В архивах сохранился отрывок подготовленного неизвестным автором документа, свидетельствующего о том, что свое участие в подобного рода проектах многие писатели рассматривали как возможность «подхалтурить». Отмечается чрезмерно высокая оплата труда участников проекта «История двух пятилеток»: «…при таком гонораре за халтурную работу, не имеющую творческого характера, мы все наши основные кадры отлучим от творческой работы» ^[213] . Известны и другие точки зрения: В. Шкловский, например, считал, что для него участие в проекте является нерентабельным, а Б. Агапов заявил, что «он взрослый человек, у него жена и он хочет прилично жить». С. Буданцев не выполнил свои обязательства, хотя ему нужно было лишь обработать мемуарные материалы. В оправдание говорил о своем тяжелом материальном положении и попросил, чтобы редакция «Двух пятилеток» помогла ему издать пьесы — тогда он примется за работу для нее.

27 мая 1932 года «Правда» опубликовала открытое письмо М. Горького, в котором говорилось о необходимости ускорить переход от сбора материала к написанию текстов. Но здесь обнаружилось, что многие писатели оказались не готовыми к кропотливой работе над источниками. «К архивам некоторые писатели… испытывают неприязнь, перед архивами у многих — затаенный испуг», — отмечалось в отчете о работе Секретариата ИФЗ, посланном М. Горькому в 1935 году ^[214] . Очень откровенно в связи с этим высказался Г. Никифоров, автор рукописи «Мастера» о заводе «Красный пролетарий»: «Месяцев 5 я копался в материалах, которые у меня есть, а если бы еще документы проверять, мне пришлось бы в Архиве революции работать… еще полгода копаться… а я так не хочу».

Справедливости ради отметим, что ряд авторов действительно зажглись идеей написания истории пятилеток и предприятий. К. Федин в 1933 году отмечал: «Много и успешно работают Шкапская (она целиком ушла в „историю“, бросив все; подумать только, что она начинала с эротико-мистических и физиологических стихов!), Мария Левберг, Антон Ульяновский. В деле этом все больше проявляется подлинной литературности, оно набирает соки, и уже чувствуется, что становится культурным явлением неизмеримой силы» ^[215] .

Об осуществлении другого проекта Горького — «Истории московского метро» — опубликована статья Н. Арис ^[216] . Итогом этой работы стал выход двух томов — «Рассказы строителей метро» и «Как мы строили метро». К проекту подключили писателей, среди которых были И. Бабель, Б. Пильняк, В. Ибнер, В. Шкловский. Некоторые литераторы участвовали в нем по зову сердца: например, А. Безыменский, С. Кирсанов, Е. Долматовский устроились на работу в метро как добровольцы и пытались работать в шахтах на равных условиях с проходчиками. Другие через проект решали свои финансовые проблемы. Н. Арис приводит сведения о высоких гонорарах писателей — участников проекта, о том, что члены редакции получали особое питание, снабжались в специальных магазинах. Кроме того, некоторые писатели, числясь на работе в проекте, сами находились на курортах и оттуда присылали материалы (Р. Бегах, Аркин). Были случаи, когда литераторы заявляли свое участие в проекте, но не предоставляли в результате никаких рукописных материалов. Ответственному секретарю редакции А. Тихонову пришлось пригрозить им: пообещал, что будет расторгать договоры и печатать сообщения об этом в прессе.

То, что многие писатели без особой инициативы подходили к этим проектам, отмечено в очерке «Как идет работа по „Истории заводов“»: «До сих пор участие писателей в работе по истории заводов было недостаточным и эпизодичным. Об этом говорил А. М. Горький в своем докладе на съезде писателей» ^[217] .

