С прической, допустим, дело ясное. Но не знать, что у тебя фигура манекенщицы — тонкая талия, узкие бедра, маленькая, но прекрасной формы грудь? Не замечать стройных, длинных ног, изящных — любой принцессе годятся! — рук с тонкими пальцами? В наше время такая наивность — нечто невозможное.
Но искать ответа на все эти вопросы не пришлось: Аля отвела глаза от Нины Филипповны, взглянула на себя самое и… вспыхнула ярчайшим румянцем:
— Как вы это сделали? Это — не я! Я такой быть не смогу! Вы надо мной пошутили, да? Это ведь все смывается?
В голосе ее слышался чуть ли не ужас. Польщенная Нина Филипповна с облегчением обозвала себя суеверной идиоткой.
«Новый лик» не остался незамеченным. Мэтр выразил свое восхищение для человека творческого несколько примитивно:
— Никогда не понимал, как женщинам удается так меняться за несколько часов! — несколько патетично произнес он, с трудом оторвав глаза от Аэлиты.
Гораздо более естественной была реакция Антона. Первая часть фразы, однако, не подходит для печати, а вторая звучала так:
— Заторчать можно, до чего крутая телка…
Дальнейшему помешала реакция Аэлиты. Она — смеялась! А ведь до сих пор ее даже улыбающейся никто не видел. Причем смеялась красавица.
— Аэлита, — выдавил из себя Антон, — «телкой» тебя мог назвать только полный дебил… Гарантирую первое место на любом конкурсе красоты.
— Ты сам говорил, что у тебя плохой вкус, — неожиданно легко отозвалась она. — А вообще все восторги — к Нине Филипповне, это всецело произведение ее рук.
Каждый человек любит, когда его хвалят. И теплое чувство к девочке, которой она лишь немного помогла выявить то, что дала природа, заглушило в Нине Филипповне невнятное чувство тревоги, появившееся под пристальным взглядом Аэлиты. Тем, единственным, который она уловила в зеркале. Тщеславен человек. И в тщеславии своем не чувствует возможной опасности. А зря. Опасность-то рядом.
Глава пятая. Балы, обеды, маскарады…
К хорошему привыкают быстро. Превращение Аэлиты из замарашки в принцессу постепенно перестало занимать все внимание семейства Бережко и по-прежнему многочисленных гостей. Единственная перемена в связи с этим превращением произошла… с Антоном.
Принц-наследник вовсе не был законченным лоботрясом, как это могло показаться. Скорее такового изображал, и не без успеха. А на самом деле Антон заканчивал пятый курс института восточных языков.
И, помимо английского, уже владел языком фарси (в просторечье — персидским), более или менее постиг арабский и готовился пару лет поработать в какой-нибудь соответствующей его специальности стране. Переводчиком при посольстве для начала. А там, глядишь, третьим секретарем или каким-нибудь атташе. Чем плохо?
Неувязочка с этими планами могла произойти лишь в том случае, если бы будущий дипломат не позаботился обзавестись законной подругой жизни. Момент, служивший темой бесконечных семейных бесед и главной заботой бабки-генеральши. Та на протяжении пяти лет пребывания внука в высшем учебном заведении исправно знакомила его с «подходящими девушками». Но толку от этого было чуть. Внук успешно, как Колобок из русской народной сказки, уходил из самых хитроумных брачных ловушек.
Нина Филипповна тревожилась умеренно: молодо-зелено, погулять ведено, еще успеет, дело нехитрое. Понадобится — за два дня оженится, хотя скоропалительный брак по служебной необходимости — не подарок. Но вот когда сыночек стал чаще бывать вечерами дома и явно «положил глаз» на как бы родственницу из провинции… О таком браке поначалу и думать было смешно, но…
Но чем ярче проявлялись многочисленные таланты Аэлиты, чем больше она хорошела, тем менее дикой казалась Нине Филипповне подобная идея. Мезальянс? Безусловно. Но ведь и ее собственный предок во времена оные женился на гувернантке…
Но вот бабушка-генеральша даже помыслить не могла о подобном браке. Кстати, она оказалась, пожалуй, единственным человеком, абсолютно равнодушным к чарам новой «родственницы». Даже не равнодушной, а откровенно-враждебной. Ее не трогали ни хозяйственные и прочие способности, ни тактичность, ни «русалочьи очи».
