Эммелин подумала: еще минута, и пуговицы на его рубашке оторвутся, настолько Джонни раздулся от гордости. Она даже не могла себе представить, что такое возможно, увидев всю любовь и гордость, отразившиеся на лице Джонни, неотрывно глядевшего на Розанну. Они решили не объявлять никому, кроме родителей Джонни, что он не является отцом девочки.
Откинувшись на больничной кровати, Эммелин наблюдала, как Брубейкеры, которые приехали немедленно, толпились около ее дочери. Она задалась вопросом, даст ли Джонни когда-нибудь кому-либо подержать дочь. Ей ведь тоже необходимо научиться нянчить ребенка. Если только Джонни не собирается самолично заниматься этим, что вряд ли возможно.
Она бросила взгляд на часы. Ее родители могли приехать в любую минуту. Конечно, ее мать тоже захочет подержать внучку… Кроме того, остальные члены клана Брубейкеров наверняка вскоре появятся в больнице, чтобы взглянуть на нового члена семьи. Блаженная улыбка расплылась по ее лицу. О да, у нее будет масса времени подержать Розанну — попозже. А сейчас дочка находится в надежных руках.
Как только краснолицая, темноволосая крошка появилась на свет, она полностью завладела вниманием Джонни. Всем показалось, что она точно знает, с кем хочет быть. Эммелин пришлось признать, что Большой Дедди и Мисс Кларисса правы: ребенок потрясающе похож на Джонни. Те же темные волосы, те же ямочки на щеках, одинаковая линия прямого носа.
Как только девочка была вымыта и запеленута, Джонни не захотел выпускать ее из рук. Казалось, они сразу узнали друг друга.
— Эй, розовый бутончик, — шептал он, крепко прижимая ее к груди, — помнишь меня? Я все время с тобой разговаривал. Я научу тебя ездить на лошадке. Помнишь? Да, помнишь, я вижу.
Даже когда медсестра пришла забрать девочку для необходимых обследований, Джонни отказался отдать ее. Он настоял на том, чтобы отнести ее самому. Джонни чуть не прибил другую медсестру, которая попыталась взять анализ крови у малышки. Женщинам пришлось уговаривать его, что все делается в интересах ребенка.
Когда появились родители Эммелин, Джонни с великой неохотой передал малышку в руки миссис Артур. При этом он не обошелся без кучи наставлений:
— Держите головку, вот так. У нее очень слабая шейка. Да, именно так. Конечно. Только не забудьте, что у нее еще открыт родничок.
Он нависал над тещей, пока рассерженная миссис Артур не возмутилась:
— Джонни, дорогой, возможно, Эммелин и единственный мой ребенок, но я еще помню кое-что о том, как обращаться с младенцем.
Она нежно обхватила девочку, очень довольная таким явным обожанием малышки. Семья столпилась вокруг бабушки и Розанны, и Джонни оказался оттесненным. Он оглянулся на Эммелин и подошел к ней.
— Привет, милая, — произнес он и нежно отвел волосы с ее лица. — Я не хотел игнорировать тебя.
— Все нормально. — И действительно, все было замечательно. А ведь рождение ее дочери могло бы пройти совершенно по-другому, если бы не Джонни. Она будет вечно благодарна ему за это.
— Нет-нет. — Ласковая улыбка озарила его лицо. — Как только я увидал ее, она похитила мое сердце. Она такая лапочка. — Джонни оглянулся на родственников, сюсюкающих с младенцем. — Кажется, она им нравится. Но не так сильно, как мне. Как ты думаешь, я буду ее баловать?
— Конечно. Отцы всегда балуют маленьких девочек. — (Буря эмоций отразилась на лице Джонни.) — Ведь она красива? — спросила Эммелин, глотая внезапно подступившие слезы.
— Да. Но не прекрасней, чем ты.
Эммелин замерла, внимательно глядя на него. Он говорил так серьезно, что она верила ему. Джонни Брубейкер каким-то образом заставлял ее чувствовать себя красавицей. Она нежно провела ладонью по колючей щеке. И ей нужно его оставить, уйти с Розанной в никуда? Сердце разрывалось от печали. Как она выживет без него? Рождение Розанны было первым сигналом о приближающемся конце их брака. Глаза его сверкнули, когда их взгляды встретились. Он наклонился и коснулся ее губ таким нежным поцелуем, что у Эммелин закружилась голова. Грубая щетина царапнула ее, когда он прижался к ней щекой, без слов говоря о чувствах, которые он испытывал.
Эммелин от всего сердца желала, чтобы волшебная картина — молодая и любящая супружеская пара с новорожденным ребенком — была реальной. Пусть это будет истиной! Пусть эти люди действительно любят друг друга, а не изображают то, чего нет на самом деле!
