7 января 1952 года на общем собрании слушателей лектория при Доме литераторов обсуждались причины плохой его посещаемости. Член совета ЦДЛ Н. Богданов недоумевал, почему это происходит: «Как и в прошлом году, несмотря на то, что большинство лекций были очень содержательны и интересны… т. е. для нас, писателей, было просто необходимо прослушать такие лекции… и в этом году у нас беда с посещаемостью… Нас просто удивляют такие заявления писателей, когда звонишь какому-либо писателю и товарищ говорит, что его интересуют другие проблемы» ^[714] . Он выдвинул две версии причин подобного явления: писательская инертность и загруженность писателей различного рода собраниями.

Надо отметить, что писателей регулярно опрашивали по телефону, желая выяснить, какие они хотят услышать лекции, когда их удобнее провести. В то же время Палий, например, отмечал, что часто лекции и доклады совпадают с другими мероприятиями. И. Прута удивляло, что во время семинаров некоторые вопросы лекторов заставляли «уважаемых писателей хлопать глазами, как учеников. На элементарный вопрос — была ли у царской России граница на Дунае — не могли ответить». Поэтому он сделал такое предложение: «Нужно начинать с азов на семинаре по международному положению потому, что многие товарищи, которых вполне законно руководители семинара считают людьми высокообразованными, очевидно таковыми не являются и чувствуют себя неловко». О докладах, которые делают писатели, он сказал: «Выступают наши уважаемые товарищи, но это так беспомощно». Чуковский, который тоже посещал лекторий, отмечал, что низкий уровень подготовки выступлений на семинарах объясняется низкой их посещаемостью — на оставшихся ложилась слишком большая нагрузка.

П. Нилин считал, что «формы, принятые в детском саду, естественно, не применимы в Союзе писателей. Все достаточно сознательны, и если с товарищами-коммунистами можно поговорить строже в организации, то с товарищами, которые не состоят в партии, очень часто мы нянчимся, всячески уговариваем их». Оратор призвал писательскую общественность «высказаться сердито по поводу товарищей, которые не хотят держаться на уровне настоящих передовых литераторов». Никитин предложил преобразовать лекторий в университет марксизма-ленинизма, подобный тому, который действовал до войны и насчитывал около 400 слушателей. Посещаемость его была практически стопроцентной. Каждый слушатель имел удостоверение слушателя, должен был сделать в определенное время доклад. Подводя итоги собрания, решили просить руководство Союза писателей не назначать на дни лектория никаких других мероприятий.

Клубные взносы платили неохотно. В конце концов в мае 1950 года было решено простить невыплаченные долги по членским взносам и установить новые — 5 рублей в месяц ^[715] .

Несмотря на улучшение положения с обеспечением продовольствием, многие писатели хотели запретить вход в ЦДЛ и в его столовую тем, кто не являлся членами ССП и не работал в литературных организациях, — в писательской среде вновь возобладало чувство собственной обособленности. Когда подобную точку зрения критиковали и говорили, что в таком случае столовая из-за недостатка клиентов станет нерентабельной, ее сторонники выдвигали свои аргументы: «Опыт показал, что через некоторое время ощущение того, что здесь только свои люди, своя среда, приведет к тому, что люди будут приходить». Писатели высказывались за превращение столовой Дома литераторов в ресторан и предъявляли повышенные требования к уровню обслуживания. 19 мая 1950 года на заседании Совета ЦДЛ С. Кирсанов сказал: «У нас есть павловская посуда, хорошие бокалы… Нам надо приобретать прекрасную посуду, надо иметь прекрасные приборы, бокалы, чтобы эта столовая не была похожа на обыкновенную столовку» ^[716] . Были приняты новые правила посещения писательского дома: теперь туда могли проходить по своим членским билетам члены ЦДЛ, которые уплатили членские взносы, и их жены по пригласительным билетам. Для гостей распространялись специальные гостевые билеты. Остальным же вход сюда был закрыт.

