Как Коля относился к её необычайной карьере? Наверное, нормально… а как ещё должен относиться нормальный человек к делам такого рода, когда вопрос касается достатка? Может быть, у него и были какие-нибудь тайные мыслишки, но он ими ни с кем не делился, кроме своих может быть друзей конечно. Но и те молчали как рыбы. При всём при этом — ему всё чаще приходилось дома исполнять роль домохозяйки и воспитателя детей. С чем научился вполне достойно справляться. Так как Татьяна Ивановна последние полгода дома бывала очень редко: повидать детей, да и переночевать иногда; а на работу Николай ходил чисто просто по привычке или типа того: ведь всё-таки надо было куда-то ходить.
Но совершенно недавно между ними произошла и уже не впервые — ссора. Раньше — хотя бы полгода назад — за восемь лет совместного проживания до этого вообще ничего подобного даже и не могло произойти, а теперь это прямо бросалось в глаза. Прежде всего, невозможно было не увидеть того как постепенно с нормального межсупружеского оптимально-лояльного тона в разговоре она перескочила вдруг на тон приказа. К, какому-никакому ну никак не мог привыкнуть, да и категорически с которым не хотел свыкаться её муж. Он ей поначалу вроде бы даже пытался различными способами это объяснить как-то, втолковать, но Татьяна Ивановна: то ли нарочно, а то ли и в самом деле не видела или не понимала очевидного; скорее всего, конечно же, второе. Она основательно изменилась за последнее время. Если раньше она всё-таки у него ещё спрашивалась и даже по обыкновению как бы отчитывалась перед ним: где была, куда ездила. Даже вкратце иногда делилась какими-нибудь новостями по работе. А теперь? Николай кроме денег, которые теперь имелись, безусловно, в изобилии, детей, домашних мероприятий по уборке квартиры с приготовлением для детей и себя пищи (чего тоже легко усвоил!) и, в конце концов, своей работы, где он по-настоящему теперь только отдыхал, ничего не видел. В самом деле, матриархат какой-то — да и только! Хотя я именно не понимаю и понимать не хочу: матриархат патриархат! — в чём и какая тут разница. В каждой семье давно всё это уже присутствует и, конечно же, в каждой семье по-своему.
Кроме того последнее время она часто стала приезжать на своём «Опеле» совсем неслабо поддатая. При этом обильно сверкая бриллиантами и золотом — увешанная в них с ног до головы, как новогодняя ёлка и даже совершенно не опасаясь никаких опасных последствий и случайностей. Милиция была куплена, бандиты тоже.
А вот в семье, в конце концов, дело вдруг перешло: от очередных ссор и скандальчиков до серьёзного разговора и даже уже о разводе. Николай ей вчера сделал последнее «китайское» (как она сообщила своей подружке Генриетте!) предупреждение. И теперь она была на очередном необходимом при её профессиональной деятельности банкете, где сегодня собрался разнопёрый контингент в шикарном по нынешним меркам ресторане «У реки Ганга». Этот вечер созвал их снова, чтобы тут порешать многие сугубо важные вопросы, а иначе говоря, блеснуть своими достижениями в бизнесе, какими-нибудь новыми необычайными приобретениями-покупками и, конечно же, сумасбродно повеселившись «надраться» алкоголем или… и покадриться.
Буквально давеча она была приглашена на танец «обалденным мужчиной» (по словам её подружки Генриетты) и они сразу же легко разговорились. Он вообще был очень забавный, интеллигентный и даже шикарный не только внешне, но и милый собеседник. Они совершенно даже можно сказать как-то сразу незаметно сдружились да и вёл он себя мало того что вежливо и даже с достоинством как настоящий джентльмен, но и вовсе даже без каких-либо там сальных намёков: на что-то там такое вроде как недозволенное с моральной точки зрения. А если всё-таки и позволял, то это звучало максимум — как шутка или некий комплемент ни к чему не обязывающий. Он пригласил её так сказать для дальнейшего проведения их весьма интересной беседы и тем более упрочнения их дружбы к себе за город в гости. На его «виллу» (как он сам выразился) куда собственно говоря, они в данный момент и направлялись, уже заранее договорившись на его роскошном «Мерседесе». Последней, конечно же, самой! последней модели — изъясняясь его словами. А её «Опель» они оставят пока здесь под присмотром патрульной милиции.
