Лондон, 27 мая 1970

РЕЛИГИОЗНЫЙ УМ

 Должны ли мы говорить о медитации? Говорить о чём-то и делать это — совершенно разные вещи. Если мы собираемся углубляться в эту сложную проблему, нам следует не только понять смысл слов, но также, мне кажется, пойти дальше слов. Медитация включает в себя несколько аспектов. Чтобы действительно понять её, чтобы осуществлять её на деле — не просто на уровне интеллекта, или слов, или теории, — требуется особый род серьёзности, в которой должны быть изрядное количество разумности и юмора.

Прежде всего, нужно исследовать, что такое религиозный ум; не что такое религия, но каково качество ума и сердца, являющихся религиозными. Человек может придать множество значений слову «религия», в зависимости от своей обусловленности, либо принимая её эмоционально, сентиментально или благочестиво, либо полностью отрицая весь смысл религиозной позиции, религиозный образ жизни, как делают очень многие. Порой человеку даже бывает стыдно говорить о религиозных вопросах. Однако религиозный ум не имеет ничего общего с верой в Бога — у него нет никакой теории, философии, или умозаключения, потому что у него нет страха, а поэтому нет и никакой нужды в вере.

Религиозный ум трудно описать — описание никогда не станет описываемым предметом. Но если вы чувствительны, сознательны и серьёзны, вы можете почувствовать свой путь к нему.

Прежде всего, человек не должен принадлежать ни к какой организованной религии. Это, я думаю, очень трудно для большинства людей; они стремятся уцепиться за какую-нибудь надежду, за веру, за какую-нибудь теорию, за умозаключение или же за свой собственный опыт, придавая ему религиозное значение. Всякая привязанность, а значит и зависимость от своего личного, тайного переживания или от опыта, накопленного так называемыми святыми, мистиками, или вашим личным гуру или учителем, всё это должно быть целиком и полностью отброшено. Надеюсь, что сейчас вы делаете это, ведь религиозный ум не обременён страхом, он не ищет безопасности и удовольствия ни в какой форме. Для того чтобы выяснить, что такое медитация, абсолютно необходим ум, не отягощённый опытом. В жажде переживаний лежит путь к иллюзии.

Не искать переживаний ни в какой форме — это очень трудно; наша жизнь настолько механистична, настолько неглубока, что мы стремимся к более глубоким переживаниям, потому что нам надоела поверхностность жизни. Мы хотим, или, скорее, мы жаждем что-то, что имело бы смысл, полноту, глубину, красоту, очарование — и ум поэтому ищет. И он найдёт то, что ищет; однако найденное им не будет истиной. Принимаете ли вы всё это, или вы отвергаете это? Пожалуйста, не принимайте и не отвергайте — это не вопрос вашего или моего удовольствия, потому что в нём нет какого-либо авторитета, ни авторитета ведущего беседу, ни чьего-либо ещё. Видите ли, большинство из нас стремится иметь кого-то, кто мог бы вести нас за собой, направлять, помогать нам, — и мы отдаём свою веру этому человеку, этому идеалу, принципу, образу, проникаемся доверием к нему. Поэтому мы зависим от другого. Ум, зависящий от авторитета и тем самым не способный остаться в одиночестве, не способный понимать, смотреть на всё прямо, непосредственно, такой ум неизбежно боится пойти не туда, не сделать того, что нужно, не достигнуть экстаза, ему обещанного, или на который он сам надеется. Надо покончить со всеми подобными формами авторитета — это будет означать отсутствие страха, зависимости от другого (нет никакого гуру), будет означать ум, который не ищет переживаний. Потому что если человек ищет переживаний, это указывает на то, что он хочет большего удовольствия, называйте его как вам нравится — экстазом, наслаждением, поиском истины или обретением просветления.

