Сирина продолжила хмуриться, когда кто-то постучал в её дверь.

– Открыто, – бросила она коротко.

Последний человек, которого она ожидала увидеть, был Джастин. Последняя вещь, которую она ожидала почувствовать, было удовольствие. О, мой Бог, поняла она, я тосковала без него.

Джастин заметил быстрый отсвет улыбки в ее глазах прежде, чем она успешно его спрятала за серьезным взглядом.

– Доброе утро.

– Пассажиры не допускаются на эту палубу, – сказала она ему тоном, который был и прохладен, и чопорен.

– О! – Он вошёл, закрыв за собой дверь. Игнорируя ее раздражённое шипение, Джастин оглядел крошечную каюту.

Серая и бесцветная, с простой койкой и белыми стенами, но вместе с тем в ней присутствовал определённый стиль, подчёркнутый несколькими яркими мазками. Роскошная живопись с изображением парусных шлюпок, шар из зелёного бутылочного стекла, наполненный разбитыми раковинами, дерзкая полосатая связанная крючком подушка, которая напомнила ему об Анне. Ему показалось, что чулан в Хаянис Порт – и тот был больше.

– Ни капельки свободного места, – он рискнул позволить своим глазам вернуться к ней.

– Зато – мое место, – напомнила ему Сирина. – И находиться здесь – значит нарушить все правила. Ты уйдёшь прежде, чем я рассержусь?

– Ты уже сердита. – Джастин непринуждённо протиснулся мимо неё ближе к койке, делая вид, что рассматривает живопись. – Здесь в Сент-Томас очень хорошая гавань?

 – Да. – Серена намеренно осталась сидеть, зная, что двоим в этой каюте было почти невозможно стоять, не соприкасаясь. – Жаль, но мне некогда развлекать тебя, Джастин, я как раз ухожу.

Не дожидаясь приглашения, он сел на койку.

– Крепкая – прокомментировал он, подталкивая её к неохотной улыбке. Койка была жесткая как скала.

– Полезно для позвоночника. – Мгновенье они сидели, уставившись друг на друга, пока она старалась отогнать простое удовольствие от его присутствия.

– Я думала, что избавилась от тебя.

– Неужели? – приподняв лёгкое бельё, в котором она спала, Джастин, пропустил кружева через пальцы. Без особого усилия он мог представить её в этом. Представить тонкий, цвета сливок материал, скользящий по ее коже, когда он будет снимать его с неё.

– Положи назад. – Она наклонилась, чтобы выхватить бельё из его рук, для чего ей пришлось перегнуться через него.

– Так тебе нравятся шёлк и кружева – заявил он, позволяя рубашке опуститься на кровать прежде, чем Серена могла дотянуться до него. – Я всегда восхищался женщинами, которые носят вещи подобные этой, когда спят в одиночестве. – Джастин смотрел на нее сверху вниз, поскольку Сирина оказалась на коленях на полу. – Это показывает некоторую независимость духа.

Ее брови приподнялись.

– Это – комплимент?

– Я думаю, да, – он с улыбкой наклонился вперед, и стал накручивать концы ее волос на пальцы. – Почему ты решила, что избавилась от меня?

– Я хотела бы, чтобы ты не был таким милым, Джастин, это сбивает меня с толку – присевшая на колени Сирина вздохнула. – Ты не заходил в казино.

– На борту есть и другие развлечения.

– Я в этом не сомневаюсь – её голос похолодел. – Например, объяснять подробности твоей системы госпоже Девальтер?

– Господи, кому?

Взъерошив пёрышки, Сирина встала и начала искать сумку.

– Разведенная, рыжеволосая и с «куриным яйцом»!

– О! – Удивленный и озадаченный, Джастин наблюдал, как она наклонилась и начала рыться под койкой. – Что-то ищешь?

– Да.

Под его взглядом Сирина скорчилась под койкой

– Тебе помочь?

– Нет. Проклятье! – воскликнула она, когда стукнулась затылком об основание койки. Сирина извиваясь выползла наружу. Джастин сидел на полу около нее. Не говоря ни слова, он улыбнулся и убрал растрёпанные волосы от ее лица. – Джастин … – Сирина отодвинулась и побросала вещи с койки в сумку. – Мне действительно неприятное говорить это.

