Комната-то была совсем крохотная…
Глава седьмая. Время выбирать
Сказать, что Игорь Александрович недолго выбирал между любовью и долгом, значило бы погрешить против истины. Во-первых, потому, что любовь нагрянула более чем внезапно, если, конечно, считать любовью проведенные — не без приятности! — часы в постели. И, во-вторых, выбирать отнюдь не было любимым занятием мэтра. Обычно выбор за него делали другие, чаще всего — жена. А он мог принять или отказаться.
Если предположить, что Игорь Александрович вообще ни о чем не думал, даже после того, как все произошло, тоже значило бы погрешить против истины. Думать-то он, конечно, думал, но вовсе не о том, что теперь должен жениться как честный человек. А о том, поиграть ли еще немного в эту, прямо скажем, азартную и затягивающую игру под названием «внезапная страсть», или — ну ее совсем.
Второй вариант был весьма разумен, но тогда нужно было решать, что же делать с Аэлитой дальше, ибо совершенно неизвестно, что сотворит с собой «соблазненная и покинутая» юная девица, а взять такой грех на душу… увольте! Первый же вариант был хорош еще и тем, что позволял оттянуть время выбора и поступка на какое-то время, за которое — не исключено! — все само собой решится, устаканится, рассосется и отшелушится.
Или, наконец, приедет Нина Филипповна и… А пока — пока можно позволить себе юную любовницу, не слишком к тому же дорогостоящую. Увы, увы и еще раз увы, но Игорь Александрович во многих отношениях был очень далек от идеала. Как и большинство мужчин, впрочем.
Поэтому, то есть по вышеизложенным причинам, а вовсе не потому, что оказался внезапно охваченным большим и светлым чувством, перешагнул в рассветный час Игорь Александрович порог комнаты Аэлиты. И последующие две недели пребывал в эйфории внезапного «медового месяца» и был просто счастлив, обретя, простите за банальность, вторую молодость.
Не случайно, по-видимому, наши предки норовили жениться не на ровесницах, а на значительно более молодых особах. Если, конечно, позволяло материальное и социальное положение. И, по-видимому, получали мало кому нынче доступное удовольствие обучить юную партнершу всем премудростям плотской любви. Впрочем, об этом достаточно написано у классиков, которых сейчас, к сожалению, мало кто читает.
Первый весьма болезненный щелчок Игорь Александрович ощутил тогда, когда на один день оторвался от Аэлиты и отправился к своим родителям. Объяснить, какие такие неотложные и предельно важные дела удерживают его в городе и не дают отдохнуть по-человечески. Ехать, естественно, не хотелось, но увиливать от визита и дальше возможности не было: мама начинала сердиться, а до крайностей этого состояния ее допускать не следовало. Поэтому поехал.
То ли жара была тому причиной, то ли взаимное раздражение, но разговор «отцов и детей», то есть в данном случае сыночка с мамочкой, как не заладился с первого казенно-прохладного поцелуя, так дальше и шел через пень-колоду. Тем более что мама интуитивно чувствовала: женщина! И ослиное упрямство сыночка, не желавшего признаваться в очередном — котором по счету? — романчике, бесило до крайности.
— Гоша, ты можешь морочить голову кому угодно, даже Нине, но со мной этот номер у тебя не пройдет. Какая «доработка сценария», какая «озвучка ролика», какие «переговоры с партнерами»?! Сезон отпусков, все поразъехались, а вокруг тебя кипит деловая жизнь? Не смеши меня, умоляю!!!
— Мамуля, ты живешь представлениями эпохи застоя, — с нарастающим раздражением отбивался сыночек. — Сейчас деловая жизнь, как ты выражаешься, не замирает ни на минуту. Нет такого понятия «сезон отпусков», ну нету, понимаешь! А я — человек гонорарный, и твое желание видеть меня привязанным к колышку около куста малины в саду может мне дорого стоить — в прямом и переносном смысле слова. И вообще, я не маленький мальчик, кажется, могу поступать по своему усмотрению…
— Если бы по своему! Уверена, что в данном случае ты как раз поступаешь по чьему-то еще усмотрению… Все-таки у Нины — ангельское терпение! Я бы такого… мужа, как ты, действительно держала на привязи.
