— Понятно. И что же отвечал профессор?

— Говорил: «Нет уж, спасибо». Еще говорил, что никогда не совершил бы преступления, пока не смог бы придумать идеальное алиби…

Эллиот насторожился.

— …но профессор говорил, что чем больше он думает, тем больше приходит к выводу, что даже психолог не может находиться в двух местах одновременно. — Марджори заложила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана. — У меня мурашки по спине бегали, когда я видела, с каким спокойствием они все это обсуждали. А потом были эти страшные события, и мы не знаем ни как они произошли, ни почему, ни кто в них виновен. И Вилбур теперь тоже мертв. Вилбур, который никогда в жизни никому не причинил зла, как не причиняли его и Френки Дейл, и маленькие Андерсоны, и мой дядя Марк. Я дошла уже почти до предела своей выдержки, особенно… особенно после того, как в меня начали кидать камни и один бог знает, что еще последует. Может быть, меня линчуют или сожгут на костре. Помогите мне. Прошу вас, помогите мне!

Наступило молчание.

В голосе девушки было столько искренности и мольбы, что Эллиот чуть не забыл о своей официальной сдержанности. Их взгляды встретились, она наклонилась вперед с протянутой рукой, словно прося помочь ей подняться. В тот момент из — за двери послышались звуки, живо напоминающие ворчание слона, требующего пищи, громко топающего своими ножищами. Еще через мгновение раздался стук в дверь и вошел доктор Фелл.

— Не хотелось мешать вам, — проговорил он, — но, пожалуй, лучше отложить продолжение вашей беседы. Сейчас сюда подымутся Кроу и Боствик, так что вам, мисс Вилс, имеет смысл вернуться домой. Помощник мистера Стивенсона проводит вас. А мы…

Он впился глазами в кинопроектор.

Майор Кроу и инспектор Боствик встретились с Марджори в дверях, когда она выходила из комнаты. Заговорил майор только после того, как дверь за нею затворилась. К нему, судя по всему, вновь вернулось обычное расположение духа.

— Доброе утро, инспектор, — вежливо проговорил он. — Хотя вернее сказать: добрый день. Утром мы так и не смогли разыскать вас.

— Очень сожалею, сэр.

— Не беда, — все тем же вежливым тоном ответил майор, — я лишь хотел сообщить вам, что в нашем деле добавилась маленькая деталь: еще один труп.

— Я уже сказал, что очень сожалею, сэр.

— Учитывая, что вы отправились повидать моего друга Фелла, я вас не упрекаю. Вам повезло больше, чем мне. В июне я уже пытался заинтересовать его этим делом. Ничего не вышло. Насколько я могу судить, дело показались ему недостаточно сенсационным. Ни наглухо запертых комнат, ни элементов сверхъестественного, ни экзотики, как в деле отеля «Королевский Пурпур». Ничего, кроме самого тривиального и грубого отравления стрихнином. Сейчас, однако, у нас добавилось и улик, и еще два трупа… на один из которых вам, инспектор, быть может, не повредило бы взглянуть…

Эллиот взял свой блокнот.

— Я уже дважды, сэр, сказал, что очень сожалею, — медленно проговорил он, — и не вижу необходимости повторять это еще раз. Кроме того, если говорить откровенно, мне не совсем ясно, в чем я должен себя упрекать. Между прочим, в Содбери Кросс существует какая — нибудь полиция?

Боствик, набивавший свою трубку табаком, поднял голову.

— Да, существует, друг мой, — ответил он. — А почему вас это интересует?

— Да только потому, что я ее не вижу. Кто — то разбил камнем стекло входной двери. Грохот было слышно, наверное, до самого Бата, но ни один полицейский не появился.

— Черт возьми! — несколько раз сильно затянувшись своей трубкой, сказал Боствик. Конечно, это был только обман зрения, но на мгновенье показалось, что лицо его вспыхнуло огнем. — Что вы этим хотите сказать?

— Только то, что сказал.

— Если вы имеете в виду, — ответил Боствик, — что я убежден — заметьте, я сказал: убежден — в том, что скоро мы сможем арестовать одну молодую особу, имя которой нет надобности называть… тогда я согласен.

— Хватит! — рявкнул Фелл. Все обернулись к нему.