Приученный к ее острому языку, он пожал плечами.

– Давай, договаривай.

 – Я скучала по тебе.

Оглянувшись, Сирина во второй раз увидела удивление на его лице.

– Я же сказала тебе, что мне очень не хотелось говорить это. – Когда она начала подниматься, он взял ее за руку и удержал.

Четыре слова. Четыре слова, которые заставили его почувствовать поток противоречивых, никогда ранее не испытанных эмоций. Он был готов к ее раздражению, ее холодности, ее ярости. Но не к этим четырем простым словам.

– Сирина. – Удивительно мягким движением он дотронулся рукой до её щеки. – Очень опасно сообщать мне об этом наедине.

Она быстрым движением оттолкнула его руку от себя. – Я не собиралась говорить тебе ничего подобного. Не думаю, что понимала это сама до того, как ты вошел сюда. – Ее вздох был одновременно озадаченным и задумчивым. – Ничего не понимаю.

– Интересно, почему мы оба чувствуем, что нужны друг другу – сказал он почти про себя.

Она резко подскочила и начала доставать то, что собиралась положить в сумку.

– Я иду на берег нырять и осматривать достопримечательности, – сказала Сирина. – Не хочешь присоединиться?

Она не слышала ничего – он двигался совершенно беззвучно, но знала, что он поднялся и стоит за спиной. Впервые за год Сирина почувствовала легкий приступ клаустрофобии.

Джастин положил руки ей на плечи и притянул к себе. Эти глаза, подумал он. Этот невероятно богатый цвет. Казалось, у него никогда не пропадет потребность смотреть в них.

– Перемирие? – спросил он.

Она с облегчением увидела, что он не собирался использовать преимущество, которое она ему предоставила.

– Лишить себя такого удовольствия? – парировала Сирина. – Ты можешь пойти со мной, если хочешь, но никакого перемирия.

– Это кажется разумным соглашением – размышлял он. Когда его руки обвились вокруг ее талии, Сирина вставила между ними сумку. Джастин поглядел на сумку, затем на нее. – Это едва ли серьезное препятствие.

– Я предложила осмотреть достопримечательности, – напомнила она ему. – Если хочешь.

– Так и поступим, – с небольшим колебанием, столь небольшим, что это пошло незамеченным, Джастин опустил руки. – Пока.

Найдя это приемлемым, Сирина открыла дверь.

– Когда-нибудь бывал на лодке со стеклянным дном?

– Нет.

– Ты в нее влюбишься, – пообещала она, и взяла его за руку.

Ее кожа, влажная и теплая, блестела в солнечных лучах. Два крошечных кусочка материала цеплялись за изгибы ее грудей и бедер. Вытянув ноги на одеяле, Сирина издала удовлетворенный вздох.

– Мне нравиться думать о пиратах. – Она скользнула взглядом по великолепной синей воде и почти увидела Веселого Роджера, трепещущего на ветру. Высокие поросшие зеленью горы высились вокруг них, как будто выходя из моря. – Триста лет назад. – Отводя назад влажные волосы, она улыбнулась Джастину. – Почти ничего, если подумать, сколько лет этим островам.

Несколько капелек воды блестели на его темной коже.

– Не думаешь ли ты, что Чёрная Борода не одобрил бы всё это? – он жестом указал на людей, усеявших белый песчаный пляж и плещущихся в бирюзовой воде. Смех сливался с ароматом лосьона для загара. – Я не думаю, что он, в отличие от нас, нашёл бы этот берег неиспорченным.

Она рассмеялась, посвежевшая и бодрая после пребывания на пляже.

– Он нашел бы другое место. Пираты привычны к этому.

– Ты как будто восхищаешься ими.

– Легко романтизировать человека, жившего пару столетий назад. – Сирина отклонилась назад на локтях, наслаждаясь тем, как кожа высыхала на солнце. – И мне кажется, что я всегда восхищалась людьми, которые жили по собственным правилам.

– Любой ценой?

– О, ты собираешься быть реалистичным. – Сирина подставила лицо солнцу. Небо было столь же синим, как вода, и безоблачным. – Здесь слишком красиво, чтобы быть практичным. В настоящем есть так же много варварства и жестокости, как и триста лет назад, и почти нет места приключениям. Мне понравилась бы поездка в прошлое на машине времени Уэллса.