— Да, малышка настоящая Брубейкер. Во всех смыслах слова! — воскликнул Большой Дедди.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Эммелин испытывала странное ощущение дежа вю, наблюдая за женихом и невестой, скользящими в танце по паркету бального зала. Год назад, почти день в день, она была на свадьбе Норы и Чака, которые вышли в этот же зал для своего первого вальса. Теперь, год спустя, невеста была не менее восхитительной, а жених не менее представительным. Невооруженным глазом было видно их взаимное обожание и любовь. Фелисити Ловенстоун была очень счастливой женщиной. Выйти замуж так скоро после разрыва помолвки — для большинства женщин недоступная мечта. Эммелин сомневалась, что окажется такой же удачливой после развода с Джонни. Сглотнув комок, она постаралась отбросить мысли о том, что ее собственный разрыв с мужем уже близок. Часы их союза отсчитывали последние песчинки, и Эммелин старалась насладиться оставшимися днями их с Джонни совместной жизни. Она чувствовала себя беспомощнее, чем когда-либо. Затуманенным взором она наблюдала за новобрачными с непривычным для себя чувством зависти.
Когда они получили приглашение на свадьбу Фелисити, и Эммелин, и Джонни были удивлены. Фелисити писала, что встретила свою истинную любовь — банкира, миллионера Понтера Говарда Циммермана Третьего. Приглашение получила вся семья Брубейкер.
Даже Эммелин, которая не принадлежала к этому клану, пришлось признать, что, хотя староватый, лысоватый Гюнтер и в подметки не годится Джонни, Фелисити казалась счастливой.
Эммелин обвела глазами зал и внезапно поняла, что стоит на том же месте, где встретила той злосчастной ночью Ронни Шумахера (если это действительно его имя). Воспоминания больше не мучили ее с такой силой, как раньше, но тем не менее, вздрогнув от неприятного ощущения, она обхватила себя руками и поискала глазами Джонни.
Огромный зал был переполнен гостями. Симфонический оркестр играл вальс. Прием был в полном разгаре. Шампанское лилось рекой.
Наконец Эммелин улыбнулась — она увидела Джонни на другом конце зала. Джонни стоял, великолепный в своем смокинге, держа на руках двухмесячную Розанну. Ее крошечное личико едва выглядывало из пышных кружев платьица и чепчика. Он вел разговор с матерью Фелисити, которая — тут улыбка снова тронула губы Эммелин — поглаживала их дочку по головке. Они достигли счастливого примирения, которого и заслуживали. Глубоко вздохнув, Эммелин прислонилась к прохладной мраморной колонне, пытаясь отрешиться от грустных воспоминаний, связанных с этим залом. В ее жизни многое изменилось с тех пор, как она была тут. Еще две короткие недели, и они с Джонни объявят о своем разводе, а вскоре она останется одна. Капли пота проступили у нее на лбу, и Эммелин внезапно снова стало нехорошо. Она отыскала салфетку и промокнула виски. Мысль о будущем без Джонни делала ее совершенно больной. Скоро они с Розанной переедут в собственную квартиру и начнут новую жизнь вдвоем. Все бумаги будут подписаны, и договоренность между ними придет к логическому завершению. А брак Фелисити, по иронии судьбы, только начнется.
Не желая предаваться унынию, Эммелин сделала мужественную попытку отбросить печаль. Она двинулась на поиски мужа и дочери, желая быть вместе с ними. Впереди еще много случаев, чтобы предаваться печали. Но это будет потом.
Когда она пробиралась сквозь толпу, то заметила профиль Джонни и двинулась к нему.
Через минуту она добралась до места, где находился Джонни, и остановилась, глядя в недоумении. Странно, но на руках у него не было ребенка. Очень странно. Джонни никогда не отдавал девочку, даже ее собственной бабушке. Еще более странным был тот факт, что он успел сменить смокинг на пиджак и флиртовал с симпатичной молодой женщиной, которой Эммелин не знала. Но, прежде чем чувство ревности заполнило ее, Эммелин похолодела от ужаса. Это был не Джонни Брубейкер. Она шагнула назад, сразу ослабев, а сердце ее было готово выскочить из груди. Невероятно, но факт — мужчина был тем самым Ронни Шумахером, с которым она встретилась ровно год назад на этом же самом месте. Раскрыв рот, Эммелин смотрела на человека, полностью изменившего ее жизнь. Минуту, показавшуюся ей бесконечной, она наблюдала, как этот негодяй вкрадчиво ухаживает за кем-то, льстя и соблазняя. С чувством облегчения Эммелин отметила, что женщина, по-видимому, оказалась более опытной, чем она год назад. Еще несколько слов, и та резко отстранилась, исчезая в толпе.