Павлик ничего не сказал и продемонстрировал упёртому Тошке огромный коробок.

«Спички охотничьи», — прочитал Тошка и призадумался. Наверно, это другие… Не те, что продают в обычном магазине.

Павлик кивнул, словно догадавшись, о чём именно думает Тошка, и на показ достал толстенькую спичку, больше походившую на леденец. Чиркнул. Та естественно вспыхнула…

Тошка помрачнел. В первую очередь из-за собственной НЕОСВЕДОМЛЁННОСТИ. О ней частенько говаривал папа… Что не следует её проявлять… Или хотя бы пытаться не проявлять.

Павлик тут же забыл про недопонимание и прибавил огонёк лампы. Язычок пламени задрожал, будто ядовитая змейка, чего явно испугалась тьма — тут же отступила! Тошка огляделся.

Они находились в огромном помещении, которое, скорее всего, занимало не только всю территорию под продовольственным складом, но и впрямь распространялось и дальше… не только за дорогу, но и может за приделы известного мира!

Лестница, по которой они спустились, была выдолблена прямо в стене! Павлик посмотрел на длину ступеней и присвистнул. Тошка тоже не совсем понял: какова тогда толщина стены на самом деле, если тут уже метра два выходит, на одни ступени! Он даже поковырял крошащийся бетон пальчиком, на что Павлик снова посмеялся…

Оказывается, это был бункер, рассчитанный на взрыв атомной бомбы! Поэтому стены могли быть толщиной метров в пять… а то и больше! Тошка сделал вид, что поверил, хотя на самом деле верилось как-то не очень. А Павлик продолжал козырять знаниями. Он отошёл от лестницы и постучал по массивной плите, прикреплённой к стене. Та издала приглушённый металлический гул, отчего Тошка снова удивился…

Это был свинец. Он тянулся вдоль стен и терялся в темноте во всех направлениях!

Павлик улыбнулся своей этой улыбочкой и заявил, что, возможно, они нашли «Ящик Пандоры!»

Тошка слыхом не слыхивал про подобный ящик, однако внутренней чуйкой почуял, что этот ящик так же плох, как и всё происходящее с ними в данный момент! Он так и сказал… вернее просто предложил вернуться на склад. Однако у Павлика явно были совсем иные намерения, а к извивающемуся огоньку керосиновой лампы добавились две искорки его глаз.

Это был нехороший свет, как и…

Тошка запутался… Он знал только одно: ничем хорошим ВСЁ ЭТО не закончится!

Как в воду глядел!

Павлик направился вдоль ближней стены, в которой была выдолблена лестница. Как показалось Тошке, они снова двигались в сторону склада, если всё ещё не оставались под ним. Впереди маячили какие-то металлические решётки… Окружающее пространство очень походило на тюремные катакомбы, в которых скрывается что-то ужасное!.. Тошка даже задержал дыхание, опасаясь, что его непременно кто-нибудь учует, выскочит из-за этих решёток и утянет на веки вечные НЕВЕСТЬ КУДА!.. Однако когда подошли ближе, поняли, что это вовсе не решётки… Всё видимое пространство занимали двухъярусные кровати, с ржавыми сетками вместо обычных матрасов, на которые были накинуты практически истлевшие одеяла.

Тошка представил, как они, должно быть, скрипели, случись ночью перевернуться с бока на бок… Жутко!..

Но ведь кто-то тут спал?

Павлик отрицательно качнул головой — похоже, Тошка снова выдал вслух!

Это был бункер на случай воздушной атаки. Скорее всего, его оборудовали во время «холодной войны» между СССР и США… а может и того раньше — во времена Второй Мировой! Тогда все думали, что дело закончится атомным вихрем. Но пронесло. Удалось пройти по тонкой грани… Очень тонкой — большинство даже и по сей день не знает, насколько тонкой!.. Сейчас же про помещение, в котором, по идее, должны были укрыться дети, когда на поверхности всё будет пылать и разрушаться попросту забыли. А на этих кроватях никому так и не довелось послушать ночных скрипов и посмотреть сопутствующих кошмаров… Теперь это, своего рода, музей, сохранивший в себе память о страшном времени, которое могло перерасти в жуткую жуть, но, к великому счастью, вылилось в мирную действительность…

Павлик закончил лекцию и потянул за пружину. Та закряхтела, будто старуха, просыпающаяся от многовекового сна!

