И в корявом стволе сок горячий течёт –

Плач твой дерево прячет, храня.

Зной растёт, как огнём налитая река,

Но, столкнувшись с оливой,

Сникает:

Горы крепки и дерево живо, пока

Хоть единый росток его грудь разрывает.

Обнажённый огонь

                               1

Дымится древний гнев земли, рождая зной.

Ей, как рабу царя, лишь месть во мраке снится.

Она всю жизнь свою раскрыла пред тобой

И выбелила солью глаз твоих ресницы.

Старей вина в ней жажда. Зло её древней

Самой любви – хоть мàнит нас, но не прощает.          

И человек, и корни дерева пред ней,

Окаменев от страха, сразу замолкают.                             

Ты снова лом в неё вонзаешь, как палач,

Но крепок щит её

И жаром гордость дышит.

И боль в руках твоих, как тела тихий плач…

Чужд камень чувств людских и ничего не слышит.

Удар затих.

Смотри:

Стоит, стоит гора!

Не содрогнётся, не отступит ни на пядь.

Не рухнет вечность. Завтра так же, как вчера,

Вновь будет свет и синь, и будет ад сиять.

                             2

Горда рудой и серой, кремнем твердь крепка.

В ней обнажён огонь – как солнце, не потухнет.

Обуглится, коснувшись, дерзкая рука,

И песнь, приблизившись, как срубленная, рухнет.

Лишь в памяти её есть время, мёртв простор.

Она ждала тебя. Ты ей один явился

Последней искрой мудрости с тех самых пор,       

Как свет безумствует и разум помутился.

День озверевший

Здесь

Насытился сполна.

Закат израненный подмяв, к ней тащит силой.

Ужасной мощью звёзд далёких рождена,

Земля их страшные картины не забыла.

Гром её рóдов полнит эхом каждый грот,

Её детёнышей пещеры скал приемлют.

Ждёт поцелуй огня неосторожный рот,

Что родиной готов назвать                                           

Такую землю.

                                3

Шалаш и небеса. Одни в краю пустом.

К их входу путь ведёт – горяч, как пламень.

К их входу к ночи человек бредёт с трудом,

И взгляд потухший                                                        

Отражает камень.

Нет жалости к земле в его руках. Ни слов,

Ни сердца нам с тобой он не отдаст, ни силы.

Пришедший из пустынь, одно обнять готов

Железо, что в ударах тяжких затупилось.

Ни тучи чёрной нет, ни нивы золотой.

Земля столбами пыли горы застилает.

Он положил кирку и лом перед собой.

Рыданья, смех пустые руки сотрясают.

В миллионах Божьих свеч дивятся небеса:

У входа в свой шалаш

Спокойно тварь присела    

Пред сальной

Свечкой в плошке. Света полоса

Легла на хлеб, на лист бумаги белой.

                              4                                

… Я здесь ещё, мой брат. Я видел смерть твою.

Всю кровь и разум ночь по каплям выпивает.

Я крепок, брат. Не дрогнет лезвие в бою,

И зубы об него ещё земля сломает.

Она не отдохнула перед новым днём,

Но скоро гнев её я разбужу ударом.

Мне снится, что земля в руках горит огнём,

Ей снится – я в её руках сожжён пожаром. 

И, если б даже Бог тебя хранил, земля,

Слепа, жестока – страсть толкает человека.

Уже ногтями к сердцу прикоснулся я,

И не спастись тебе из рук моих вовеки.

Мне золотая жила вовсе не нужна,

Не знаю, что ищу, весь день дробя породу,

Но умер бы от счастья, если бы она

Заговорила вдруг, родив, как дочь мне, воду.

                              5

Искрится кремень, будто он алмаз,

Как мумии

Стоят цари гранита,

Сверкают небеса, как волчий глаз,

И веки человека до зари закрыты.

Вокруг него лишь ночь. Яд ненависти в ней,

И месть замкнула мир прозрачною стеною.

Молчаний дуновенье всяких бурь сильней,

И гром к ногам их лёг игрушкою простою.

Двурогий месяц на скале оленем встал,

И бледный свет его залил простор беззвучно.

Здесь нет дорог.

Здесь миг – былых времён кристалл.

Здесь смерть – близнец покоя неразлучный.

Лишь сердце человека

Средь пустынь стучит –

За кровь, которой нет спасенья и привета,

За камни, чьих сердец покой навек разбит,

За звёзды, что с небес нам ярко светят.

Рождение улицы

Строитель стоит, озираясь вокруг.

Ведь стройка важнее всех войн, интересней!

О Боже всесильный,

Твой город мне вдруг

Подносят с поклоном и песней.

В нём сила железа, он неутомим,

Он зубы в улыбке пилы обнажает,

И, если я встречусь на улице с ним,

Отпряну в испуге,

Его не узнаю.

Гружёных повозок торжественный вид,

Как праздник, дорога нам дарит с тобою.

По летним просторам день ясный разлит,

И небо сверкает, как лёд голубое.

Вот город – слышны влажных крыш голоса

И улицы бег в огнедышащей стали.

Ему кузнецы разомкнули глаза:

Смотри, твои дни настали!

Потому что базар свежей краской пропах,

И в глазах искры пляшут и блещут,

Когда щебень, сгорая, на жарких губах

Катка и асфальта трепещет.

Как к скале, город к небу прикован. Он встал

И, сквозь молота грохот, внимает,

Как под пыткой мучительной гнётся металл,

Как стекло, подчиняясь, вздыхает.

Его улица в муках родится, в бою,

Здесь теперь навсегда его песня польётся.

Нет, не я в честь него гимн любви сочиню:

Слов, величием равных,

У меня не найдётся.

Я пойду его сердце

Искать средь травы,

Наслажусь его тихим дыханьем

И закрою глаза у державной главы,

Озарённой солнца сияньем.

Часть 4

                    *

Вот воздух – от выси качает его,

Вот листья – под ветром лепечут и гнутся.

Я не хочу

Им писать ничего –

Хочу их сердец коснуться.

И белой дорогой с ведёрком воды,

Взяв хлеба припас и соли,

Снести старшим братьям моим за труды –

Простору и свету – на отчем поле.

На  дальней дороге

Колокольчики стад, посвист птиц,

Тишь зелёных колодцев немая,

Золотые поля без границ,

Дорога в просторах без края.

И блестят, как стекло и медь,

Из росы поднимаясь, деревья…

Не устану дышать, не устану смотреть

И продолжу идти, умерев, я.

Прощание шарманки

Крýжат стаи голубей

В небе города высоком

Над помостом палачей,

Над ресницами красоток.

    Ветер лёгкий и неверный

    Не умчит нас далеко.

    На плече зари вечерней

    Спелых вишен коробок.

Город. Вечер. В поздний час,

С улицей простившись сонной,

В лошадиный гляну глаз

Взором женщины влюблённой.

Всех молчанье ждёт в итоге.

Вот и мне пора идти.

Закрываются дороги,

Как глаза, в конце пути.

Так приятен трубки дым!

В старый дом вернёмся, может.

Жизнь былую усыпим,

Как младенца, в семь уложим.

    Ветер бурь и туч чудесен!

    Леса запахи вдохнём.

    Ну, подруга старых песен,

    Посидим перед путём.

Ах, прекрасные деньки!

Крýгом голова от рынка –

 Гам, повозки и мешки,

Платья летние, коленки…

    … И от улиц пыльных, шумных,

    От пассажей вверх и вниз,

    От печалей и от шуток,

    Что в клубок один свились.