Вслед за этим абзацем в журнале была помещена моя фотография с подписью:

За сорок дней нашего пребывания в Индии нам немало пришлось выслушать гневных слов о деятельности «вашингтонских патриотов», как здесь саркастически принято называть американцев и англичан, а также сотрудничающих с ними индийских прихлебателей. Эти «вашингтонские патриоты» пытались сорвать и кинофестиваль.

Надо сказать, что как только в Индии стало известно, что в Калькутте и Бомбее организуются комитеты по проведению фестиваля советского фильма — а это было еще в сентябре 1950 года, — англо-американские круги, обеспокоенные ростом популярности советского искусства и, следовательно, страны социализма, начали бить тревогу. В комитеты по проведению фестиваля входили работники искусства, кинопромышленные круги, прогрессивные деятели и даже верховные судьи провинций, возглавлявшие комитеты. «Патриоты» разослали всем членам комитетов фестиваля специальные закрытые письма, брошюры, напечатанные на стеклографе, в которых предостерегали их от участия в проведении этого фестиваля. В этих письмах, наряду с потоками гнусной клеветы на Советский Союз, его народ и мирную политику, говорилось:

«Что вы делаете! Вы хотите пустить сюда, в Индию, коммунизм! Ведь то, что вам предлагают в советских фильмах, не искусство, а политика и пропаганда».

Но это «предостережение» не возымело действия, на которое рассчитывали империалистические клеветники. Несмотря на запугивания, индийские деятели не отказались от своего плана проведения фестиваля и приглашения в Индию деятелей советской кинематографии. Эти провокационные письма вызвали резкое осуждение со стороны самых различных кругов индийской общественности, в частности верховного судьи г. Чандера. Его сообщение о том, что «вашингтонские патриоты» стремились сорвать проведение фестиваля советского фильма, вызвало бурю негодования.

И еще — что чрезвычайно приятно было читать нам в газетах Индии, — это строки о том, что поездка представителей советского искусства доказала, что можно построить мост доброй воли и взаимопонимания между двумя великими народами.

И действительно, мы являлись посланцами советского народа в дружескую Индию, привезшими продемонстрировать свои произведения киноискусства и рассказать о мирном созидательном труде советского народа. И нам было очень радостно от сознания, что широкие массы Индии, ее прогрессивная интеллигенция и деятели искусства именно так и восприняли наш приезд.

Уже три недели мы в Индии. Все наше время расписано по часам: встречи с индийскими кинодеятелями, работниками театра, художниками, посещение киностудий, просмотр индийских фильмов, ознакомление с достопримечательностями и памятниками старины. Мы сильно уставали, недосыпали. Но стремление как можно больше узнать о жизни дружественного нам великого индийского народа всегда побеждало усталость.

Хорошее впечатление на нас произвела Государственная студия документальных фильмов. Нам были показаны документальные фильмы «Поездка премьер-министра Неру в Ладан» (район Тибета), фильм о древнем городе Джейпуре и цветной фильм о Кашмире. Эти фильмы сделаны с узкопрофессиональной точки зрения хорошо, работа кинооператоров и режиссеров превосходна, но они нас не совсем удовлетворили. В фильме о Джейпуре мы увидели торжественное шествие слонов в день какого-то праздника. Я тут же вспомнил картину Верещагина, которую видел в Калькутте в Виктория-мемориале. Картина нашего соотечественника почти с документальной точностью воспроизвела величественное шествие этих могучих животных.

В фильме о Джейпуре были показаны и народные танцы, которые с блистательным искусством исполняются индийцами. Туда же были включены и различные процессы работы мастеров художественных народных промыслов, которыми так славится Индия. Но с экрана, к сожалению, не прозвучало ни слова о том, что труд талантливых художников из народа обесценен. А насколько он обесценен, я расскажу позже.