Тошка вздрогнул. Мысленно он представлял насколько нужно быть сильным, чтобы не сойти с ума в этом братском склепе… Ведь обычно войны продолжительны — они могут длиться десятилетиями!.. А атомные? Он не знал. Но само слово АТОМНЫЙ — звучало зловеще. Страшно! Ужасно! Десять лет не видеть света! Десять лет спать в этих неудобных гамаках, чувствовать сырость и отчаяние, потому что нельзя ничего изменить! Нельзя подняться со стула, обидеться и, сказав, что я больше ТАК не играю, пойти домой!.. Которого, к тому же, уже просто нет… Как нет и родителей!!! Ведь убежище защитит лишь тех, кто находился на территории гимназии!.. А родителей — нет! Потому что они — где-то там…

Около тысячи враз осиротевших малышей и подростков, запертых глубоко под землёй — это ли не истинный ужас?!

Павлик двинулся было вперёд, но тут же остановился. Тошка проследил его взгляд, упирающийся в запылённый столик между двумя крайними кроватями… Рядом, чуть в стороне, стоял стул — так, будто на нём и взаправду кто-то сидел, потом скользнул назад, поднялся и ушёл… А стул так и остался в полупозиции!..

В гимназии за это ругали — если вот так не задвинуть стул. Значит тут сидел кто-то посторонний.

Тошка неуверенно двинулся на свет лампы.

На столе лежала толстая тетрадь, чем-то похожая на обычный школьный журнал успеваемости. Страницы пожелтели и скукожились, однако прочерченные линейки сохранились, как и сам текст, отчего-то написанный карандашом, а не ручкой…

Тошка несмело предположил, что, возможно, ручек тогда ещё не было… На что Павлик тут же возразил, уцепив за хвост очередную Тошкину НЕОСВЕДОМЛЁННОСТЬ.

А точнее БЕЗГРАМАТНОСТЬ.

Карандашом писали, потому что грифель не боится влаги. А чернила запросто размажутся или со временем испарятся.

Тошка почесал затылок… Да уж, вот вам и Павлик… Кто ж знал… а учится вроде так себе…

Павлик, тем временем, склонился над столом, поставил лампу рядом с тетрадью и аккуратно сдул пыль со страниц. Мелькнули буквы — будто пробежались по линейкам, — но это из-за пыли.

Тошке вспомнились ноты… и противная скрипка…

Точно!

Это была нотная тетрадь! Только незаполненная!.. Вернее заполненная, но не крючками нот, а обыкновенными буквами!

Эврика! Вот вам и НЕОСВЕДОМЛЁННЫЙ! Вот вам и БЕЗГРАМОТНЫЙ!!!

Тошка так и заявил, но Павлик, кажется, не расслышал… Он просто читал вслух:

«Да по воле, воззвавшего к Тьме… На страх, рискнувшего бросить зов Безликому Хаосу… Да снизойдёт на Землю посланник его всуе… Что бы чинить на Земле ХАОС… Что бы воззвать к Безумию людей… дабы не несли они смерть ВСЮДУ… не уподоблялись Богам… Дабы убивали лишь в угоду Безликого… За что дарует Он им всем Вечность…»

Тошка смотрел на Павлика и отчётливо видел, как глаза того буквально лезут из орбит, будто голову мальчика изнутри что-то распирает, силясь прорваться наружу!.. Павлик уже не читал, а просто бормотал всякую ахинею… а затем упал на колени, сложил ладони ковшиком у подбородка и принялся МОЛИТЬСЯ!

Тошка ошалело смотрел на друга, — наверное, именно тогда они и подружились, пребывая глубоко под землёй, куда никогда в жизни не протиснуться даже крохотному солнечному лучику, где никого не было на протяжении десятилетий, а, может быть, и не было ВООБЩЕ, как бы жутко и неправдоподобно это ни звучало!..

А из глотки Павлика звучало:

Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

Тошка сам не понимая, что делает, заглянул в тетрадку и принялся бегать взглядом по каллиграфическому почерку…

Совсем как у папы. Только буквы отчего-то пляшут по линейкам…