой взглянул на Бенджи, который все ближе жался к спине Дэвида. — Итак, Бенджи, я так понимаю, что у тебя есть песня, которую ты бы хотел записать?

Бенджи ничего не ответил, страдальчески глядя на Дэвида и потряхивая его руку.

Джерри исподтишка подмигнул Дэвиду:

— Немного нервозно, да? Не переживай, у всех так поначалу. — Он повернулся к группе, музыканты уже собрали свои инструменты и сидели на стульях, покуривая сигареты. — Патрик, как ты себя чувствовал, когда первый раз пришел на студию?