Было немало и других способов пополнения скромных писательских бюджетов, о чем речь пойдет ниже.

Между балалаечниками и трансформаторами

Однажды, в 1934 году, поэт П. Васильев устроил драку в ресторане «Прага», за что и был доставлен вместе с другом, Л. Вышеславским, в милицейский участок, где они пробыли целую ночь. «Денег — ни копейки, — вспоминал Вышеславский, — а опохмелиться хочется… Проходим мимо кинотеатра „АРС“ …Павел останавливается, ударяет себя по лбу: „Идея! Директор этого театра — мой знакомый. Мы ему сейчас предложим, что будем выступать в фойе перед началом киносеанса“ …Директор, действительно, согласился, чтобы мы выступали у него с чтением стихов. Директор выдал нам даже небольшой аванс» ^[224] .

Литературные выступления, которые пришли в жизнь тридцатых годов из времен нэпа, для многих писателей были существенным источником дохода. Как правило, они охотно на них соглашались, а организаторы зачастую оформляли эти выступления в обход существующего законодательства.

Ни их организаторы, ни сами писатели не видели в таком способе заработка ничего предосудительного, и различным органам власти и руководству ССП пришлось потратить немало усилий, убеждая и тех и других в том, что подобные мероприятия без особого разрешения проводить нельзя. Тем более что для регулирования этой работы существовало Бюро литературных выступлений. Правда, обследовавшие в 1935 году его работу Козловский и Ляшкевич пришли к выводу о полном хозяйственно-финансовом провале Бюро ^[225] . Было принято решение о перестройке организации и назначении нового заведующего.

В январе 1936 года «Вечерняя Москва» и «Комсомольская правда» опубликовали статьи о вечере в Доме печати, посвященном предстоящему Пленуму поэзии и сорванном по вине писателей, которые на него не явились. Публикации получили широкий резонанс.

В. Инбер, А. Сурков, М. Голодный вынуждены были обратиться в комиссию советского контроля с просьбой привлечь истинных виновников происшествия к ответственности ^[226] . В заявлении они сообщили о том, что не давали согласия на участие в вечере, а узнали о нем из афиш. По их информации, подобные факты не единичны.

В том же году Бюро литературных выступлений было вновь обследовано. По заключению комиссии, оно превратилось «в поставщика развлечений с коммерческим уклоном» ^[227] . Организаторам литературных вечеров было разрешено лично вести переговоры с писателями и подбирать бригады выступающих по линии Бюро на фабрики и заводы, в клубы выезжали бригады, состоящие из писателей, чтецов и певцов. Были случаи получения за выступления очень больших сумм (более 3 тысяч рублей за одно), что иногда становилось достоянием общественности и вызывало недовольство у простых людей.

Надо сказать, что некоторые литераторы не любили выступать вместе с артистами. В 1938 году М. Зощенко в одном из писем поделился своими впечатлениями по этому поводу: «…Вечер мой прошел весьма хорошо. Но было утомительно — пришлось много читать. Народу множество. Было переполнено. И даже у входа была изрядная толпа.

Но читал я, по-моему, не так хорошо, как иной раз умею. Что-то не было настроения. Может быть потому, что вечер уж очень странный — актеры и я, — это давало особый стиль вечеру, мне лично не совсем приятный.

Публика же была очень довольна. Администраторы и подавно. Так что в общем счете хорошо» ^[228] .

В 1939 году А. Фадеев, просматривая списки выступающих на вечерах писателей, заметил, что некоторые из них делают это значительно чаще, чем другие. Он посоветовал Бюро пропаганды использовать писателей «равномерно», чтобы не создавать профессионалов по выступлениям. Чиновники из Бюро поступили просто: вычеркнули из списков тех, кто, по их мнению, выступал слишком часто, и сообщили им, что такова воля Фадеева. Разгневанный Акульшин, не понимающий, за что его «вычеркнули из списков», тут же написал ему эмоциональное письмо. Пришлось Фадееву отвечать за своих не в меру расторопных подчиненных ^[229] .

