За окном пролетала вечерняя столица. Утопающая в огнях, пахнущая вином и сдобными булочками. В скверах гуляли молодые, постарше сидели в дорогих тавернах и пабах. И где-то на холме всеми цветами радуге сиял Императорский Дворец. Его позолоченные купола уходили прямо к небу. Высокие окна отражали лунный свет, сверкая подобного кристально прозрачному алмазу. Даже с такого расстояния я видел подъезжающие кареты, и буквально видел этих нарядных и гордых людей. Нет, меня не тянет в это общество, просто любопытно посмотреть на настоящий бал. А не то уродство что устраивали Гайнесы.
Заскрипели рессоры, и я открыв дверь, спустил лесенку. Такой вещи как поребрик не знала ни одна из дорог, кроме главной, так что приходилось спускаться по старинке. Кивнув извозчику я нырнул в переулки. Достав из сумки изрядно побитый, весь в заплатах плащ, я завернулся в него подобно тому как чумной заворачивается в неброское тряпье. Теперь сойду за своего.
Скучно идти по Бедняцкой. Здесь благоухание парфюма и цветов сменяется вонью помоев и канализации. Звонкий девичий смех исчез, а на его место встал бесконечный ор и гул доносящихся споров. Таверны и пабы сменились дешевыми кабаками, от которых за милю тянет сивухой. А вместо благородных, чинных людей ты встретишь разве что беззубых работяг, да басоту, бегающую в рваном тряпье. Но все же здесь еще есть порядок, ходят стражи, ездят патрули и никто не станет тебя резать только потому что у тебя два сапога, а не один как у нападающего.
И все это пропадает, когда свернув за высокий дом ты пересекаешь небольшой пустырь. Вот она, улица Пяти Ям. Названа так потому что состоит из пяти лучей — дорог на конце которых располагается по огромной, непормено большой выгребной яме. Туда стекается большая часть городских помоев, туда же ведет и канализация. Надеюсь не стоит подробно рассказывать про амбре царящее в тех местах. Ну и порядки здесь были соответствующие — анархия. Сюда не казали нос стражи, здесь не было чиновников и прочих. Казалось Император забыл про этот уголок, отдав его на откуп бандам. Каждый квартал, коих здесь было десять, был под властью какого-нибудь главаря. И каждый луч под началом Гильдии. Самая главная — Гильдия Воров. Потом по статусу шли — ночники, то бишь убийцы. И далее остальная шантрапа. Конечно, глупо ранжировать убийц и воров. Но по бандитским законам все было именно так. Впрочем, меня это мало волнует.
Идя по узким переулкам, то и дело наталкиваясь на полутрупы и даже на трупы, я явственно ощущал на своей спине пристальный, опасно цепкий взгляд. Но никто не собирался нападать. Мой плащ для несведущего говорил о том, что я беден и даже нищ, но для здешний братии он рассказывал столь многое, сколь не уместится и в целом досье. Расположение заплат и дыр, отдельные потертости и крой, длинна и то, как я его ношу, все это говорило о моем ранге и статусе. И хоть он и был не очень высок, но достаточен для того что бы меня предпочитали не трогать.
Когда я свернул в сторону Пичужной (не путать с Пьянчужной, она рядом) то буквально спиной почувствовал к опасно ко мне приблизился хвост. Резко обернувшись я встретился взглядом с одним из Басот, притаившихся на крыше. Показав ему не самый приличный жест, я получил подобный в ответ и пошел дальше. Хвост отстал. Выйдя на луч, я остановился и сверился с часами. Опаздываю. Ускорившись, я вскоре добрался до даже с виду ветхой лавки. Вывеска с облупившейся краской, ржавый колокольчик рядом с дверью и мутная витрина, за которой покоились разные пробирки, флакончики и склянки. Все из самого дешевого стекла, хрустали, что лежит у меня, такому бизнес не может себе позволить.
— Миледи, — проговорил я заглушая рваный перезвон древнего звонка.
Из-за прилавка выбралась самая настоящая Баба-Яга. На морщинистом, полном бородавок лице, зорко сиял желтый глаз. Второй уже давно был подернут серой пленкой. Свернутый на бок нос, и три кривых, желтых зуба во рту добавляли некоей антуражности.
— Принес? — просипела она. Этот звук больше походил на трение меча о бледную кость.
По спине пробежали мурашки.
