У мужчины существенно другая история. Он, как правило, может выбирать — с кем ему сейчас общаться: с друзьями или с женщинами. Женщина и согласится, если он предложит, и подождет, если он предпочтет ей мужскую компанию. В общем, такова сложившаяся мировая практика, хотя это, на мой взгляд, и несправедливо, но что сделать с этим в рамках всей нашей цивилизации — я ума не приложу.
В общем, в указанном аспекте у мужчин и у женщин разные мотивации на создание отношений. У мужчин осознанный выбор, у женщин — судьба. И это, разумеется, не добавляет отношениям приятности.
Второй вектор — это внутриполовая конкуренция, борьба. У мужчин отношения строятся на некоторой героике: «С кем я пойду в разведку?» Такова эволюционная психология — мужчина относится к другому мужчине как к собрату, от которого зависит вопрос его собственной жизни и смерти — завалят они вместе мамонта или он их завалит. Чтобы завалить мамонта и самому не завалиться, надо быть уверенным в товарищах по оружию. Инстинкт жизни сильнее инстинкта продолжения рода. Поэтому мужчины, конечно, могут конкурировать за самку, но это вовсе не отменяет главного — они братья по оружию, и, в конце концов, девицей всегда можно пожертвовать.
А женщине такая высокая степень доверия к другим женщинам не нужна. Ну подумай сама, зачем ей в разведку? Что ей разведывать? Где хорошенький мужчинка завалялся? Но тут помощницы не нужны, только мешаться будут. Мужниного неприятеля выслеживать? А смысл?.. Если «неприятель» сильнее мужа, ну так пусть и приходит уже наконец, одолевает окаянного и берет, понимаешь, ее под свое сильное крыло, в свои чудные объятья.
Поэтому если у мужчин механизм выживания — это механизм сотрудничества, то у женщин — механизм конкуренции за мужчину, который приносит с охоты добычу. Иначе ей не выжить и потомство не выкормить, а это важно. Материнский инстинкт — он и половой пересилит, и даже инстинкт сохранения собственной жизни на лопатки уложит. Дело такое… И так как практически во все времена мужчин в популяции было меньше, чем женщин, то среди последних всегда существовала и острая конкуренция за мужчин. Пришли чужеродные орды, мужиков поубивали, сами поубивались, и пропорциональное количество женщин в мире — раз, и возросло, раз, и возросло. А за оставшихся-то в живых товарищей надо бороться… И вот благодаря всем этим историческим и социальным катаклизмам имеем мы человека с необычайно развитым геном внутриполовой конкуренции, и человек этот — женщина.
Между тем мы привыкли к странному образу, привитому нам романтическим веком — отчасти XVIII, но больше, конечно XIX: два молодых человека добиваются сердца одной девушки. Все эти дуэли замечательные, когда мужчины стрелялись из-за женщин. Хотя, если разобраться, они-то не из-за женщин стрелялись, мальчики собственные отношения выясняли. Или уязвленное самолюбие защищали, или свою голову от ветвистых образований, или вообще — кто из них звезда эфира. Просто повод красивый — женщины…
В реальности же мужчина гораздо меньше озабочен борьбой за женщин. Он, скорее всего, вполне спокойно отнесется к тому, что женщина выберет не его. Мы сейчас не говорим о параноиках, — добавляет Андрей, видя, что я собираюсь возразить. — Не случайна же эта расхожая пословица: «Баба с возу, кобыле легче», или «Если невеста уходит к другому, еще неизвестно, кому повезло», или «Когда я был студентом, мы с другом влюбились в одну девушку. Она выбрала его, а я остался с носом. Вот такой он — сифилис» (анекдот, с которого традиционно начинается лекция по сифилису в медвузах, если, конечно, лектор — не женщина). И то, что девушка молодого человека нравится другим юношам, — это лишь подчеркивает его «мальчиковость». А вот у женщин все иначе — конкуренция начинается еще в семье. Девочка растет и становится все краше, мать — параллельно с этим стареет и теряет привлекательность. И если она еще не оставила сокровенную надежду на свое личное счастье, то ее, пусть и подсознательно, задевает, что внимание обращают на дочь, а ее как женщину не замечают. Уязвленное чувство заставляет мать отстаивать себя — именно отсюда ее стремление одеть девочку строго и блекло. И хотя, конечно, сама женщина объяснит это тем, что так «правильно» и «безопасно», но в реальности все не совсем так. Еще она успокоит себя, надев бриллианты, напомадив губы и рассказав дочке про свои успехи на личном фронте (если она разведена). И все лишь с одной целью — чтобы доказать молодушке, что мать ее еще — ого-го! И частенько матери начинают дружить с дочерьми тогда только, когда у тех возникают проблемы в личной жизни — развод, например. То есть, когда и дочь обманули, выходим на паритет и дружим — не «за» что-то, впрочем, а «против» кого-то. И понятно против кого — против «этих ужасных мужчин»!
