– Только этого не хватало, – глухим голосом сказала Пиа. Она была в полной растерянности.

– А может, вы убили синьору и исчезли? Очень мало убийц заявляют о своем преступлении.

– Зачем мне ее убивать? Она была моей клиенткой… и она ничего мне не сделала.

– Вы хорошо ее знали?

– Немного. Только так, как знают клиентов. Где и как они живут, их семейное положение и профессия. Больше ничего.

– Тогда я не понимаю вашего поведения.

– Я и сам не понимаю.

– А уж тем более я, – пробормотала Пиа.

– Я вынужден просить вас проехать со мной в отделение полиции в Монтеварки, – сказал Нери, вставая. – Нам нужен ваш анализ ДНК. А также необходимо занести ваши показания в протокол.

Марчелло кивнул и направился к двери.

– Надеюсь, что скоро вернусь, – сказал он Пие и вместе с Нери вышел из кухни.

«Он идет, словно преступник», – подумала Пиа, чувствуя, что ее жизнь в корне меняется. Марчелло влип в историю, а она ничего не знала. И впервые в жизни Пиа Ванноцци испытала страх перед будущим.

78

Марчелло появился около восьми вечера. От него пахло граппой, и двигался он очень медленно, словно боясь потерять контроль над собой и грохнуться на пол. Пиа, которая сидела возле окна, вышивая скатерть в подарок матери на Рождество, моментально это увидела, но ничего не сказала и вела себя так, словно ничего не замечает.

– Давай рассказывай, – сказала она, когда Марчелло сел и налил себе стакан воды. – Что там было и что они с тобой делали?

– Ничего, – хмуро ответил он. – Взяли у меня слюну на анализ. И все.

– А почему тогда тебя не было целых семь часов?

– Я еще был у Джорджио, выпил кофе.

Пиа кивнула:

– Понимаю. Это долгий процесс. Они тебя еще о чем-то спрашивали?

– Нет, больше ни о чем. Нери даже не присутствовал.

Марчелло опустил голову на руки. Пиа, которая сидела чуть в стороне от него, заметила, что он как-то странно вздрагивает. Похоже было, что он плачет, но когда она подошла к нему, обхватила его голову руками и посмотрела ему в лицо, то увидела, что глаза у него сухие.

– Марчелло, – сказала она и погладила его по голове. – Что происходит? Прекрати это! До этих пор мы не боялись ни смерти, ни дьявола и всегда поддерживали друг друга. А сейчас ты ведешь себя так, словно наступил конец света. И я не знаю почему. Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста! Я уверена, что тебе станет легче. Может быть, я смогу тебе помочь, что-то посоветую, как уже было не раз. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.

Марчелло смотрел на нее остекленевшими глазами и молчал. Но она чувствовала, что онвот-вот сломается, и не отступала:

– Расскажи мне про синьору Симонетти, – ласково сказала она. – Что произошло между вами? Я же вижу… У тебя на лице написано, что что-то все-таки было.

Марчелло молчал, борясь с собой, и даже протрезвел. Ему наконец представилась возможность все рассказать. Пиа была ласковой, участливой, понимающей: Многого не надо, одно слово, одна фраза – и все. Исчезнет тяжесть у него на душе. Наверное, любые последствия будет вынести легче, чем вину, которую он носил в себе уже несколько лет. Ему казалось, что со слезами и упреками Пии, с ее злостью и отчаянием справиться будет легче, чем с этой тайной, которая камнем лежала у него на душе и медленно, но верно тянула его в глубину. Несколько секунд – и все. Мужество открыть рот и сказать первое слово, которое хочешь не хочешь повлечет за собой остальные, – это словно прыжок в ледяную воду. Прыжок, падение… а потом возврата нет. Марчелло пытался за долю секунды сообразить, хочет ли он вообще этого возврата. Его разум лихорадочно работал, но мысли беспорядочно метались, и он был не в состоянии их упорядочить. Он ничего не соображал.

Пиа сидела перед ним, положив маленькую теплую ладонь на его руку. На секунду у него закружилась голова, и он сказал: – Да, кое-что было.

И замолчал. Но эти четыре слова… Они вырвались у него, и теперь ничего нельзя было вернуть. Теперь в его жизни началась новая глава, с Пией или без нее. Решение этого вопроса было уже не в его власти.

