В замешательстве Элис Уолтер почувствовал сомнение и был этому рад. Эту битву он проиграл, но был уверен, что с помощью такого рода уловок он может выиграть войну за Элис, если будет хранить свои секреты от всех.

Дэйр тоже заметил, что Элис испытывает тревогу и теряет надежду, – зеленые глаза ее омрачились. Он почувствовал себя в ловушке оттого, что не может дать встревоженной девушке правдивого объяснения. Вряд ли Элис поверит, что он с радостью вручил бы судьбу Сибиллин королевскому любимцу. Король Генрих был бы рад этой эгоистичной женщине. Дэйр приехал сюда не ради нее, а с единственной целью – спасти милую Элис из рук непостоянного и не заслуживающего доверия короля. Дэйр слишком хорошо знал Генриха, известного своими распутными намерениями не только в отношении простолюдинок, но и знатных женщин, вплоть до жен и дочерей дворян.

Только для того, чтобы Элис была, наконец, в безопасности, Дэйр предложил убежище и Сибиллин, которая когда-то оказалась столь коварна, что спровоцировала его высылку из Кенивера. Да, он даст этой женщине кров и ничего более – ни внимания, ни дружбы. Но из плохо скрытого волнения Элис следовало, что она не поверит ни одному его объяснению. Невеселая полуулыбка появилась на лице Дэйра. Учитывая щекотливую ситуацию, в которой она их застала, разве могло быть иначе?

Вся правда и неправда еще в прошлом сплелась в тугой клубок и способствовала созданию такого мнения о нем, которое теперь мешало его деятельности в Уайте. Столкнувшись сейчас с трудностями такого рода, он проклинал себя за то, что прежде не попытался опровергнуть несправедливые обвинения в том, чего он не совершал.

Переведя взгляд с расстроенной женщины, старающейся скрыть свою душевную рану, на мятежного брата другой женщины, Дэйр признался себе, что его ждет еще одна неприятность – ему придется предоставлять свой кров и Уолтеру. Ему удалось унять раздражение, когда он спросил себя: какая опасность может быть заключена в этом слабаке? А если он примет его в свой дом, может быть, он сумеет найти причину, почему Уолтер обвинил его. Что же касается неуместных авансов Сибиллин, то с его опытом он, без сомнения, легко справится с одной женщиной.

Он обернулся к нежной Огненной Лисице – ее жар, казалось, был почти потушен, и ему захотелось увидеть ее глаза, загоревшиеся снова хотя бы от гнева, как это случалось, когда она была еще ребенком. Но никогда больше от запретного огня страсти. И если неприятности, связанные с присутствием в замке Сибиллин и ее брата, – достаточная плата за счастье быть вместе с Элис несколько последних дней или даже недель, – что ж, пусть так и будет. Гораздо труднее будет обуздать его собственное неправедное желание иметь то, что ему не принадлежит. Чтобы защитить Элис от этой опасности, он проследит, чтобы она немедленно отправилась к своему мужу-мальчику и навсегда стала недоступной для него.

Глава шестая

– Разобьем лагерь здесь.

Дэйр приказал своим спутникам остановиться на небольшой прогалине, окруженной плотной стеной леса. Оставаться на ночь в Кенивере после того, как он получил право решать судьбу подчинившихся ему людей, было невозможно и неприятно. Поэтому они были вынуждены покинуть замок в такой час, который он никогда бы не выбрал для начала путешествия. Они выехали уже под вечер, поэтому им оставалось либо заночевать на полпути к Уайту, либо ехать всю ночь и прибыть туда ранним утром. Дэйр мог предложить им только такую альтернативу, но реально выбора не было: невозможно ехать ночью, когда вы обременены мужчиной-слабаком, двумя женщинами, ребенком и багажом.

Элис сидела на лошади вдвоем с одним из стражников Дэйра и, спускаясь с неудобного места, воспользовалась его помощью. Она крепко держалась за руку молодого человека, который, оставаясь в седле, опустил ее наземь. Она удивилась, что у него, несмотря на хрупкое сложение, гораздо больше сил, чем она предполагала. Довольная, что стоит опять на твердой земле, она с благодарной улыбкой взглянула на робкого молодого человека примерно одних с ней лет. Он улыбнулся в ответ по-детски открытой улыбкой и кивнул головой в ярко-рыжих завитках – они были у него всюду, даже на щеках и подбородке, но не заговорил.

