Непомнящий глядел на него и понимал, что если тотчас не встанет, Мартын разнесет ему череп. Страх тихо проник в его сердце, и это было первое живое чувство, которое он испытал. Застонав от страха, он сделал усилие и приподнял голову. Минуту он шарил руками по снегу, пытаясь найти опору, потом, на помощь к нему пришел Мартын, и он встал.

Он был очень слаб, и Мартын крепко обнимал его, удерживая от падения и подталкивая вперед. Ближе к повороту на них свалился Седюк, и все трое долго барахтались, прежде чем им удалось подняться. Теперь дело пошло быстрее — Седюк и Мартын тащили Непомнящего, и сам он все энергичнее передвигал ноги. После поворота стало легче, и он смог идти сам. Но он остановился, сорвал с головы Мартына шарф и стал растирать ему лицо. Седюк поддерживал их обоих, чтобы они не упали. Когда кожа Мартына вновь покраснела, они отправились дальше.

Они вошли в первое здание, попавшееся им на пути. Это была столовая. Вестибюль был переполнен людьми, возвращавшимися из тундры и горных предприятии; среди них были многие, вышедшие из опытного цеха. Здесь же санитары, разложив свои аптечки, оказывали первую помощь пострадавшим. Мартына тотчас смазали, забинтовали и уложили прямо на пол, рядом с другими тяжело обмороженными людьми.

— Где вы были? — спросила Варя Непомнящего. — Что с вами произошло?

Непомнящий не смотрел Варе в глаза и говорил с трудом, словно серьезные слова были для него непривычны и их приходилось отыскивать каждое в отдельности:

— Где я был? Сам не знаю. Катился по снегу в какую-то пропасть. Цеплялся за верхушки деревьев и умирал от усталости. Если бы не Мартын и. Михаил Тарасович, я погиб бы наверняка. Я потерял силы.

— У вас отказали нервы, а не силы, — сказал Седюк. — Смотрите — вы не ушиблись, не обморозились. Десятки людей в этом зале пострадали много серьезнее вас, а никто из них не погибал. Мне Мартын сейчас рассказал, как вы дрались с ним, когда он пытался вас спасти. Не клевещите на свои силы, вам просто не хватило душевной стойкости! — И, отвернувшись, Седюк сказал Варе: — Вы не пойдете домой? Я хочу вас проводить.

Варя ответила, с сочувствием глядя на опустившего голову Непомнящего:

— Нет, я помогу здесь санитарам, они сбились с ног. Вон Ирина уже помотает им.

— Хорошо, оставайтесь, — решил Седюк. — А я пойду в управление.

— Возьмите меня с собой, — тихо попросил Непомнящий.

— Седюк посмотрел на него недоверчиво и удивленно.

— Вы чуть не погибли сегодня, Игорь, куда вам еще идти?

— Возьмите, — настаивал Непомнящий. — Вы же сами говорите, что я погибал от недостатка душевных сил. Что же, неужели я способен только на то, чтобы падать и замерзать? Там, где помогают другие, я тоже смогу помочь.

Варя лучше, чем Седюк, разбиралась в душевном состоянии. Непомнящего.

— Возьмите его, — попросила она.

Седюк взглянул на нее удивленно и махнул рукой.

— Ладно, закутывайтесь, только поскорее — через минуту выходим.

Непомнящий подошел к Мартыну.

— Придется тебе полежать денек-другой, Мартын, — сказал он заботливо. — Ты здорово обморозился, когда тащил меня. Я сейчас уйду, а ты не снимай повязки и не ворочайся особенно; обморожение кожи — это тот же ожог, тут требуется покой.

— Куда вы идете, Игорь Маркович? — с испугом спросил Мартын.

— В управление комбината, а оттуда — куда пошлют. Да ты не беспокойся, Мартын, я иду с Седюком, вместе мы не пропадем. — Не удержавшись, он прихвастнул: — Очень важное дело, Мартын. Жалко, что ты не можешь идти с нами.

24

В управлении комбината все коридоры и приемные были забиты людьми — здесь комплектовались специальные бригады, отправляемые на помощь в самые угрожаемые места. Седюк, оставив Непомнящего в коридоре, пошел к Сильченко.

Там собрались все члены аварийной комиссии. Дебрев, распахнув ворот рубашки и обнажив волосатую грудь, кричал в телефон, чтобы перебросили отряд пожарной команды на угольные шахты, где буря завалила снегом устья подземных выработок.

