— Ганс!

Водитель извинился перед приятелями, подбежал.

— Да. Фрау…

— Я вижу, у тебя веселое настроение… — произнесла Эльза с легкой иронией в голосе.

— Так точно, фрау Эльза. А что? Фрау занята, день сегодня жаркий, почему бы не поболтать о вечере?..

— Да, день сегодня жаркий, — согласилась Эльза. — Даже слишком… — Она сняла с головы пилотку, зафиксировав свое движение так, чтобы наблюдавшие за ней товарищи из группы «Кустаря» смогли прочитать сигнал. — Но рассчитывать на вечернюю прохладу еще рано. Смотайся в ресторан — надо на всякий случай заказать продукты в дорогу: колбасу, сыр, да ты сам знаешь — как обычно… После этого возвращайся — ты мне будешь нужен…

— Слушаюсь, — водитель открыл дверцу.

— Да, вот еще, — спохватилась Эльза, — чуть не забыла. Заедешь на рынок, к сапожнику, передашь обувь — пусть поставит набойки. Скажешь: фрау рассчитается, как всегда, щедро. И пусть поторопится, понял? — она протянула пакет.

Записка, спрятанная под стелькой, гласила: «Кустарю. Светлячок срывается. Подготовьте дубль: сегодня в 16,00 курьер поедет в мотопехотную дивизию. Маршрут — лесное шоссе. Конвой минимальный. Времени у вас — пять минут, навстречу пойдет дивизионный патруль. Милован».

Эльза медленно поднялась на третий этаж. Войдя в номер оберста, она похолодела. В комнате находились два младших офицера СД, Светлана и Венкель. Девушка стояла посреди комнаты, перед ней с портфелем в руках сидел на стуле Венкель.

Эльза презрительным взглядом окинула всех присутствующих.

— Гауптштурмфюрер! Развлекаетесь? А охраной оберста я буду вместо вас заниматься?!

— Фрау Миллер, мы не развлекаемся, а работаем! Вы неправильно поняли ситуацию!

— Я-то поняла! Втроем «работаете» с одной девчонкой. И кого же из вас она выбрала в процессе этой работы?

— Господина оберста! Эта особа зашла в комнату оберста якобы сменить скатерть, а завернула в нее портфель!

«Засуетилась, стала пороть горячку, не смогла открыть», — механически отметила Эльза. И подумала вдруг: «Все это, однако, смахивает на мышеловку». Но вид Венкеля, перепуганного и торжествующего одновременно, свидетельствовал об обратном.

— Она пыталась скрыться! Но мы наблюдали за номером! И ей не удалось похитить документы! Сейчас мы выясняем, кто ее сообщники. Она у нас заговорит. Кстати, фрау Миллер, поручите допросить это невинное создание Гардекопфу!

— Поручу! — ответила Эльза и спокойно спросила у связной: — Где был портфель, когда вы его взяли?

— Там! — связная указала на кровать.

— Положите его так, как он лежал!

Светлана положила портфель на кровать, прикрыла краем одеяла.

— Он лежал именно так.

— Хорошо, застелите стол!

Девушка выполнила приказание. Эльза внимательно огляделась. Вроде бы все на месте. Оберст не должен заподозрить, что здесь были посторонние.

— Хорошо, — она повернулась к офицерам СД: — Господа, попрошу покараулить эту бандитку в своем номере. Я правильно говорю, гауптштурмфюрер?

Венкель насторожился еще больше и, как загипнотизированный, послушно кивнул головой.

— Гауптштурмфюрер! — продолжила Эльза, когда дверь за уходящими закрылась. — Нельзя допустить, чтобы наш гость узнал о случившемся. За то, что вы ее поймали, Гейнц вас благодарить не станет. Наоборот, за то, что воровка оказалась в офицерской гостинице, уйдете рядовым на фронт.

— П-пожалуй… — растерялся Венкель. — Но горничная была вне подозрений! Ее не раз проверяли!

— Прикажите всем держать язык за зубами. Горничную доставьте в СД, но так, чтобы никто пока не заподозрил, что она арестована! Для гостиничного начальства мы придумаем версию. За эту ниточку, конечно, стоит потянуть. Но — без вашего обожаемого начальника. Господин оберст сейчас в ресторане. И, как сообщил мне по телефону Гардекопф, — они случайно там встретились — скоро будет здесь. Действуйте.

— До встречи, фрау Миллер! — грустно ухмыльнулся Венкель. — Приглашаю вас на допрос этой симпатичной воровки.