Особенностью структурной перестройки ЦДЛ и Клуба писателей им. В. Маяковского в Ленинграде явилось то, что они в 1953 году были переданы в ведение Литфонда ^[717] . В 1954 году то же самое произошло с клубами писателей в Киеве, Львове, Одессе, Вильнюсе, Риге, Ташкенте, Ростове, Минске, Ереване и Тбилиси ^[718] .

В 1954 году А. Фадеев отмечал, что клубы писателей всегда полны народу, но привлекают в них людей прежде всего ресторан и развлечения, а вовсе не серьезные мероприятия. Он видел причины этого в том, что писательская общественность ими не руководит, так как ни в одном из клубов нет выборного правления. Назначенные же в руководящие органы литераторы не имеют материальной компенсации за затраченное на организацию работы клуба время. Поэтому в подавляющем большинстве они в правлениях лишь числятся, но не работают. Фактически клубами руководят директора, не имеющие к литературе никакого отношения ^[719] .

«Нас чрезмерно балуют»

В 1946 году в записке А. Фадееву существовавшую тогда систему выплаты авторского гонорара критиковал И. Альтман. Дело в том, что в мае 1944 года согласно постановлению СНК РСФСР «Об авторском гонораре» были в очередной раз снижены ставки за переиздание. Гонорар за переиздание составлял 60 процентов от первоначальной суммы и снижался до 5 процентов после того, как общий тираж всех изданий достигал одного миллиона экземпляров ^[720] .

В послевоенный период доходы многих писателей, в первую очередь драматургов, уменьшились в связи с тем, что театры и зрелищные предприятия находились в бедственном положении и не в состоянии были производить надлежащим образом отчисления авторского гонорара. Об этом сообщал директор ВУОАП Г. Хесин в своей записке заместителю Председателя Совета Министров К Ворошилову. Он, в частности, писал: «Как правило, театры перестали сдавать полностью или частично кассовую выручку от продажи билетов в банки, расходуя деньги на нужды театра, избегая банковского контроля. Этим самым Управление авторских прав лишается возможности получать… причитающуюся авторам зарплату» ^[721] . Кроме того, стремясь уменьшить издержки, руководители театров ставили пьесы классического репертуара и уменьшили количество постановок на современную тему: «Так, например, на Украине количество постановок русской и иностранной классики увеличилось в 3 раза…» Поэтому доходы драматургов сократились в несколько раз, о чем свидетельствует следующая таблица:

	1947 год 3-й квартал	1948 год 3-й квартал	Разница в размерах гонорара (в разы)
Симонов К. М.	275 267	18 721	14,7
Леонов Л. М.	34 477	3246	10,6
Погодин Н. Ф.	32 845	5800	5,6
Суров А. А.	26 348	4699	5,6
Павленко Б. А.	89 469	5903	15,2
Крон А. А.	19 162	5233	3,6

До 1950 года не был решен вопрос о выплате гонорара за исполнение произведений писателей и композиторов в эфире. Зачастую эти произведения записывались на пленку и передавались по радио неоднократно, но авторы не получали за это ни копейки. Исключение составляли лишь случаи, когда писатели и композиторы писали по специальному заказу. За неопубликованные литературные и музыкальные произведения, записанные на пленку и передаваемые в эфире, определенных ставок гонорара вообще не существовало. Подобное положение противоречило 14-й статье основ авторского права. По этому поводу к заместителю Председателя Совета Министров СССР обратилась комиссия ВУОАП. Она предлагала ввести оплату за музыкальные, драматические и музыкально-драматические произведения, приобретаемые комитетами радиоинформации, по существующим издательским ставкам. За подобные неопубликованные произведения, но публично исполняемые в театрах и концертных залах, предлагалось установить оплату в размере 50 процентов гонораров, выплачиваемых при издании соответствующих видов произведений ^[722] .