Фильм о Кашмире — цветной, на узкой шестнадцатимиллиметровой пленке. В нем хорошо показаны красоты и богатства этой провинции, многочисленные каналы, гонки на лодках, картины величественной природы. Но в фильме не отражена современная ожесточенная борьба за Кашмир между Индией и Пакистаном. Борьба истощает обе страны, и это лишь наруку англо-американским империалистам, искусно разжигающим ее.

В фильме о Ладане мы увидели буддийские храмы, священные танцы, исполняемые в гигантских масках, музыкантов с огромными трубами и т. д.

За один час мы совершили интересное путешествие по нескольким провинциям Индии, но в индийских документальных фильмах мы не видели жизни великого народа, талантливого и трудолюбивого.

И когда мастера документального кино попросили нас высказать свои замечания по поводу их работ, то мы рассказали им о советской кинохронике, о том, как она правдиво и убедительно отражает в фильмах подлинную жизнь и быт своего народа.

Друзья предложили нам осмотреть Бомбей. Мы ездим по городу, рассматриваем интересные здания, прислушиваемся к говору многоязычной, чрезвычайно колоритной толпы в различных национальных одеждах.

В европейской части города множество больших магазинов с вывесками на различных языках. В английских магазинах мало публики, часто на их витринах видишь плакаты о распродаже всех товаров в связи с ликвидацией дела.

В старом городе шумно. Вдоль тротуаров, перед магазинами идет бойкая торговля с рук, с лотков. В витрине одного магазина рассматриваем прекрасно выполненные кустарные изделия, разные предметы из серебра. Заходим в магазин. Здесь продаются кольца, бусы, стаканы, ожерелья, целые чайные сервизы. Многие украшения и предметы домашнего обихода сделаны очень искусно, тонко, с большим мастерством. Их выделывают деревенские кустари, занимающиеся своим промыслом целыми семьями.

Нас удивило, что продавцы, прежде чем назвать цену вещи, кладут ее на весы и взвешивают. Оказывается, изделия ценятся не по качеству выполненной и очень часто исключительно талантливой работы, а по весу серебра и его сегодняшнему курсу! Большое, грубо сделанное украшение или серебряный стакан стоят во много раз дороже, чем вещицы меньшего размера, удивляющие тонкостью и изяществом отделки.

В магазин входят состоятельные горожанки. В ярких сари, в широких шароварах, они садятся на подушки, разложенные на полу, и продавцы услужливо подают им различные бусы, кольца, браслеты. Индийские женщины кольца носят не только на пальцах рук, но и на пальцах ног. Сидя на подушках, примеривают их. Глядя в зеркальце, они вставляют маленькие запонки-украшения в сделанную для этого дырочку в носу. Мы узнали, что индийская женщина владеет только тем, что на ней надето — на голове, на шее, в ушах, на руках и ногах. Все остальное принадлежит мужу.

Нам советуют поехать осмотреть «Башни молчания» на Малабарском холме — крематорий парсов. Европейцы туда не допускаются, и только из большого расположения к нам индийские друзья устраивают эту экскурсию. Едем по набережной Бомбея, поднимаемся на большую гору. Отсюда открывается чудесный вид на Бомбей и сияющий вдали залив Аравийского моря.

По дороге рассказывают, что выходцы из Ирана «парсы», покинувшие свою родину несколько столетий тому назад, — потомки огнепоклонников. Они принесли сюда, в Индию, свои обычаи и сохраняют их до сих пор. В частности, сохранился особый обычай хоронить покойников.

Машина заворачивает за большую каменную ограду и попадает в просторный двор. По каменной лестнице поднимаемся дальше и попадаем в тенистый парк. Навстречу выходит индиец-парс в национальной одежде. Он приветствует нас и предупреждает, что здесь воспрещается курить и нельзя фотографировать.

В глубине парка высятся огромные светлосерые башни. На башнях сидят хмурые, зловещие грифы.

По своему верованию, парсы не могут «осквернять» грешным телом ни землю, ни огонь, ни воду, ни воздух. Поэтому их мертвое существо должно раствориться в другом живом организме.