К этому присоединяются еще два других момента. В "Conflictus" говорится, что местный проповедник Базельвинд, сопровождавший с просфорой армию, попал в руки врагов и подвергся осмеянию. Как могло это произойти? Если бы проповедник был послан в качестве парламентера и вопреки международному праву был ими задержан, то рассказчик не умолчал бы об этом. Единственно возможным объяснением мне представляется следующее он находился среди "невооруженных", обратившихся в бегство, т.е. в обозе, а значит враги появились у обоза, т.е. в тылу главной баталии. Вследствие же того, что в бегстве принимал участие не только обоз, но и большое количество воинов, здесь, значит, речь идет не о задних шеренгах главной баталии, а об особом корпусе, который, будучи сам атакован во фланг или с тыла, не смог бы перейти в контратаку против фрейбуржцев.
Только при условии, что это была отдельная баталия, нам станет понятно определенное указание нашего источника, что бежавших было 2 000 человек. Если бы рассказчик определял эту цифру приблизительно, то безусловно он или совсем не указал бы ее или уменьшил, так как мы видим, сколько стараний прилагает он, чтобы в возможно более мягком свете изобразить это неприятное событие, для чего он прибегает к версии - можно смело сказать фикции - о том, будто бы они снова вернулись в сражение. Только наличие целой баталии известной численности могло привести рассказчика, далекого от прямой неправды, к указанию определенного числа. У Юстингера цифра уже выпала и вместо этого появился оправдательный мотив, будто они приняли движение камнеметальщиков за бегство. Юстингер, нам кажется, уже сам не знал, что в бегстве принимал участие весь арьергард; он также вычитал в "Conflictus", что это были задние шеренги главной баталии, и старался смягчить рассказ "Conflictus" о том, что главная баталия не заметила бегства, мифическим рассказом со слов начальника "хорошо, что зерно отделено от мякины", вложив эти слова в уста третьего лица.
Еще "Conflictus" сообщил, а Юстингер это приукрасил, что союзники Фрейбурга атаковали не сразу, а перед фронтом противника "высокомерно вели себя, кичились своим рыцарством и подчеркнуто проявляли свою неприязнь". Далее он ясно говорит, что сражение разыгралось только вечером "после вечерни". Это обстоятельство требует пояснения. Действительно, случается, что две армии стоят друг против друга и каждая ждет атаки другой. Но здесь было совершенно ясно, что если фрейбургцы не начали отступления, то они должны были атаковать. Промедление отразилось бы на духе войск, поскольку они видели, что их командиры испугались хорошей позиции бернцев. Кроме того, гарнизон Лаупена мог каждую минуту заметить происходившее, сделать вылазку и появиться в тылу союзников.
Несмотря на это, пауза продолжалась все же довольно долго; она понятна только в том случае, если тем временем специальный отряд совершил обход, а опытные начальники для поддержания духа своих воинов заполнили паузу всякими играми.
В конце рассказа Юстингер отмечает еще, что разбитые рыцари бежали в разных направлениях немцы - вниз от Лаупена через Саану, а романцы - вверх от Лаупена через Сензе. На основании такого различия в направлении бегства можно заключить, что уже во время сражения были различные направления, другими словами один отряд был тем самым корпусом, который совершил обход.
Как же, однако, объяснить определенное указание "Conflictus" о том, что бернцы построились в одну баталию? Повествователь - плохой латинист. Поэтому слово "unus" явилось у него простым переводом немецкого неопределенного члена, подобно тому как он вслед за этим пишет "ad unum parvulum collem", где он безусловно не думает подчеркнуть, что бернцы стояли на одном холме20. Неприятельская армия растянулась, очевидно, на большом пространстве; в противовес этому повествователь хотел подчеркнуть незначительную, сомкнутую баталию бернцев и забыл упомянуть, что они были разбиты на 3 баталии, так же как он не упоминает безусловно имевшуюся особую баталию из жителей лесных кантонов (вальдштедцев). Хроникер, лично присутствовавший при это" и рассказавший это автору "Conflictus", естественно находился под впечатлением победоносной главной баталии и рассказал только о ней. Составитель же был духовным лицом, мало понимавшем в военных делах, и плохим критиком; поэтому он не был застрахован от ошибок, особенно в отношении того, что его не интересовало. Что 3 000 не заметили бегства 2 000, является фактом, который мы можем у него почерпнуть как нечто совершенно достоверное, а образовали ли бернцы 2 или 3 "незначительные баталии" - было и ему самому неясно.