— Что ты имеешь в виду, Бога ради?!
— Ничего особенного, кроме того, что ты опять спутался с какой-то юбкой…
— Мамуля, — вооружась дополнительным запасом терпения, попытался «покачать права» Игорь Александрович, — не все мужчины похожи на твоего мужа и моего отца. Некоторые, представь себе, увлекаются иногда другими женщинами. И на их семейной жизни это никак не отражается…
— Ты несешь чушь! То есть, конечно, не в том, что касается твоего отца: он действительно святой человек, жаль, что ты не унаследовал от него некоторые черты характера…
— Да, упрямство — это от тебя, родная. Но я не в претензии, виртуозное владение словом — это тоже твое наследие. Папа у нас молчун.
Последнее было абсолютной истиной. Папа-генерал и в эту перепалку вступать не собирался, причем не только из-за нелюбви к лишним разговорам. Непорочным ангелом он не был и в свое время погулял вполне достаточно, но семья — это дело святое.
Тем более что во времена не столь отдаленные за слишком бурный роман могли наказать, что называется, не посмотрев на должности и чин. Плюс энергичная и ревнивая супруга, не обладавшая терпением и терпимостью, свойственными невестке — Нине Филипповне. Плюс мужская солидарность, которую тоже со счетов не сбросишь. Ну, подфартило мужику: жена уехала, сам себе хозяин, завел интрижку… В угол его поставить? За ремень взяться? Глупо. Вот позавидовать, пожалуй, можно. Но, естественно, молча.
Однако скандал набирал обороты, а этого генерал не любил. Поэтому на каком-то этапе все-таки счел необходимым вмешаться:
— Да будет тебе, мать. У тебя только одно на уме. А может, просто решил с друзьями пообщаться, в преферанс перекинуться, на рыбалку съездить. Большой грех — взрослый мужик отказался со стариками-родителями на даче сидеть! Да меня бы кто попробовал заставить…
— А тебя и заставлять не надо было! Тебя от дома всю жизнь только вместе с половицами отодрать можно было! Я не говорю о гарнизонном жилье, на то и армия. Но вот ты же от меня никуда не рвешься… А этот…
— А я, мамуля, между прочим, из своего дома тоже никуда не рвусь. Каждую ночь там ночую — можешь проверить. Пора бы тебе знать, что для меня дом важнее любой, как ты изволишь выражаться, юбки. И отец прав — эка невидаль, взрослый мужик в кои веки раз решил пожить в свое удовольствие. Интересно, что бы ты запела, если бы я поступил, как сейчас принято: взял бы да и женился на молоденькой?
Вопрос вырвался у Игоря Александровича исключительно в приступе раздражения на неуместную материнскую нотацию. Но вырвался — и обратно его уже было не вернуть. Хотя в какой-то степени, возможно, подсознательно, мэтр и забросил этакий «пробный шар», на всякий, как говорится, случай. Хотя жениться в данный конкретный момент ни на ком, в том числе и на Аэлите, не собирался. А если бы?
Реакция мамы на возможный экстравагантный поступок испугала Игоря Александровича не на шутку. Хотя бы потому, что отреагировала мадам генеральша лишь на предположение. Неожиданно даже для собственного супруга она превратилась в разъяренную тигрицу. И набросилась на «противника» так, как если бы это был не родной сын, кровиночка, плоть от плоти, а зять-нахлебник, нагло бросающий любимую и ненаглядную дочь:
— Ты с ума сошел?!! — заорала она, даже не заботясь о том, что соседи все это могут услышать. Слава Богу, размеры участка давали хоть какую-то гарантию секретности. — Тебе шестой десяток, вся голова седая, о внуках пора думать, а у тебя вон что на уме! Если какая-то девка собирается тебя окрутить, то имей в виду, она просто зарится на твою квартиру, деньги и все остальное…
— Что — остальное? — надеясь еще услышать что-то для себя лестное, спросил Игорь Александрович.
Как тут же выяснилось — на свою же голову.