Кроме того, откуда ищущий узнаёт, что именно он нашёл и является ли найденное истиной? Способен ли ищущий, занятый поиском ум найти что-то живое, движущееся, не имеющее пристанища? Религиозный ум не принадлежит ни к какой группе, секте, вере, церкви, ни к какому организованному цирку; и потому он способен смотреть на вещи непосредственно и понимать их сразу же. Таков религиозный ум, ибо религиозный ум есть свет для самого себя. Его свет не зажигается никем другим — зажжённая другим свеча может быть погашена очень быстро. Большинство наших верований, догм, ритуалов — это результат пропаганды, не имеющей ничего общего с религиозной жизнью. Религиозный ум — это свет для самого себя, и потому для него нет ни наказания, ни награды.

Медитация — это полное опустошение ума. Содержимое ума — результат времени, того, что называется эволюцией; оно — результат тысячи переживаний, огромного накопления знания, воспоминаний. Ум так отягощён прошлым, потому что всё его знание есть прошлое, весь опыт есть прошлое, а память — результат накопления тысячи переживаний, и всё это — известное. Может ли ум, являющийся как сознательным, так и бессознательным, полностью опустошить себя от прошлого? В этом — всё движение медитации. Если ум осознаёт себя — без всякого выбора, — видит целиком своё движение, может ли это осознание полностью очистить ум от известного? Ведь если есть хоть какой-нибудь остаток прошлого, ум не может быть чистым, невинным. Таким образом, медитация — это полное опустошение ума.

О медитации говорится так много, особенно на Востоке; так много школ существует, так много методик и книг, в которых описывается, как нужно медитировать, какие действия выполнять. Как узнать, истинно или ложно то, что говорится? Когда ведущий беседу говорит, что медитация — это полное опустошение ума, откуда вы знаете, что это истинно? Что подсказывает вам? Ваше личное предубеждение, какая-то ваша особенность, проявляющаяся в том, что вам нравится лицо говорящего или его репутация, или дело в том, что он вызывает определённую симпатию, определённое расположение? Откуда вы знаете? Нужно ли вам пройти все системы, все школы, иметь учителей, обучающих медитации, для того чтобы понять, что это такое? Или же вы можете выяснить это, не прибегая к помощи всех этих людей, указывающих вам, что делать?

Я говорю это без всякой догматичности: не слушайте никого — включая и ведущего беседу, особенно его, — ведь вы очень легко поддаётесь влиянию, поскольку все хотите чего-то, страстно чего-то желаете — просветления, радости, экстаза, рая; вас очень легко пленить. Следовательно, выяснять вы должны полностью самостоятельно. Поэтому нет необходимости ехать в Индию или в Дзен-Буддийский монастырь, чтобы медитировать или чтобы посмотреть на какого-то учителя, потому что если вы знаете, как смотреть, всё уже есть в вас самих. Полностью отбросьте прочь всякий авторитет, перестаньте смотреть на других, потому что истина не принадлежит никому, она не чья-то личная собственность. Медитация не является частным, личным удовольствием или переживанием.

Легко видеть, что человеку необходима величайшая гармония ума, сердца и тела, если можно принять такое разделение — психосоматически, если хотите. Очевидно, что гармония должна быть абсолютно полной, ибо если имеется какое-либо противоречие, какое-либо разделение, имеется и конфликт. Конфликт — это самая суть потери энергии, а для медитации вам нужно огромное количество энергии. Поэтому необходима гармония, чтобы ум, мозг, организм и глубины сердца составляли единое целое, не разбитое на части; вы сами можете это понять, нет необходимости учить вас этому. Как такую гармонию создать — совсем другое дело. Полная гармония означает необычайную чувствительность ума и организма, поэтому нужно надлежащим образом вникнуть в вопрос диеты, упражнений и образа жизни. И поскольку мы не желаем ни думать об этом, ни вникать в это, мы и обращаемся к кому-то, кто скажет нам, что делать. Но если мы смотрим на кого-то другого, мы ограничиваем свою энергию, ведь тогда мы спрашиваем, возможно это или это невозможно. Если мы говорим, что это невозможно, то наша энергия ограничивается ещё больше; если говорим, что это возможно с точки зрения того, что мы уже знаем, энергия остаётся очень маленькой, и так далее.