— Мне не сюда, — сказала Бренна.
— Знаю. Мне нужно заехать домой.
— Я не хочу ехать к тебе. Отвези меня к моему дому.
— Моя квартира ближе, и я живу один. Если мы поедем к тебе, твой дед будет расстроен.
— Мне необходимо переодеться.
Спенсер скривил губы.
— Это видно. Успокойся. У меня ты сможешь принять душ. Обещаю.
— Вот как? А что я потом надену? Или у тебя есть коллекция женской одежды?
Его улыбка растопила бы лед.
— Надеюсь, я найду для тебя что-нибудь.
— Все-таки я хочу домой.
— Как же ты объяснишь дедушке свой вид?
Бренна взглянула на измазанные туфли и зеленые пятна на джинсах.
— Расскажу все как есть. Ты виноват во всем.
Этот мерзавец еще осмеливается улыбаться!
— Надеюсь, у него нет коллекции оружия?
— Нет, — издевательски-ласково отозвалась Бренна, — но у дяди Барта есть. Не сомневаюсь, что он одолжит дедушке что-нибудь подходящее.
Ну почему всякий раз, как он прикасается к ней, она утрачивает логические способности, дар речи, здравый смысл и способность к сопротивлению? А когда он ее не касается, тело помнит все и жаждет большего.
Он свернул на стоянку, обнесенную белым кирпичом.
— Видишь, я же говорил: ко мне ехать ближе. — Не выключая двигателя, Спенсер повернулся к ней. — Если очень хочешь, я тебя отвезу. Просто мне кажется, что было бы хорошо поговорить наедине.
Глаза как у щенка. У этого негодяя мягкие карие глаза щенка. Бренна опустила взгляд. Если смотреть на него, могут возникнуть проблемы. Она вздохнула и огляделась.
— Ладно, давай зайдем. Но при условии, что найдешь достаточно горячей воды и кофе. У меня к тебе много вопросов.
— Договорились. Пока ты будешь в душе, я приготовлю кофе.
Подходя к двери, Спенсер силился вспомнить, в каком состоянии он оставил квартиру. Да уж! Бренна непременно сочтет его неряхой. Его жилище — не то чтобы хлев, но и на награды за образцовое ведение хозяйства он претендовать не может.
— Знаешь, там, наверное, не прибрано…
Он вынул из кармана ключ. Именно вчера он планировал произвести уборку…
Распахнув дверь, Спенсер застонал. На журнальном столике — неопрятная стопка старых журналов и жестянки. Открытая пачка попкорна валяется на диване. На обеденном столе громоздятся портфель и кипа бумаг.
И коробка.
Бренна подскочит до потолка, если увидит коробку с шуточными подарками, приготовленную его сестрой для чьей-то свадьбы. А его назовет извращенцем. Дай-то Бог успеть спрятать ее в шкафу. Не оставили ли сестрички еще чего-нибудь компрометирующего?
В семье любили подшучивать над широким крутом увлечений Спенсера и иногда откалывали разные номера.
Тем временем Бренна заметила небрежно брошенный на спинку стула пиджак и ужин для подогрева в микроволновке рядом со стаканом, в котором некогда находилось что-то белое, скорее всего молоко.
Спенсер виновато произнес:
— Домработница уволилась.
— Не удивляюсь.
— Да нет, все не так плохо. — Он снял со стоящего возле двери стула груду газет. — Ну, небольшой беспорядок.
— Ага. Мне не терпится увидеть ванную.
Так-так. А как там у него в ванной? Не швырнул ли он трусы на пол?
— Гм… Можно я сначала зайду?
— Правильно. Проведи разведку. Бог знает, что у тебя там живет.
— Очень остроумно.
Бренна взглянула на свои туфли.
— Дай-ка мне газетку. Не хочу добавлять здесь грязи.
Спенсер протянул ей газету и бросился прятать коробку. Вот так создаются репутации! Он поставил коробку в дальний угол шкафа. Хорошо хоть эта комната имеет нормальный вид. Стол с компьютером выглядит как полагается. Только бы Бренна не заглянула под шкаф: со времени последней уборки там скопилось море пыли.
В ванной тоже не все так ужасно. Не совсем безнадежен человек, регулярно получавший уроки от двух старших сестер.
Спенсер взял мочалку и прошелся ею по ванне, положил зубную пасту и крем для бритья на полочку. В последний момент подхватил голубые трусы. Когда он обернулся, Бренна уже стояла в дверях.