…Эльза остановилась у окна. Ей хорошо была видна улица, автофургон с переодетыми в немецкую форму партизанами. Спустя минуту на улице показалась Светлана и два офицера, которые вели ее под руки. Венкель шагал следом. Эльза не заметила, когда и кто подал команду. Без единого выстрела, пронзенные финками, эсэсовцы повалились на землю. Светлане помогли вскочить в грузовик. Секунда — взревел мотор, и фургон исчез.

Эльза облегченно вздохнула, но радоваться было преждевременно. Кто-то вышел из гостиницы, увидел на дороге истекающих кровью офицеров и Венкеля… Венкель, должно быть, что-то сказал. Фигура метнулась обратно — за помощью. Выбежали автоматчики. Загремели запоздалые выстрелы. Через несколько минут примчался грузовик с солдатами. В кузов забралось еще несколько немцев. И в это время откуда-то, похоже из подъезда напротив, ударили очереди. Били по скатам грузовика. Он рванулся, но тотчас резко остановился. Солдат с машины как ветром сдуло. Прячась за автомобилем, они открыли ответный огонь. Гауптман, руководивший боем, петляя и припадая к земле, кинулся к дому. Солдаты последовали его примеру. Многие из них не добежали, но те, кому удалось это, не обращая внимания на крики и стоны раненых, уже подбирались к подъезду, где спрятался подпольщик, прикрывавший отход партизан. Ухнула немецкая граната. Автомат умолк.

Эльза стиснула зубы: а жизнь этого человека — какова ей цена на весах стратегии и тактики? Чувство ненависти и чувство неискупимой вины переполняли ее душу, когда она вместе с другими постояльцами, услышавшими перестрелку, спускалась вниз. Буквально за несколько минут все вокруг изменилось. Пахло гарью. Слышались стоны раненых фашистских солдат. Их укладывали на носилки, перевязывали.

К месту происшествия отовсюду бежали привлеченные стрельбой военные. Миллер подошла к солдатам, сгрудившимся вокруг убитого партизана. Увидев женщину в офицерской форме, они молча расступились. Миллер придвинулась поближе. Он лежал ничком — обычный парень лет тридцати, широкоплечий, мускулистый…

Среди раненых, которым уже была оказана первая помощь, Эльза заметила Венкеля. Она наклонилась к нему. Венкель был ранен в грудь. Увидев Эльзу, превозмогая боль, криво улыбнулся:

— Теперь я понимаю, почему вы так рьяно взялись за подключение дивизий вермахта к борьбе с партизанами!

— Почему?

— Потому что вы лучше всех нас знаете, что такое партизаны…

— Вам нельзя говорить, Венкель! Лежите тихо. Быстрее к врачу! — приказала Миллер солдатам.

Откуда-то появился Гейнц, а вслед за ним и оберст с Гардекопфом. Увидев Миллер живой и невредимой, Гардекопф бросился к ней, позабыв на миг о своем подопечном. Оберст оттеснил его и спросил Эльзу:

— Что здесь происходит?

— Партизаны! Налетчики были переодеты в форму солдат вермахта.

Оберст повернулся к Гейнцу:

— Странно. Возле гостиницы, где живут немецкие офицеры, — партизаны! Средь бела дня… Партизаны!..

— Такого у нас еще не случалось, — хмуро ответил Гейнц.

— Я сейчас же должен позвонить в Берлин. Фрау Миллер, проводите меня в гостиницу.

— Слушаюсь, господин оберст!

— Кстати, Гейнц, как там моя охрана — готовы в дорогу? Я выезжаю, как и запланировал, — в шестнадцать.

— Господин оберст, может, завтра… В связи со случившимся…

— Нет, господин Гейнц. Сегодня. Я не меняю своих планов.

— Господин оберст, но сейчас без пяти пятнадцать, а мы еще не обсудили маршрут.

— Приходите минут через десять — обсудим.

Оберст, мрачный и злой, в сопровождении Эльзы направился к гостинице Разведчица понимала, что посланец генерального штаба весьма опасается и за собственную жизнь, и за содержимое портфеля. Только у себя в комнате, проверив, все ли документы на месте, он немного успокоился.

— Этот Гейнц явно взялся не за свое дело! Чтобы партизаны убивали средь бела дня! В самом центре города! Что вы скажете, фрау, в его оправдание?

— Господин оберст! Партизаны в этом районе очень сильны. В этом нет вины Гейнца. Он недавно переведен сюда. Он старается, но ликвидировать партизан очень трудно. Нужны большие силы, а у него их нет. Правда, сейчас к борьбе подключились отдельные части вермахта и появилась реальная возможность уничтожить бандитов…