Марчелло чувствовал себя и смельчаком, и мерзавцем одновременно, и никак не мог решиться взглянуть Пие в глаза.

Тишина в скромной, освещенной лишь неоновой лампой кухне семьи Ванноцци стала невыносимой. Это продолжалось всего лишь несколько секунд, но для Марчелло они тянулись бесконечно.

– Что было? – тихо спросила Пиа. – Пожалуйста, расскажи все, иначе я сойду с ума. Никакая правда не может быть хуже моих фантазий.

– Она попросила меня приехать, – начал Марчелло медленно и так прижал кончики пальцев к столу, что они побелели. – Я должен был осмотреть ее дом и оценить его стоимость. Вот я и поехал. Она встретила меня почти обнаженной. На ней был лишь шелковый домашний халат, под которым ничего не было. Меня это неприятно поразило. Поверь мне, Пиа, пожалуйста! Я не знал, что делать и как на все это реагировать. – Он шумно вздохнул. – А потом она соблазнила меня по всем правилам. Для нее вопрос заключался не в страховке дома, а в том, чтобы одержать верх надо мной. И ей это удалось. Вот и все.

Пиа слушала его, опустив голову. Впервые Марчелло заметил, что в ее волосах появилось много седых прядей. Раньше это не бросалось ему в глаза. «Какая она красивая! – подумал он, и эта мысль глубоко его тронула. – Останься со мной, пожалуйста, останься со мной и прости меня!»

Пиа не расплакалась, не стала упрекать его и не. устроила истерику. Она сидела за столом, сложив руки, со спокойным и сосредоточенным видом.

– Да, тебе можно скорее посочувствовать, – сказала она таким деловым и холодным тоном, что Марчелло не смог понять, был ли это сарказм или же она сказала то, что думала, – Когда это было? – спросила она.

– Незадолго до инфаркта. За месяц до него. После того, что случилось, я не мог прийти в себя, меня страшно мучила совесть. Когда я смотрел на тебя, у меня сжималось сердце и перехватывало дыхание. Думаю, инфаркт был связан именно с этим.

– Да, значит, тебе можно еще и посочувствовать! Бедный ты, бедный… – Она сострадательно улыбнулась, – Как часто ты бывал у нее?

– Один раз! Один-единственный раз! Клянусь тебе, это никогда больше не повторялось. Это была случайность, глупость, и я об этом сразу же пожалел. Мне хотелось бы, чтобы этого не произошло.

– Мне тоже. – Пиа встала и подошла к окну. Стоя спиной к мужу, она сказала: – Я в шоке, Марчелло! Я не знаю, что должна говорить или думать. Я даже не могу сердиться на тебя, потому что мне все это представляется просто невозможным. Я всегда считала, что вероятность того, что комета упадет с неба прямо на наш дом, в десять раз выше, чем то что ты мне изменишь. Я могла себе представить все, что угодно, только не это.

Она надолго замолчала. Потом вернулась к столу, села и посмотрела Марчелло в глаза. Ему было невыносимо трудно выдержать ее взгляд.

– Я всегда была убеждена, что на свете есть только один человек, по-настоящему честный. В своих мыслях, чувствах и поступках. Этим человеком для меня был ты, Марчелло. Я думала, что ты скорее дашь отрубить себе руку, чем коснешься другой женщины. Это было прекрасное чувство. Я была такой беззаботной, свободной и счастливой! Я никогда не боялась за нас. Каждая женщина была для меня потенциальной подругой, а не конкуренткой. Божественное ощущение! – Она улыбнулась. – А теперь все, что придавало мне уверенности и приносило радость, рухнуло. Словно кто-то вытащил из пирамиды камень, на котором все держалось. Я больше не знаю, чему верить. Я больше не могу доверять тебе, Марчелло! А как можно любить человека, которому не веришь?

– Пиа, прошу тебя… Пойми же меня! Послушай меня! – Марчелло чувствовал, что его охватывает паника. – Это было один-единственный раз, и я о нем горько сожалею! Такого никогда больше не повторится, я тебе обещаю! Никогда больше!

Пия пожала плечами.