— Вот! Департамент здравоохранения вынес бы мне предупреждение, не больше.
Она бросила взгляд на трусы, зажатые в руке, и посторонилась. Выходя, Спенсер очень старался не покраснеть.
Он вошел в спальню. Только не это! Неубранная постель с красными атласными простынями, которые ему подарили на день рождения братья шутки ради. Он швырнул трусы в направлении кровати, вышел и прикрыл дверь.
— Сейчас принесу чистые полотенца! — крикнул он. Заметила она или не заметила? На полу — целая армия ветхих тапок.
— Во что мне переодеться? — спросила Бренна.
— Сейчас посмотрю. В соседней комнате должно остаться что-нибудь от сестер.
— Сколько их у тебя?
Он скорчил гримасу.
— Две, к сожалению. Обе старшие.
— Значит, ты — малыш?
— Им нравится так считать.
Он прошел в соседнюю спальню, открыл шкаф, увидел там крайне откровенное неглиже и захлопнул дверцу. Если Бренна это увидит, ему конец.
— Сейчас поищу у себя в комнате.
Но Бренна мгновенно оказалась рядом и открыла шкаф. Прозрачная ночная рубашка, а сверху накинуто меховое боа. В следующий раз он придушит сестричек. Могли бы хоть предупредить насчет ночной рубашки.
— Твои сестры надевают это, когда приезжают в гости?
Бренна взглянула вниз. Все кончено: коробка, оставленная сестрой, попалась ей на глаза.
Спенсер схватил ее за плечо, но она уже держала в руках верхний предмет.
— Надувные наручники? Бархатные хлысты? А это… в натуральную величину… Да…
Она перевела изумленный взгляд на его покрасневшее лицо. Он закрыл глаза и отступил на шаг.
— Не желаешь пояснить? — спросила Бренна.
У него не нашлось слов. Что бы он сейчас ни сказал, она будет думать самое худшее. Спенсер открыл глаза и выдавил:
— Нет.
— Нет? А ты попробуй.
— Ты же не поверишь, что это вещи моих сестёр? — У него перехватило дыхание.
— Нет.
— Так я и думал.
Спенсер вышел из спальни.
— Куда ты? Я жду объяснений.
Ошеломленная Бренна проследовала за ним в его спальню. Ей бросилась в глаза красивая медная спинка широкой кровати, и она смущенно отвела глаза. Нет сомнений, аккуратность не входит в число его добродетелей. Одежда разложена кое-как, обувь разбросана по ковру. В углу рядом с телевизором — напольные весы. Беспорядок, конечно, но не очень грязно. Даже на простынях ни единой складки.
— Красные простыни?
Спенсер молчал. Его смущение было почти осязаемом.
Он открыл шкаф, и оттуда выкатился баскетбольный мяч, Бренна посторонилась, а Спенсер, порывшись, вынул белые леггинсы.
— Кажется, маловаты.
— Не смешно. Твои родные, похоже, сорят одеждой, оставляют ее там и сям.
Спенсер протянул Бренне леггинсы и красную майку.
— Держи. Все твое я брошу в стиральную машину.
— Ты представляешь себе, сколько времени сохнут джинсы?
— Тебе нужен душ?
— Да.
— Так иди.
Бренна взяла у Спенсера голубые полотенца. Она решила помиловать его. Он настолько откровенно сконфузился, что ей стадо почти стыдно. В конце концов, состояние ее нью-йоркской квартиры сейчас тоже не выдержит никакой критики. Она собиралась в Мэриленд в жуткой спешке.
— Спасибо. Я недолго.
— Шампунь и мыло найдешь. Если еще что-нибудь понадобится, крикни.
Как же трудно сохранять хладнокровие в его присутствии! Но для чего ему эротические игрушки и красные простыни? Глупый вопрос. Понятно как день, для чего, и от этого понимания Бренне становилось нехорошо.
И не в том дело, что она ханжа или ревнует. Спенсер — взрослый человек. Он вправе поступать как угодно с другим взрослым человеком, если тот на это согласен. Просто не так-то легко переварить его склонности.
И еще одно. Простыни и игрушки наводят на размышления об их отношениях. Такие размышления нельзя считать вдохновляющими. Дважды она остановилась в нескольких секундах от перехода их занятий в новое качество. Так не пойдет. Даже если он не вор, у нее впереди своя жизнь и карьера. В воскресенье она возвращается домой. Связь со Спенсером Гриффеном долго не продлится.