— Иначе бы не пришел, — ответил я.
Старуха вперилась в меня своим оком, и от того я потянулся к поясу. Вскоре игра в гляделки подошла к концу. Травница подошла к дальней стене, дернула за давно погасший факел и часть стены отъехала в сторону, открывая проход в подвал. И, надо отметить, внизу все было по другому. На полках стояли флаконы из горного хрусталя, а в шкафах лежали столь редкие и опасные ингредиенты что даже десятой части достаточно чтобы угодить в Охарнку. Чего стоят засушенные головы младенцев, используемые колдунами. За такое полагается немедленное черное сожжение, по преданию уничтожающие не только тело но и душу, лишая перерождение. О да — черное пламя, или пламя демонов, одно из темных заклятий, применяющееся светлыми что бы карать этих самых темных. Парадокс.
Далее по списку у нас слезы девственниц, кровь девственниц, пальцы девственниц. В общем, учитывая любовь черных ритуалистов к девственницам, из трех наличествующих здесь шкафов с этой дрянью, можно собрать как минимум пять девушек. Чуть глубже в еле освещенном помещении вещи попроще. Копыта единорога, рог единорога, короче, еще один пазл «Собери живое существо». Моно отыскать и сердце дракона, в размере трех порций общей массой грамма на два порошка, и будет это вам стоить золотых семьдесят не меньше. Различные части тварей из Диких Земель, растения, которые выращивают удобряя кровью. Короче этот подвал буквально создан заботливыми руками кровожадного демона. А может все так и есть.
— Ставь, — скрюченным пальцем старуха ткнула на весы.
Сняв сумку, я бережно достал шкатулку и поставил колбу на чашу.
— Неплохо, — за вычетом массы емкости, просрочки и спроса, — причитала старуха резва перебирая счетные кругляшки. — Шесть золотых, восемь серебряников и двенадцать медяков, милок.
— Хорошо бы накинуть.
— Накинуть никак не могу, — покачала головой ведьма. — Дела в сезоне плохо идут. Сам понимаешь, Турнир принес с собой заморский, стервятник сожри их души, а за их товаром целые очереди выстраиваются. Да ты и сам, небось, тоже думаешь прикупить у них того другого,
— Не без этого, — согласился я, да и чего врать лишний раз. — Но с такой суммой я не пойду.
— Могу скидку побольше сделать, — прищурилась старуха.
Хорошее предложение, может я даже больше с этого поимею, чем с лишней серебрухи.
— С верхнего товара или с этого?
— С любого, — усмехнулась ведьма. Все демоны бездны, это не смех, это воронье карканье. Как есть — Баба-Яга.
Подойдя к дальнему шкафу я достал флакон с прозрачной жидкостью.
— За сколько отдашь? — спросил я.
Старуха снова закаркала своим замогильным, потусторонним смехом.
— Знаешь что просишь Колдун?
Я вздрогнул.
— Не удивляйся милок, у меня глаз один, да видит зорко. А живу я уже столько что и знаю еще больше.
— Знаю, — покачав флаконом я поставил его на стол. — Это слезы тринадцати убиенных женщин, что еще не разрешились от бремени.
— И зачем тебе они? — сощурила свое одинокое око старуха.
— А для чего нужен ингредиент для создания Короля Ядов? — ответил я её той же улыбкой.
И в третий разя потянулся к клинку, лишь только заслышав это карканье. Будто бы не к торговке пришел, а на могилу, окруженную голодным вороньем.
— За так забирай, милок, — резко оборвав смех, произнесла Яга.
Я замер от неожиданности.
— Так и отдашь? — поразился. — Да это же без малого состояние! Я ж просто так спросил, хотел дознаться откуда у тебя такие зелья.
Старуха больше не смеялась, она подошла ко мне вплотную и её кривые пальцы впились мне в грудь, будто пытаясь вырвать дрожащее сердце. Она приоткрыла свой беззубый рот и оттуда повеяло могильной вонью.
— А мне любопытно послушать чьи крики донесутся до бездны, когда ты найдешь того к кому питаешь столь глубокие чувства. Король Ядов, убийца бессмертных, палач богов, плач жерты станет отличной панихидой для такой древности как я. А теперь иди милок, и не возвращайся, нет больше у меня с тобой общих дел. Не хочу на твоей дороге ноги казать, я уж лучше здесь посижу.