— Я?

— Вы. А в Або… в Або мы поедем без вас. Обещайте же, что изловите этого шпиона!

—

Я

приложу все силы, ваше величество, — ответил я, понимая, что просить о другом назначении сейчас бесполезно.

— Нет-нет, Андрей Васильевич! — порывисто произнес государь. — «Приложу все силы» — этого недостаточно. Обещайте, что поймаете шпиона!

— Слушаюсь, ваше величество! — Я поклонился. — Я поймаю этого шпиона!

Александр Павлович вздохнул с удовлетворением, хотя и без облегчения. А меня посетила новая страшная догадка.

— Позвольте спросить, ваше величество?

Государь молча поднял на меня глаза.

— Вы так ярко описали сожженный Смоленск… А Москва?

— Вы обладаете завидной проницательностью, — мрачно произнес государь и после небольшой паузы продолжил:

— В случае оставления она также будет сожжена.

— Но тут нужны огромные приготовления, — промолвил я, с ужасом понимая, что мы говорим не о какой-нибудь деревушке, а о Москве, древней столице, сердце России.

— Приготовления ведутся, — сухо промолвил государь.

— В Москве работает Франц Леппих, немецкий инженер, у него целая команда. Он готовит зажигательные снаряды. Но даже в секретной переписке об этом не говорится ни слова. Мы разработали версию, по которой Леппих строит воздушный шар, чтобы бомбить армию противника с воздуха. Если французским агентам и удастся что-то выведать о Леппихе, так только эту абсурдную идею.

— Позвольте еще один вопрос, ваше величество. Вы сказали, что три человека — четыре вместе со мною — знают о том, что существует вариант оставить Москву. Правильно ли я понимаю, что граф Ростопчин входит в это число?

— Нет, — резко прервал меня государь. — Граф Ростопчин как московский генерал-губернатор имеет план действий на случай оставления Москвы. Сожжение города и Франц Леппих являются частью этого плана. Но граф Ростопчин не знает того, что решение об оставлении Москвы обсуждается всерьез. Об этом знаем я, Барклай и Кутузов. И вы, Андрей Васильевич.

Я растерялся, не представляя себе причину, по которой судьбоносные планы строятся без участия московского главнокомандующего. Император заметил мое смятение и с готовностью ждал новых вопросов.

— Ваше величество, осмелюсь спросить, — решился я. — Но как же граф Ростопчин? Московский генерал-губернатор вправе знать. Иначе… как же он будет действовать?!

— Вы правы, — ответил государь, — московский главнокомандующий вправе и даже обязан быть поставлен в известность. Но только если бы это был кто-то другой, а не Ростопчин. Он… — Император сделал паузу, подбирая слова. — Он слишком неистов. Он ни за что не оставит Москвы без боя. Но бой у стен древней столицы может погубить армию, а для москвичей превратиться в бойню. Единственный способ этого не допустить — сохранять тайну до последней минуты. И потому этот план известен только четверым. Иначе — тайны не сберечь.

— Благодарю за доверие, ваше величество. Моя жизнь в вашем распоряжении.

— И вот что, Андрей Васильевич, подробности о Бернадоте также держите в тайне. Я не хочу, чтобы сведения о шпионе, способном повлиять на решение кронпринца, дошли до Швеции. Пусть ничто не смущает Бернадота, а то он уж больно чувствителен. Далее. После того как агент будет пойман, вы получите новое назначение. Какое пожелаете, — пообещал государь. — И кстати, это хорошо, что вы отказались перейти на службу к Вязмитинову. Министерство полиции не приспособлено для ловли шпионов. Здесь нужна хитрость, тонкая работа. Для этого мы учредили особую службу — Высшую воинскую полицию, причем свою в каждой из трех армий. Но к сожалению, хорошо работает только военная полиция Первой Западной армии. Но именно она нам теперь и нужна, штаб ее расположен в Москве. Директором назначен Яков Иванович де Санглен, он подотчетен лично мне, еще конечно же Барклаю-де-Толли… а теперь Кутузову. Андрей Васильевич, отправляйтесь в Москву. Я хочу, чтобы на время этого задания вы поступили под начало де Санглена. Он хорошо знаком с ситуацией в Москве, и там полно его агентов — они будут полезны вам. Я дам Якову Ивановичу необходимые распоряжения и напишу о вас Кутузову. Аракчеев подготовит необходимые письма.