— Ох, Нина, девка эта непростая. Добра от нее не жди, а вот беду навлечь может. Глаза у нее — ведьминские, кошачьи. Смотрит — не сморгнет. И зрачки — не вдоль, как у всех добрых людей, а поперек. Ну чисто кошка.
— Мама, — отбивалась Нина Филипповна, — ну вы же не деревенская бабка! Что плохого мне может сделать Аля? Порчу навести? Отравить? Нечистую силу приманить?
— Не знаю, не знаю. Антошенька уже на себя не похож. Приворожила его эта кошка зеленоглазая. Вот уж будет тебе невестушка — без роду, без племени, седьмая вода на киселе, да неизвестно, с какой наследственностью — схватишься за голову.
— Но ведь и меня Гоша в свое время из общежития взял, девочку провинциальную…
— Э, милая, сравнила ты! Шуваловы! Да и в людях я, уж не обессудь, получше тебя разбираюсь. Тебя тогда сразу приняла, а эту вашу принцессу марсианскую — ну хоть убей, не могу. Плохое чувствую, ненастоящее…
Упрямство свекрови Нине Филипповне было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но в одном она была абсолютно права: Антон переменился настолько, насколько это вообще позволяла его непостоянная натура. Прежнюю компанию, которая в свое время так не понравилась Аэлите, почти оставил, да и друзья и подружки у него дома собирались значительно реже. Он же, наоборот, чаще оставался дома, стремясь быть полезным по хозяйству.
Точнее, иметь предлог почаще общаться с «кузиной». Общаться он пробовал по-своему, стандартно. И прижаться невзначай в узком коридоре, и в неурочное время в «светелку» при кухне заглянуть как бы по делу. Много чего пробовал. Да все попытки разбивались об абсолютное равнодушие Аэлиты. Она не отшатывалась, не возмущалась, она просто не замечала Антона-поклонника. А что может быть обиднее для мужских чести и достоинства? Приятней в морду получить.
А венцом всему стало празднование Нового года. Бережко-старшие традиционно отмечали этот праздник с родителями на генеральской даче. Генеральша же недвусмысленно дала понять, что вовсе не горит желанием видеть у себя «зеленоглазую кошку». Та, впрочем, отвечала полной взаимностью, так что вопрос о том, поедет Аэлита на дачу или не поедет, даже и не поднимался.
Собственной компании у Аэлиты так и не образовалось. Антон же, естественно, планировал встретить Новый год в собственной хате, благо «шнурки», вопреки обыкновению, были не «в стакане». Но назревавшая проблема решилась очень просто, к огромному облегчению Антона.
— Ты не волнуйся, Антон, — сказала ему Аэлита дня за три до праздника. — Я вам не помешаю. Помогу приготовить стол, а потом посижу у себя.
— Подохнешь от тоски, — честно предупредил Антон.
— Не волнуйся. Мне Игорь Александрович разрешил на компьютере поиграть. Не подохну.
Действительно, Игорь Александрович не только обучил Аэлиту пользоваться компьютером, но и заразил ее своей невинной страстишкой — играми. В последнее время они вообще полюбили играть вдвоем, с полного одобрения Нины Филипповны. Муж дома, все время на глазах, да и девочка хоть как-то развлекается.
«Вот бы это была наша дочка, — думала иной раз Нина Филипповна, глядя на мужа и Аэлиту через открытую дверь кабинета. — Просто идиллия бы вышла. Ну, а не дочка, так пусть хоть и невестка. Не самый худший вариант, кстати».
Действительно, как ни странно, перспектива получить Аэлиту в законные невестки Нину Филипповну уже не только не пугала, но даже, наоборот, начала манить. В конце концов абсолютно неизвестно, кого ненаглядный принц приведет в дом в качестве молодой хозяйки, наследницы и продолжательницы рода. Особенно если сделает это, как у него скорее всего и выйдет, в последнюю минуту и под влиянием момента.
А Золушка — прекрасный вариант, поскольку все равно будет помнить, кто — она и кто — они. И уж если всего за полгода замарашка из Городищ превратилась в почти настоящую леди (с точки зрения Нины Филипповны), то еще пара-тройка годков, и все образуется. Тем более если молодые будут жить за границей.