– Арлен, – раздосадованный тем, что гораздо более молодой, нежели он, человек откровенно восхищается Элис, Дэйр прервал их молчаливый обмен симпатиями, – займись лошадьми.

Арлен немедленно бросился к своему господину, кусая губы, потому что никак не мог понять, чем он вызвал его недовольство. Дэйру стало неловко за то, как он отнесся к чувствительному, однако умелому сыну командира своей стражи. Он улыбнулся Арлену извиняющейся улыбкой. Затем, пока юноша занимался порученным ему делом, Дэйр повернулся к другим своим людям и продолжал отдавать приказания, необходимые для устройства лагеря. Когда с этим было покончено, он сказал о самом важном:

– Пока Томас делает кострище, вы все должны собрать и запасти столько дров, чтобы их хватило для поддержания огня на всю ночь.

Когда Арлен ушел исполнять волю своего господина, Элис огляделась вокруг и, надеясь, что никто не заметит, потянулась всем телом. Она боялась, что это ее движение может быть истолковано как слабость. Тело ее болело и ныло от неудобного многочасового сидения на лошади позади седла. Последний слабый свет пасмурного дня проглядывал сквозь ветви деревьев, таких высоких, что макушки их смыкались вверху. С высоких ветвей она перевела взгляд на мягкий ковер густой травы, усеянной цветами, по краям которого росли папоротники и колючий кустарник. Как всегда, ее внимание полностью привлек человек, чье обаяние для нее было непреодолимым.

Не в силах отвести глаз, она наблюдала за тем, как он шел. Легкий ветер приподнял его плащ и закрутил над широкими плечами, как черные крылья. Крылья падшего ангела? Священники говорили, что Люцифер – самый красивый в небесном воинстве. Дэйр полностью соответствовал этому описанию. Хотя такой образ и пришел ей в голову, другая половина ее сознания тут же отвергла это проклятое сравнение и ринулась на защиту человека, которого и так слишком часто несправедливо обвиняли. Он не дьявол, конечно же, нет. Он был просто жестоко отвергнутым ребенком, из которого вырос страдающий взрослый мужчина, и он предпочел спрятать истинные чувства под непробиваемой броней своей ужасной репутации.

Внезапно он взглянул на нее. Под взглядом его светло-голубых глаз, которые сияли даже при сумеречном свете, все здравые мысли исчезли. У нее перехватило дыхание, когда он подошел к ней, освобождая руки от тяжелых рукавиц.

– Дэйр, – нетерпеливый голос Сибиллин разорвал ту тонкую нить, которая протянулась между ними. – Я устала и жду, чтобы вы помогли мне отыскать подходящее место для отдыха. – Что бы ни собирался граф сделать для ее падчерицы, он должен сначала помочь ей. Это будет только вежливо – ведь она леди более высокого ранга.

Красивое лицо Дэйра приняло презрительное выражение, когда он повернулся, чтобы исполнить требование Сибиллин. Но эгоистичная до мозга костей леди не поняла его чувств.

Когда их прервали, Элис получила передышку и сумела стать немного хладнокровнее. Такой быстрый ответ Дэйра на просьбу Сибиллин, с одной стороны, углубил ее подозрения, а с другой стороны, снова раздул отгоревшие угольки ее гнева – то, к чему Дэйр так часто стремился.

Элис встала к ним боком и пристально смотрела на тележку, доверху нагруженную корзинами, сундуками, тюками с бельем. По крайней мере, роль неутешной и слабой женщины, сыгранная Сибиллин, пошла им всем на пользу. Она многое сумела вырвать из жадных рук представителя короля, который, согласно королевскому распоряжению, заявил права на все домашние вещи, находившиеся в Кенивере. Отдавая должное мачехе, Элис осознала жестокую реальность. Если бы она одна противостояла жадному рыцарю, она, скорее всего, вышла бы из себя и им пришлось бы покинуть замок в лучшем случае в рубище, выброшенном их слугами. Сибиллин же выиграла больше, гораздо больше. Правда, большей частью добычи Сибиллин были ее личные вещи, не имеющие для Элис значения. Ей разрешили взять с собой только один маленький плетеный сундучок, в котором уместились самые дорогие для нее вещи.