Просыпаться мучительно не хотелось. Веки нещадно горели. Лицо — как кирпичом натерто, губы потрескались и при каждом движении начинали кровоточить, обгоревшие уши нещадно саднили, ушибленный нос и не подумал перестать болеть. Да еще и опух, раздувшись до отвратительно больших, просто неприемлемых размеров. Тело ломит, мышцы ноют, кожа горит огнем, до физиономии и вовсе страшно дотронуться…

Таррэн осторожно поднял правую руку, ощупал пострадавший кончик, отозвавшийся на легчайшее прикосновение ослепляющей болью, и досадливо сморщился. Некстати подумал, что выглядит хуже некуда, и тяжело вздохнул. Затем проверил резервы, тщательно поразмыслил, прикинул все «за» и «против», но все-таки решился потратить их часть на то, чтобы стереть с лица следы недавнего позора.

Повинуясь его силе, несчастный нос стремительно сдулся, кости и хрящи торопливо срослись, отек мигом спал, а громадный кровоподтек на пол-лица спешно посинел, пожелтел, затем побледнел и, наконец, полностью исчез. Кожа мигом очистилась, посветлела и засияла прежним здоровьем. Тело постепенно налилось силой, усталость забилась куда-то очень глубоко, страшась показаться наружу. И только после этого он смог, наконец, приоткрыть слипающиеся веки и приподняться.

— Жаль, — притворно вздохнула Белка, оказавшаяся в двух шагах левее и выше. — Такой натюрморт испортил! Между прочим, эта синяя слива вместо носа была гораздо симпатичнее. И она, кстати, прекрасно подходит к цвету твоих волос. Зря ты ее убрал, мне понравилось.

Темный эльф обреченно вздохнул: значит, видела.

— Как себя чувствуешь, герой?

— Живой, — коротко ответил Таррэн, с сожалением признав, что б о́льших трат никак не может себе сейчас позволить: накопленный за многие века резерв таял чересчур быстро, а он до сих пор не знал, с чем еще придется столкнуться в недрах Лабиринта.

Белка сидела на одном из беспорядочно разбросанных валунов и с интересом следила, как морщится от неловких движений ее остроухий спутник. Серое лицо, запыленные уши, посветлевшие и потрескавшиеся от жара волосы, наполовину сожженная одежда, полуразвалившиеся сапоги…

— Хорош, — удовлетворенно кивнула она. Сама чистенькая, ничуть не пострадавшая (или просто восстановившаяся?), доспех сияет и играет радужными бликами. Просто лоснится, будто начищенный воском, призывно мерцает и до того облегает тело, что невольно хочется подойти и убедиться, что это совершенство — настоящее, а никакой не мираж.

Таррэн снова сморщился, но на этот раз от «похвалы».

— Ты как?

— Нормально, — она беззаботно качнула ножкой. — А ты, случайно, не знаешь, куда нас занесло? Откуда тут трава, бассейн, питьевая вода и свежие плоды на кустах?

Темный эльф поднялся и, слегка качнувшись от слабости, быстро огляделся. Но Гончая была права: вокруг простирался совершенно неприемлемый пейзаж — свежая, поразительно мягкая, буквально шелковая трава, игривый ручеек в десяти шагах левее, за ним — небольшая полоска густых кустов, достигающих пояса взрослого человека. На верхних ветках — заманчиво красные и весьма аппетитные с виду плоды… тут и пространства-то — десять на пятнадцать шагов! Под травой очень хорошо ощущается прежняя каменная твердость, по краям странной полянки возвышаются уже знакомые серые стены без единой трещинки и рисунка, а потолок оставался все таким же низким, как и везде. Но живая природа в центре Лабиринта?! Невозможно!!

— Вот и я так думаю, — кивнула Белка, легко прочитав выражение его лица. — Однако вода очень даже свежая, приятная, вкусная. Мыться можно, я проверила и, так сказать, испытала на себе. Плоды неядовитые. Стены теплые, пол мягкий, а вон там, в сторонке, неплохие лопухи виднеются…

Таррэн смущенно шевельнул ушами и, стараясь не думать о том, что всего пару минут назад она была потрясающе близко, первым делом отправился в указанную сторону. Лопухи, не лопухи, но вот ТУДА ему действительно было нужно! Вернувшись, сбросил пропыленную и изрядно пропахшую гарью одежду, тщательно вымылся, прополоскал рубаху, вычистил сапоги, одновременно напряженно размышляя над происходящим. Однако дойдя до штанов, вдруг опомнился, сообразил, что делает, и неловко замер. А затем нерешительно обернулся.

Белка вопросительно приподняла бровь.

— Что?