…
Мне это, честно говоря, не очень понятно: в моем детстве все было совсем не так. Для моей мамы самым главным было счастье и успех ее дочерей. И такое же отношение к детям я наблюдаю в семьях своих родственников.
Андрей говорит, что в восточных культурах действительно иные традиции. Ну ладно, тогда поверю ему на слово. В конце концов, если у его пациенток возникают такие проблемы — значит, мы обязательно должны об этом сказать в нашей книге.
— Большинство комплексов, связанных с внешностью, идут у женщины от матери и отца: она судит о своей внешности по тому, сколько внимания и ласки проявлял к ней отец, а также со слов матери. Ну а поскольку женщины всегда ищут в других женщинах недостатки (конкурентки же!), то и мать, даже любя свою дочь, говорит ей нежно так: «Господи, какая же ты у меня нескладная!» И так далее… Даже желая помочь своим дочерям, матери неосознанно всегда критикуют их внешность, их вкус, их представление о том, как нужно выглядеть и одеваться. И эти «толстые ноги», «фигура в папу» преследуют женщину потом и до пятидесяти лет.
— Ну, в общем-то, мы и о достоинствах можем так сказать, что мало не покажется.
— Это ты о том, как женщины делают друг другу комплименты?
— Да, вспомнила сейчас, как пришла на корпоративную вечеринку с новой прической, на мой взгляд, кстати, очень стильной. И моя коллега, восклицая: «Ах, какая стрижка, какой колор!» — посоветовала записать телефон ее парикмахера. А как тебе такой комплимент: «Шекия, вот мы тут обсуждали, как ты выглядишь. Ведь умеешь одеться и со вкусом, и в то же время дешево». Такой комплимент, что и не отмоешься. Не станешь же объяснять, что и не дешево вовсе. Поблагодаришь сквозь зубы за высокую оценку и побредешь себе дальше с испорченным настроением.
— Женщины инстинктивно ищут недостатки в других женщинах, но сами как-то этого не замечают. Ну это, наверное, из-за инстинктивности процесса… Недостатки ищут, а себя, напротив, пытаются показать на все сто. Вот женщина отправляется на собеседование о приеме на работу и, зная, что интервью проводит тоже женщина, зачем-то шикарно одевается, напомаживается, каблучки… А потом удивляется, что все вакансии вдруг оказались заняты. Чем меньше сексуальности в одежде, взгляде, в позе, в рассказе о себе, тем больше вероятности, что другая женщина воспримет тебя без агрессии: «Недостатки налицо, так что конкурентка слабая, можно брать».
…
Как там пишут в дамских романах? «На ней был мягкий свитер из хлопка и серые кашемировые брюки»… А я сижу напротив Курпатова в ярко-красном топе (доктор этого не видит, но топ заканчивается выше пупка) и в джинсах с очень низкой талией. Нескромно, но мне кажется, что я могу себе позволить и то и другое. Впрочем, если честно, я редко так одеваюсь. А иногда достаю из гардероба вещи из разряда «никаких» — если предстоит поход в «серпентарий». Да, еще, наверное, можно сшить балахон пятьдесят шестого размера цвета «мышиный беж». И дешевенько, и со вкусом.
— Не буду лукавить: превращаться в серую мышку не хочется, но меня коробит, когда в моем же присутствии меня начинают обсуждать. Подбежит какая-нибудь дамочка, схватит меня за пояс и завопит: «Хочу такую же талию!» Терпеть не могу, когда меня трогают, и не понимаю, что нужно отвечать. Но чувствую в этих словах упрек, мол, несправедливо обошлась с нами природа — мне дали, а ей — не дали. Начинаю глупо оправдываться. Нет, вот ты представляешь себе мужчину, который хлопает коллегу по плечу: «Хочу такие же бицепсы!»?