Государь поднялся из-за стола и кивком дал понять, что аудиенция окончена. Он позвонил в колокольчик, и вошел адъютант.

В дверях я оглянулся: Александр Павлович провожал меня грустным взглядом все с тою же тоскливой улыбкой.

— Подождите! — неожиданно велел он и жестом приказал адъютанту покинуть кабинет первым.

Я прикрыл дверь и повернулся к его величеству.

— Андрей Васильевич, в вашем распоряжении три недели. Вы должны успеть!

Глава 3

На следующий день, десятого августа, государь император отправился в Або. Несмотря на только что перенесенную болезнь, в миссии принял участие государственный канцлер граф Николай Петрович Румянцев. Вместе с ними в столицу Финляндии отбыл и английский посол лорд Кэткарт.

Я приказал мосье Каню готовиться к путешествию в Москву. У меня было намерение до полудня покинуть Санкт-Петербург, однако отъезд пришлось отложить: прибыл фельдъегерь с приглашением на обед к императрице- матери Марии Федоровне.

Коротая время перед визитом к ее величеству, я задумался о предстоящем деле. В столь короткий срок без агентуры не справиться, помощь тайных осведомителей де Санглена без сомнения понадобится. Кроме того, в Москве я смогу открыться генерал-губернатору графу Федору Васильевичу Ростопчину. Уж кого-кого, а его решительно невозможно подозревать в симпатиях к французам или в продажности.

Раздался стук, и в дверном проеме появилась крайне взволнованная физиономия мосье Каню.

— Барин, сударь, тут-с человек к вам пришел-с.

— Какой еще человек?! Я никого не жду.

— Человек-с просил по секрету-с сказать, что он от генерала Вилсона, — понизив голос, сообщил камердинер.

— Что?! — изумился я. — И он еще жив?!

Схватив пистолет, — оружие теперь постоянно было наготове, — я бросился из кабинета в гостиную.

— Дверь после его прихода я предусмотрительно-с запер-с, — успел сообщить французишка, отпрянув с моего пути.

Я увидел худощавого господина средних лет. Гость был одет в партикулярное платье, однако имел военную выправку.

— Добрый день, ваше сиятельство, — поздоровался он, с изумлением глядя на пистолет.

— Не обращайте внимания, я как раз собирался подстрелить муху. Залетела в кабинет, чересчур надоедливая, собака, — объяснил я и спросил: — С кем имею честь?

— Коллежский советник Борис Борисович Демьяненко, прикомандирован к английскому генералу лорду Роберту Томасу Вилсону, — отрекомендовался гость.

— Никакой он не лорд, — хмыкнул я, а про себя подумал: «Прикомандирован! Правильнее сказать — приставлен».

Я в упор смотрел на Демьяненко, побуждая его к дальнейшим объяснениям.

— А мы думали — лорд. — Гость вульгарно пожал плечами и продолжил: — Сэр Роберт Вилсон приглашает вас к себе для приватного разговора.

Теперь он смотрел на меня с некоторым вызовом, ожидая ответа. Я медлил. Выражение лица гостя неожиданно смягчилось, он бросил ироничный взгляд на пистолет и добавил:

— Ваше сиятельство, вам ничего не грозит, поверьте.

— Верю-верю! — Я рассмеялся. — И в какое время господин Вилсон желал бы встретиться?

— Немедленно, — ответил Борис Борисович. — Я провожу вас.

— Исключено, — возразил я. — В данный момент не обладаю свободным временем. Я должен сделать важные визиты.

— Было бы лучше свидеться с генералом Вилсоном прежде, — многозначительным тоном промолвил гость.

— Извините. — Я покачал головой. — Сэру Роберту Вилсону придется подождать до вечера. Уж не знаю, чем вызвано такое нетерпение с его стороны…

— Он англичанин и будет рад увидеть человека, только что прибывшего из Англии, — с нарочитой настойчивостью сказал господин Демьяненко.

— Надеюсь, до вечера он не умрет от ностальгии, — заметил я. — Обещаю надеть дорожное платье — стряхну лондонскую пыль генералу на руки. Более ничего обещать не могу.