— Кончайте, — строго проговорил Фелл. — Вы же спорите из — за пустяков и сами это отлично знаете. Уж если вам надо кого — то обвинять, обвиняйте меня. Истинная причина вашего спора — и это вы тоже отлично знаете — в том, что у каждого из вас определенное, стойкое, но разное представление о том, кто же преступник. Ради всех святых, забудьте об этом или мы никогда не сдвинемся с места!

Майор Кроу громко и искренне расхохотался. И Эллиот и Боствик тоже не удержались от улыбки.

— Старый бандит, как всегда, прав, — проговорил майор. — Прошу меня извинить, инспектор. Дело в том, что у всех нас нервы уже в таком состоянии, когда мы перестаем ясно видеть происходящее. А это необходимо. Абсолютно необходимо.

Боствик протянул Эллиоту свой портсигар.

— Хотите закурить?

— Спасибо. С удовольствием.

— А теперь, — прорычал Фелл, — теперь, когда мир установлен и между всеми царит дружба и симпатия…

— Только я не согласен с тем, что мне приписывают какие — то предвзятые взгляды, — с достоинством заметил майор. — Это не так. Я просто знаю, что я прав. Когда я увидел беднягу Эммета…

— Ну — ну! — пробормотал Боствик с таким скептическим и мрачным выражением, что Эллиота невольно заинтересовал вопрос: на кого еще направлены его подозрения.

— …но у меня нет никаких улик, мне не за что ухватиться. Возьмите Эммета — кто — то среди ночи входит к нему и впрыскивает яд. Никто не слыхал, не признается, что слыхал, ничего подозрительного. Сделать это мог любой — даже чужой, потому что двери виллы не запираются на ночь. В наших местах вообще мало кто запирает на ночь двери. Разумеется, если я говорю, что это мог сделать и кто — то чужой, это не значит, что я в это верю. Да, кстати, я виделся с Вестом. Чесни умер, получив примерно 60 миллиграммов чистой синильной кислоты. Во всяком случае, следов каких — то других химических соединений найдено не было. Это все, чем мы располагаем.

— Не все, — с удовлетворением произнес доктор Фелл. — Тут с нами Стивенсон. Давайте, старина, мы готовы. Включайте свой аппарат.

Все умолкли. Полный сознания своей значительности, Стивенсон двигался раздражающе медленно. Вытер лоб, поглядел на камин, а затем на окна. Внимательно осмотрел висящую в дверном проеме простыню, потом не спеша отодвинул стол до стены и вновь придвинул его на несколько дюймов ближе. Взял с полки пару томов «Британской энциклопедии» и положил их на стол как подставку для проектора. Собравшиеся продолжали курить, поглядывая друг на друга.

— Не будет работать, — проговорил внезапно майор. — Что — нибудь поломается.

— Чему ж там ломаться? — спросил Эллиот.

— Не знаю. Найдется что — нибудь. Вот увидите.

— Уверяю вас, сэр, что все будет в порядке, — сказал Стивенсон, поворачивая к ним вспотевшее лицо. — Через минуту все будет готово.

На этот раз молчание затянулось, его прерывали только таинственные звуки, производимые Стивенсоном, да гудение машин, доносившееся с улицы. Стивенсон отодвинул диван, чтобы очистить место перед экраном, переставил стулья, поправил одну из кнопок, чтобы убрать складку на простыне. Наконец, сопровождаемый гулким вздохом облегчения зрителей, он отступил к окну.

— Все, господа, — сказал он, взявшись за штору. — Я готов. Может быть, вы рассядетесь, прежде чем я потушу свет?

Доктор Фелл направился к дивану. Боствик присел рядом с ним, а Эллиот поставил свой стул поближе к экрану, немного сбоку. Послышался металлический звук задвигаемых штор.

— Итак, господа…

— Погодите! — сказал, вынимая трубку изо рта, майор.

— Какого черта! — взвыл Фелл. — Что еще?

— Не надо так волноваться, — взмахнув трубкой, возразил майор. — Предположим… ладно, предположим, что все пойдет, как надо…

— Это мы как раз и собираемся проверить.

— Предположим, что все пойдет, как следует. Мы выясним наверняка некоторые вещи: истинный рост доктора Немо, например. Было бы справедливо, если бы каждый раскрыл сейчас свои карты. Что мы увидим? Кто был доктором Немо? Что скажете вы, Боствик? Боствик обернулся к нему, глядя поверх спинки дивана.