Когда они приехали в его загородный довольно-таки роскошный дом — средневековый замок! Она с воображением уже несколько напичканным такого рода вещами всё-таки всё равно была искренне ошарашена. Она была поражена и размахом и роскошью. Вряд ли кто из бывших советских граждан в то время вообще смог бы даже себе такое представить впрочем, если только посмотрев какой-нибудь американский фильм про миллиардеров. Это был райский уголок!
Давно откипели первые впечатления; обсуждено немало интересных тем; только что была начата вторая бутылка шампанского… Татьянин фужер так и стоял немного всего лишь пригубленный. И это в то время когда Кирилл Антонович не в пример ординарному своему состоянию сильно поднакачался шампанским и уже начинал терять контроль над собой (или было так в задумке?). Позволяя себе нет-нет, да и некую вольность в своём фривольном поведении. Вообще-то конечно мне надо было ещё раньше об этом сказать, да всё было как-то недосуг. Кирилл Антонович очень часто по своей горячей молодости допускал себе такие пикантности — то есть приглашать в свой загородный «дворец» хорошеньких барышень, которых непременно потом, всячески обхаживая, затаскивал обязательно в постель. В принципе, казалось бы, ничего тут особо предрассудительного-то и нет потому как мало ли как может проводить своё время — свободный в семейном плане, и, разумеется, от работы молодой человек, но…
Всё дело в том, что Кирилл Антонович был ещё тот «ходок» или проще говоря, жутким волокитой он был за слабым полом. У него было почти до, если можно так выразиться — спортивного азарта всё это и даже доходило до исключительного правила, чем больше он встречает сопротивление со стороны (с его слов) «объекта внимания» тем значительней разгорается и его похоть. А в способах достижения своей цели он никогда не гнушался. Кроме того — он был великолепный психолог женских сердец и это не только он сам так считал, а, пожалуй, наверное, и в самом деле так оно и было.
Сначала Татьяна Ивановна даже не придавала особого значения его некоторым действиям типа: стоя у неё за спиной и рассказывая какую-нибудь совершенно постороннюю историю, Кирилл Антонович поначалу позволял лишь лёгкие обнимания прикосновения руками к её телу в некоторых не совсем как бы дозволенных местах. Но позже, постепенно его действия доходили уже даже до наглого вполне прямого хватания рукой за грудь… и так далее. Первоначально она просто брала его руку своею рукой и аккуратно не возбуждая ещё в себе никаких пока обид просто-напросто отстраняла чересчур обнаглевшую руку. Сама же продолжала так сказать мирную беседу. Но потом его поступки совсем стали открыто-наглыми. Он уже практически начинал обычную любовную атаку-прелюдию, возбуждаясь при этом и даже как бы постанывая чуток… Чем невероятно смущал её. И наконец, всё-таки совсем не выдержав, она явно засуетилась, собираясь уйти. Однако ненароком вспомнив что они находятся далеко от города для пешего передвижения, а машина-то её осталась у ресторана, но уважаемый Кирилл Антонович (во всяком случае пока уважаемый!) для того чтобы подвезти её на своём «Мерседесе» — не вполне адекватен.
— Поздно уже, Кирилл, может быть вы, мне предложите, найдёте что-нибудь в ваших апартаментах поскромнее. Небольшую там, например, какую-нибудь комнатку с кроватью или диванчиком, чтобы я смогла там отдохнуть — поспать немножко. Я ужасно устала мой друг нельзя ли устроить где-нибудь, переночевать? А завтра утречком продолжили бы наши обсуждения…
— Здесь, милая моя, вам не гостиница! А место такое, разумеется, есть и оно в моей спальне. И мы сейчас вместе пойдём туда и само собой его тотчас разделим, как говорится: «два — в одном»… У нас будет шикарная ночь — ночь для двоих. Ночь — любви, ночь — безумной страсти… ночь — безрассудства бесстыдства и необузданной благодати!..