До этого я говорил о материальном благосостоянии, но вместе с ним приходит жизнь, полная новых возможностей и великих планов. Напряжение, связанное с организацией и налаживанием крупных производств, практически уже позади. Поскольку эти производства не только самоокупающиеся, но отличаются высокой производительностью, тревога по поводу расходов, требующихся от страны, можно сказать, необоснованна. И я способен безраздельно посвятить свое внимание всем этим вопросам более чем национальной важности, от которых зависит будущее развитие нашей страны.

Меня занимает и такой вопрос, как Федерация балканских стран. Как выяснилось, это давняя мечта Тьюты, которую она вынашивает всю свою жизнь, так же, как и мечта архимандрита Плазакского — ее отца, посвятившего себя духовной жизни и, решением церкви, монахов, народа, получившего этот великий сан после ухода на покой Властимира Петрова.

Идея подобной Федерации давно витает в воздухе. Что до меня, то я с самого начала видел неизбежность такого объединения. Нынешние агрессивные действия в отношении Италии двуединого государства [127], объясняемые его историческим прошлым, указывают на необходимость подобной защитной меры. И теперь, когда Сербия и Болгария использованы для прикрытия подлинного устремления Австро-Венгрии — присвоить себе провинции, некогда турецкие, но переданные ей под временную опеку согласно Берлинскому трактату [128]; когда Черногория, похоже, навсегда лишилась надежды вернуть себе Бьокке-ди-Каттаро, которую страна завоевала столетие назад и удерживала силой оружия, пока великая держава, движимая ложным убеждением, не передала бухту соседствующему с Черногорией Голиафу [129]; когда Новопазарскому санджаку угрожает судьба Боснии и Герцеговины; когда маленькая отважная Черногория фактически отрезана от моря Далмацией, с ее хваткой спрута ползущей по западному побережью; когда Турция уже почти не соответствует представлению о ней; когда Греция становится почти притчей во языцех; когда Албания как страна (пусть по-прежнему номинально зависимая) столь возмужала, что перед ней открывается великое будущее, — в этих условиях совершенно необходимо что-то предпринять, дабы балканская раса не оказалась постепенно проглоченной ее северными соседями. В целях самозащиты большинство балканских стран, как я понял, хотело бы вступить в оборонительный союз. И поскольку истинная защита сводится к продуманному нападению, я не сомневаюсь, что подобный союз должен преследовать и такие цели. Наибольшие трудности для создания подобного объединения представляет Албания по причине ее осложненных отношений с сюзереном, а также ее гордыни и подозрительности ее народа, что и диктует крайнюю осторожность в подходе к ней. Успех в деле объединения будет возможен, только если я сумею открыть глаза ее правителям на то, что, несмотря на великую гордость и отвагу албанцев, северное наступление с его мощью подомнет их, не воспрепятствуй мы ему, объединившись.

Призн а юсь, такой взгляд на карту был делом нервозным, потому что я не мог не видеть, что за наступлением Австрии кроется жажда Германии расширить свои границы. Как и прежде, три великие державы Центральной Европы одержимы идеей экспансии. Россия устремилась на восток в надежде присоединить к своей территории богатые северо-западные провинции Китая, и тогда бы она господствовала в Северной Европе и Азии — от Финского залива до Желтого моря. Германии же хотелось связать Северное и Средиземное моря посредством своей территории и, таким образом, перегородить неприступной стеной Европу с севера на юг. А тогда бы Природа подкрепила господство королевской Империи [130], которая, как властелин по естественному праву, двинулась бы через немецкоязычные области все южнее и южнее. Австрия, пребывая, конечно, в неведении относительно конечных целей своей соседки, была бы вынуждена расширять свою территорию в южном направлении. На западном направлении ее продвижение было остановлено партией ирредентистов Италии, и, следовательно, Австрии пришлось вернуться к границам Каринтии, Каринолы и Истрии. [131]

Моя мечта создать новую карту замыкалась на «Балке» — Балканской федерации, которая бы включала в себя земли южнее черты, проведенной от острова Змеиный [132]до Аквилеи. [133]Будут, неизбежно будут трудности в осуществлении этого плана. Конечно же, Австрия должна будет отказаться от Далмации, Истрии и Славонии [134], а также частью от Кроации [135]и венгерского Бан а та. [136]Но взамен Балка сможет рассчитывать на целые столетия мира на юге. Впрочем, сохранение мира потребует значительных жертв от тех государств, которые станут его сторонниками. Своим же субъектам федерация обеспечит длительное удовлетворение их интересов и участие в политике новой мировой державы. Каждый из этих субъектов будет осуществлять полное самоуправление и будет пользоваться независимостью, предполагающей объединение в целях взаимовыгоды. Я не теряю надежды, что даже Турция и Греция, признав пользу и безопасность такого объединения, не устраняющего и даже не ущемляющего национальные особенности, рано или поздно вступят в федерацию. Идея уже вызвала такой отклик, что в течение месяца правители различных заинтересованных государств должны собраться на тайную неофициальную встречу. Несомненно, за ней последует разработка масштабных планов и дальнейшие инициативы. Пока идея не получит своего воплощения, для всех тех, кто входит в означенную зону — и кто вне ее, — это будет напряженное время. Во всяком случае, военное производство так или иначе будет существовать до момента решения поставленной задачи.

Дневник Руперта. Продолжение

марта 6-го, 1908

Я могу вздохнуть с облегчением. Встреча проходила здесь, в Виссарионе. Формальный предлог встречи — охота в Синегории. Не какое-то официальное обсуждение. Среди присутствовавших не было ни канцлеров, ни госсекретарей, ни дипломатических представителей. Только высшее командование. Это, между прочим, была настоящая встреча охотников. Отличные спортсмены, вдоволь дичи, много загонщиков, прекрасная организация во всем и впечатляющие результаты. Думаю, мы все были довольны как спортсмены, и поскольку политическим итогом встречи стало полное единодушие в отношении наших целей и намерений, то не могло быть никаких поводов для недовольства.

Итак, все решено в пользу мира. Не возникло даже намека на возможность войны, мятежа или какого-нибудь конфликта. Мы продолжаем проводить свою линию еще в течение года, стремимся к достижению своих целей, как и в настоящее время. Но мы должны следить за тем, чтобы у каждого в его стране был порядок. Все, что приносит успех, следует всемерно поддерживать, а над тем, что пока не удается, следует работать. Речь идет только о защите и обороне, и мы хорошо понимаем друг друга. Но если какая-нибудь громадина попытается вмешаться в наши внутренние дела, мы сразу же объединимся, чтобы сохранить подходящий нам порядок вещей. Будем начеку. Альфредова максима о мире неизбежно вновь подтвердится. Тем временем заводы в наших горах будут работать безостановочно, а их продукция покроет нужды нашего сообщества (торговый контракт будет заключен позже — на взаимовыгодных условиях). По этому вопросу вряд ли можно было ожидать разногласий, так как все станут потребителями наших избыточных продуктов. Мы производим прежде всего нужное нам, а затем уже — продукцию для ограниченного рынка нашей зоны. Поскольку мы охраняем наши границы — на море и на суше — и в состоянии делать это, то наша продукция будет храниться в Синегории до момента, когда будет востребована на мировом рынке, и особенно на европейском. Если все пойдет хорошо и спроса на этих рынках не обнаружится, продукция будет доставлена покупателям согласно договоренности.