— Ты не хочешь отвернуться?

— Нет, — дерзко улыбнулась она, нахально изучая полуголого эльфа.

У Таррэна под влажными волосами слегка порозовели кончики ушей и странно сверкнули глаза, но не больше.

— Ладно. Как знаешь, — он как можно небрежнее пожал мокрыми плечами и взялся за ремень. Оборачиваться и смотреть за спину больше не стал: в самом деле, не маленькая, наверняка не раз раны перевязывала у своих Гончих. Прекрасно знала, что там и как у них устроено. Да и чего теперь стесняться? Давно уже все видела и даже (гм!) довольно подробно откомментировала.

— Кхе… с ума сошел, ушастый?! — ошеломленно кашлянула Белка. — Ну, ты даешь! Адресом не ошибся? Это тебе не Аккмал и не Дом Развлечений, чтобы демонстрировать свои прелести!

— А что не так? У вас говорят, что в лесу и в бане не стесняются, — ровно заметил эльф, мысленно ухмыльнувшись. Ха! А говорила, что ничем ее не проймешь! — Мне надо вымыться, но заставить тебя завязать глаза я не могу. Только попросить отвернуться. Ты, кстати, не захотела, так что — без обид.

— Вот нахал! Видела бы тебя тетушка Арва!

— Думаю, ей бы понравилось, — невозмутимо отозвался наглый нелюдь.

Белка мысленно представила эту картинку и зябко передернула плечами. Бр-р, как живую, получилось вспомнить свирепую кухарку. Да еще рядом с подтянутым и весьма недурным остроухим, который (гад!) уже и посмеиваться начал про себя, безошибочно угадав ее собственное смущение. А чего он ржет-то?! Ну да, видела и не раз. Да, все знала, но все равно это — слишком! Мог бы прикрыться, наглец! Как, чем?! Лопухом, конечно!! Не очень эстетично, зато гораздо лучше, чем сверкать… э-э-э, тем, чем он там сверкает! Хотя, надо признать, посмотреть есть, на что. И тогда, и сейчас.

Ее глаза поневоле скосились на широкую спину, на которой красиво гуляли натруженные мышцы, на сильные ноги, перевитые жилами руки, неторопливо трепыхающуюся от неловких движений черную гриву. Торк, ведь и правда хорош! Просто бессовестно красив! Недаром мужчины его Рода никогда не знали отказа — слава красивейших существ за потомками Изиара закрепилась очень не зря!

— На чучело таких надо, — оскорблено фыркнула Белка, сердито отворачиваясь и пряча порозовевшее лицо, но он не обратил внимания: намурлыкивая под исцелившийся нос что-то тихое и очень лирическое, с удовольствием наплескался, вволю напился. Натянул свеже выстиранные штаны и только тогда вернулся, на ходу отжимая волосы и отфыркиваясь, как дикий кот.

— Уф, хорошо…

— А ты не слишком расслабился, остроухий? — ядовито осведомилась она, когда наглый нелюдь стряхнул на нее искристые капельки. — Мы все-таки не на увеселительной прогулке. И не на балу, между прочим! Что-то совсем страх потерял — скоро серенады петь начнешь, а то и стихами баловаться!

Таррэн с удовлетворенным вздохом растянулся на прежнем месте.

— Не начну. Просто у нас есть немного времени на отдых. Советую и тебе воспользоваться моментом.

— Что ты имеешь в виду?

— Гм, — эльф ненадолго задумался. — Мне кажется… вернее, я чувствую, что Лабиринт… м-м-м, не совсем то, чем мы всегда его считали. Как мне думается, он вполне разумен, а в чем-то даже весьма проницателен. Да, он должен охранять Амулет от чужаков, но ему совсем невыгодно убивать претендентов, потому что он тоже зависит от их силы. Да-да, не удивляйся: если не станет Амулета, Лабиринт наверняка исчезнет! И каждый раз, когда он слабеет, то становится зависим от нового Хозяина. Он должен отобрать достойных, только и всего, но для этого использует все, что может. В том числе, и магию. В нашем же случае Лабиринт по какой-то причине решился изменить свою структуру и всего в двух витках подсунул нам четыре стихии сразу, а не по одной, как положено. Сперва это была Вода, которую он запер мощной аурой льда и охлажденной Земли, а затем без всякого перерыва выбросил нас в Огонь, смешанный с Воздухом. Помнишь ветер? Так вот, его там быть не должно. Как не должно было быть преград на выходе из Воды. По крайней мере, Хроники об этом ничего не говорят, а стихийные Залы (которых всегда было четыре!!) описывают, как череду наполненных магией помещений, между которыми есть крохотные площадки для отдыха и восстановления резерва.