То, что бежал арьергард, я заключаю из рассказа Юстингера о том, что сначала был спор, кому предоставить инициативу сражения, причем бернцы, в конце концов, предоставили это дело вальдштедцам. Такого спора в буквальном смысле не могло быть, так как бернцы ведь хотели не наступать, а занять оборонительную позицию. Этот рассказ является фантастическим изменением, легендарным превращением того факта, что авангард был образован из вальдштедцев, на долю этого авангарда по тому расположению, которое было занято тремя баталиями, но которое мы в деталях уже не можем узнать, вероятно, и должен был пасть бой с главными силами рыцарей.
Рюстов в "Истории пехоты", т. I, стр. 154, из рассказа Юстингера о метании камней и отходе захотел вывести заключение о каком-либо особом маневрировании. Он думает, что когда неприятельская пехота приготовилась перейти в атаку, Эрлах заметил, что он "забыл" обеспечить себе господство на возвышенности и поэтому приказал своей "фаланге" повернуть и подняться, примерно, на 100 шагов выше, дабы иметь разбег сверху. Это толкование представляется мне невозможным во всех отношениях. Слова Юстингера явно очень неопределенны, но они ни в коем случае не говорят о том, что вся пехота должна была сделать обратное движение к тому же такое движение на виду приближавшегося неприятеля выполнимо только прекрасно дисциплинированными войсками, а отношении народного ополчения оно так же невероятно, как и то, что полководец, уже когда армия развертывалась, заметил, что в 100 шагах позади имеется лучшая позиция.
В виде примера, как быстро действительная историческая традиция выветривается и становится фантастичной, стоит еще добавить, что Чуди (Tschudi)21 дает швейцарцам при Моргартене метательные копья, коих они никогда не имели, а при Лаупене даже своего рода боевые колесницы с серпами "denn si hattend у sin hцrwagen lassen machen, die stiessends ungestemlich den Vienden ir Ordnung. Dieselben Wдgen waren gemacht, dass sie nit wider hinder sich gan m^htend hiermit zertrentend sie den Vienden Ir Ordnung und brachtends in die Flucht".
Глава III. СРАЖЕНИЕ ПРИ ЗЕМПАХЕ 9 июля 1386 г.
Как ни велика была победа при Моргартене, все же хитрость и внезапное нападение играли в ней слишком большую роль, чтобы этим ударом могла быть окончательно решена война династии Габсбургов со свободолюбивыми крестьянами.
Так же как сражение в Тевтобургском лесу получило значение сражения германцев за свободу не само по себе, а лишь во взаимодействии с внутренними условиями Римской империи, подобно этому и сражение при Моргартене приобрело полное значение лишь вследствии того, что оно сделалось одним из звеньев общей политики. Если непосредственная зависимость лесных кантонов от верховной власти была юридически оформлена уже во время борьбы государства и церкви при Фридрихе II и позднее - во время соперничества различных больших княжеских домов из-за королевской короны, то теперь Габсбурги не могли отомстить за моргартенское поражение, так как все силы их были заняты борьбой с Людовиком Баварцем, который, со своей стороны, письменно подтвердил непосредственную зависимость всех 3 кантонов от государственной власти. Однако, для того чтобы сохранить за собой свободу действий в будущем, Габсбурги заключили с кантонами не мир, а лишь перемирие, возобновляемое из года в год; прерываемое войной и снова возобновляемое, это перемирие позволило союзникам укрепить свою самостоятельность. Значительная польза, оказанная ими Берну при Лаупене, еще больше подняла их авторитет; Цюрих и Люцерн также стали искать их дружбы и союза (союз с Люцерном был заключен в 1332 г.; союз Цюриха с 4 лесными кантонами - в 1351 г.). Наконец, сознавая свою силу и подбодренные огромным успехом, с которым Берн распространил свое господство, союзники перешли к наступательным действиям.