Через некоторое время Бюро литературных выступлений было вновь реорганизовано, хотя его и оставили при ССП. Был создан актив писателей при Бюро под руководством одного из членов Президиума ССП. Материальные вопросы передавались Литфонду, который должен был организовывать литературные выступления на периферии. На заседании Президиума ССП 29 июля 1940 года, принявшем это решение, писатели говорили о низком качестве подготовки литературных вечеров, о неуважении к ним со стороны организаторов. Л. Леонов привел случай из собственной практики: «У меня был такой факт лет 10 тому назад. Меня выпустили после балалаечников и перед трансформатором. Когда я вышел, публика ждала, что я буду зажигать газеты и есть, а я этого не умею делать. 15 мин, которые я пробыл тогда на сцене, были самыми тяжелыми минутами в моей жизни» ^[230] .

Об одном своем выступлении с юмором вспоминала О. Форш, автор известного исторического романа о декабристах. Она отдыхала в Доме творчества «Комарово». Из соседнего дома отдыха пришел массовик-затейник и попросил ее выступить перед отдыхающими. Он представил ее так: «А сейчас, дорогие товарищи отдыхающие, маленькое сообщение: фокусник из Ленинграда опаздывает, и мы попросим нашу гостью, писательницу Ольгу Форш, современницу декабристов, доставить нам удовольствие и развлечение» ^[231] .

Настоящей головной болью руководства Союза писателей стали платные выступления некоторых литераторов, выезжавших на периферию. Такие поездки также имели свои «традиции».

Еще до создания ССП, 29 июня 1932 года, в «Литературной газете» была опубликована заметка «Подвиги Копыстянского». Поэт Е. Копыстянский по поручению газеты «За советскую пушнину» выехал на Северный Кавказ «для организации оперативной работы по заготовке пушнины и для отображения весенней заготовительной кампании в художественных очерках». Перед отъездом он получил в редакции тысячу рублей, но, не доехав до места, стал забрасывать редакцию просьбами выслать еще денег, грозя в противном случае бросить работу. Ему выслали еще 300 рублей. У местных органов Союзпушнины в Ростове-на-Дону он выпросил 450 рублей, так как находился в «бедственном» положении. Затем он вернулся в Москву, не проведя никакой работы и не написав ни одного очерка. Горком писателей через газету обращался к Оргкомитету ССП с просьбой не принимать его в организацию и рекомендовал редакциям не заключать с ним договоров.

5 апреля 1935 года в этой же газете была опубликована заметка «Некоммунистический поступок». Поэты A.Жаров и Д. Алтаузен совершили поездку по Сибири и Дальнему Востоку, на которую получили от начальника Главзолота Серебровского 15 тысяч рублей. Пользуясь правом бесплатного проезда, они провели не менее 30 выступлений, за которые получали по 2 тысячи рублей. Поскольку поездка не была согласована с Секретариатом ССП, дело разбиралось на партколлегии, которая постановила объявить обоим выговор и считать неправильным организацию каких-либо литературных выступлений без согласования с руководством Союза писателей.

2 августа 1936 года А. Багай направил письмо B. Ставскому, в котором информировал его о поведении О. Шведова и Н. Богданова ^[232] . 14 июля в Удмуртский обком ВКП(б) позвонили с пристани Раскольниково на Каме и сообщили о прибытии писателей. Ответственный секретарь местного отделения ССП выехал за ними за 40 километров. Московские писатели отказались выступить на городском слете рабселькоров, но охотно выступили перед инженерно-техническими работниками ижевских заводов. Причину такой отзывчивости понять не трудно — за свое выступление они получили 2 тысячи рублей. Все это время они жили на пароходе с командой в 16 человек. На следующий день они выступали перед городским и партийным активом, за что горком ВКП(б) выплатил им 1 тысячу рублей. Должна была еще состояться и третья встреча — со стахановцами ижевских заводов, но на этот раз предприимчивым литераторам отказали в выплате непомерных сумм.