— С лопатами и ломами! — кричал он хрипло, весь напрягаясь, чтобы голос был громче. — Нет, на склонах гор никто для вас инструментов не припас, придется нести с собой… Знаю, что тяжело! Отправляйтесь немедленно: в шахтах сидят люди… Нет, пока благополучно, воздуху хватает, но авария возможна каждую минуту. Захватите с собой веревки, чтобы обвязываться. Еще раз немедленно выходите!

Сильченко подозвал Седюка.

— Вы очень нужны, — сказал он озабоченно. — На площадке медного несчастье за несчастьем. В обогревалках и конторах собрались все люди, убежавшие из котлованов. Против списочного состава не хватает сорока семи человек. Наверное, они сидят в котлованах или замерзают в снегу. Я послал туда Назарова с аварийной бригадой, аккумуляторными лампами и лестницами. Одиннадцать человек он откопал сразу и отправил в лазарет — все тяжело пострадали. Только что он звонил, что отправляется раскапывать северные котлованы, — там самое тяжелое положение. Помогите ему. И еще одно. Полчаса назад мы послали машину с едой — сто банок консервов, десять бутылок спирта, хлеб. При машине экспедитор. Машина пропала. Отыщите ее. Положение такое: сейчас плохо — будет еще хуже. Ожидается усиление ветра до сорока метров в секунду.

В комнату вошел Парамонов.

— Сейчас поступишь в распоряжение товарища Седюка, — обратился к нему Сильченко. — На медном положение хуже, чем на всех других площадках.

Дебрев с яростью стучал ладонью по внезапно заглохшему телефону. Лицо его покрылось крупными каплями пота. Он нажал кнопку звонка.

— Янсона сюда! — коротко бросил он секретарше. — Сейчас же наладить связь! — крикнул Дебрев, когда Янсон вошел. — Голову оторву, если не будет связи! Вызывай монтеров, милицию, родильный дом, но чтоб связь была!

Обычно насмешливый, Янсон стоял суровый и молчаливый.

— Все бросить к чертовой матери, все остальные работы! — бушевал Дебрев. — Сейчас нет ничего важнее связи. Если нужно, забирай все приходящие бригады, сам отправляйся на телефонку, но чтоб связь была, Ян, чтоб связь была!

Янсон молча наклонил голову и вышел. Дебрев метался по кабинету от окна к столу, к умолкнувшим телефонам. Второй раз за свое пребывание в Ленинске Седюк видел его таким разъяренным.

Деятельность, команда, решительные распоряжения в трудную минуту были необходимы Дебреву как воздух. А теперь от его крика, его приказов и распоряжений почти ничего не зависело, и этого он снести не мог.

Он остановился перед Сильченко и крикнул с вызовом:

— Ну, что сейчас будем делать, Борис Викторович?

— Будем делать то, что решили. И будем ждать, — ответил Сильченко ровным голосом.

Дебрев рассердился.

— Я не собираюсь ждать! — сказал он резко. — Комбинат в опасности. Нужно руководить его спасением, а не ждать, пока все развалится. Если связь не наладится, я предлагаю: всем разъехаться по наиболее угрожаемым объектам и помогать спасательным работам.

— По-моему, разъезжаться не следует, — ответил Сильченко. — Связь можно будет держать через людей. Мы должны быть в центре и координировать действия на местах — пусть с опозданием, но координировать.

— А пока что люди на местах останутся одни? — крикнул Дебрев. — Без всякого руководства?

— Почему без руководства? — возразил Сильченко. — Разве все руководство осуществляем только мы с вами? У людей есть знания, патриотизм, любовь к своему делу. Это все неплохие руководители, на них можно положиться.

Дебрев сел в кресло и положил руки на стол.

— Я спорить не буду, — сказал он. — Я не считаю, что каждый вопрос нужно поднимать на такую недосягаемую политическую высоту. Одно скажу: курить и поплевывать в кабинете я не собираюсь. Если Янсон через полчаса не наладит связь, я уеду на площадку ТЭЦ — там мое присутствие нужнее.

Седюк вышел вместе с Парамоновым. Прохаживающийся по коридору Непомнящий поспешил к ним навстречу. Парамонов захватил три шахтерские лампочки с аккумуляторами на ремнях и две бутылки спирту. Спирт был засунут в карманы, а лампочки прикреплены веревками к шапкам. У входной двери сидели два вооруженных стрелка. Они встали и, не говоря ни слова, пошли за Парамоновым — у каждого на шапке тоже было по лампочке.