4 июля 1934 года в «Правде» было опубликовано решение Главной редакции ИФЗ форсировать создание истории Магнитостроя. В нем упоминались фамилии пятнадцати писателей, которых планировалось привлечь как авторов этого проекта. Что, однако, не вдохновило большинство из названных литераторов: «Часть товарищей из перечисленных в постановлении под тем или иным предлогом вообще не приняли участия в работе, часть приняла участие в поездке в Магнитогорск для ознакомления с объектом, но по возвращении оттуда или уклоняется от работ, или затягивает до бесконечности начало ее, в частности, свой выезд на площадку Магнитостроя» ^[218] .

Иногда писатели отказывались от участия в проекте по причинам творческого характера. Например, Б. Агапов рассказывал о своей работе в письме В. Ставскому от 14 февраля 1937 года ^[219] . Книгу по истории двух пятилеток он придумал сам, набросал предварительный краткий план, делал доклад о ней в присутствии А. Горького, А. Стецкого, А. Щербакова и Л. Мехлиса, напечатал подвал в «Литературной газете». Но когда приступил непосредственно к тексту книги, то понял: «…во-первых, что фактический материал, которым я располагаю, недостаточен, хотя его огромное множество, что он официален, что в нем мало подлинной образности, т. е. жизни.

Во-вторых… что книга предъявляет требования гораздо большие, чем мне казалось раньше… Я требовал, чтобы ученые историки были привлечены к работе. Чтобы была обсуждена философская, историческая идея книги. Этого сделать не удалось». Б. Агапов написал четыре печатных листа текста и осознал, что данная тема ему не по силам: «Это был настоящий творческий крах».

Кроме того, литератор жаловался на деятельность редакции, которая на словах обещала всяческую помощь авторам, но на деле ее не оказывала. По его словам, она ничем не помогла ему, лишь давала разрозненные указания по поводу написанного текста и перепечатывала поступавшие материалы.

В свою очередь редакция предъявила иск Б. Агапову с требованием вернуть выплаченные ему деньги, которые он получал во время работы как авансы за написание книги, которая так и не была сдана. Литератора почему-то возмущала такая, вполне логичная, постановка вопроса. По его мнению, редакция должна была интересоваться не только тем, сдана или нет книга, но и тем, почему она не написана. «Объективные» причины, по которым автор не выполнил своих обязательств, должны были, по его мнению, освободить его от ответственности. А между тем ему было выплачено 8 тысяч рублей. «Я не могу вернуть деньги, — объяснял Агапов, — …не только потому, что у меня их нет, ибо все мое имущество не стоит более двух тысяч, но и потому, что у меня их не будет. Я зарабатываю мало, род литературы, в котором я работаю, очень трудоемок, для того чтобы написать печатный лист, мне нужно прочесть сто листов. Я пишу медленно, а никакой ренты у меня нет — ни авторских, ни переизданий». В конце письма автор взывает о помощи: «Суд отложен до 22-го. Если никто не поможет мне за это время, я погиб».

Ситуация с Б. Агаповым рассматривалась на заседании Секретариата 25 марта 1937 года. На нем А. Фадеев сообщил, что автору и редакции удалось прийти к компромиссному решению: «Корабельников с Агаповым договорились — одну часть ему скостят, потому что он работал, но у него просто не вышло. Часть он отработает, а часть он погасит, взяв ссуду, обратившись к нам» ^[220] . В итоге было принято постановление: «Предусмотреть выдачу ссуды т. Агапову на известный срок для погашения долга редакции „2-х пятилеток“» ^[221] .

…Тема литературной подработки никогда не теряла своей актуальности. Например, выступая в марте 1936 года на совещании писателей при редакции журнала «Наши достижения», Я. Рыкачев выдвинул по этому поводу собственную теорию. Вспомогательные заработки, без которых писатели не могли существовать, он разделил на две категории: поденщину и халтуру ^[222] . Литературной подработкой постоянно занимался И. Бабель. «Такой работой были заказы для кино. Иногда Бабель писал к кинокартине слова для действующих лиц при готовом сценарии, но чаще всего переделывал и сценарий или писал его с кем-нибудь из режиссеров заново» ^[223] .