— Похоже на школьное здание.

— Да, это дом учителя. А сама школа была тут неподалеку, ее снесли.

Стив увидел припаркованный «фольксваген» Луизы и рядом — узенькую тропинку, ведущую к входной двери. Ни соседей, ни широкой улицы с обычным движением, ни даже лужайки среди деревьев. Ничего.

Она изолировала себя так капитально, что у Стива возник порыв вылезти и завыть на луну. Но еще больше ему хотелось увезти ее назад, в свой дом, где жизнь била ключом.

Луиза открыла дверцу и выбралась наружу. Стив последовал за ней, боясь, что сейчас она уйдет, так ничего и не объяснив до конца. Глядя на нее умоляюще, он сказал:

— Позволь мне войти.

Она запрокинула голову и посмотрела на верхушки деревьев, выделяющиеся своей угольной чернотой на фоне просто черного неба.

— Пожалуй, — сказала она без особого энтузиазма в голосе. — Ты взглянешь на договор, и мы закончим с этим.

«Закончим с этим?» Ха! Не так быстро… Сегодня вечером, по его мнению, все только начнется.

Луиза смотрела, как Стив входит в ее маленький темный дом. Она нашарила выключатель и зажгла маленькую настенную лампу, а затем, подумав, и более яркий верхний свет. Когда она была одна, она обычно ограничивалась настенной или настольной лампой. Верхний свет включала редко.

Ее дом был маловат даже для одного человека, а уж Стив внутри и вовсе создавал иллюзию толпы. Особенно когда он закрыл дверь. Стив удивленно огляделся вокруг и сказал самую неожиданную вещь:

— Я думал, что ты богата.

В ответ Луиза могла только рассмеяться. Она посмотрела на Стива с его ошеломленным видом и снова рассмеялась. Выражение его лица изменилось, и он осторожно подошел к ней.

— Я люблю, когда ты смеешься. — Смех тут же замолк. Стив быстро сменил тему: — Еще я думал, что у тебя должна быть безупречная чистота.

— Нет времени. — Луиза пожала плечами. — Я работаю сорок часов каждую неделю, как и большинство людей, и потом часов двенадцать или даже больше посвящаю благотворительным проектам. Мое жилье никогда не бывает по-настоящему грязным, но и безупречно прибранным его не назвать.

В мойке лежали грязные тарелки, а пакет с мусором стоял прямо на полу. Луиза снова пожала плечами. Она делала то, что могла, и тогда, когда могла. Если Стиву не нравится, он может уйти.

— Я не укоряю тебя, — сказал он. — Я просто удивляюсь. Можно посмотреть твой дом?

— Нечего особо смотреть. Четыре комнаты. Здесь гостиная, здесь кухня.

— Телевизора нет, — заметил он.

— Он в спальне, там же магнитофон.

Весь дом был примерно пятьдесят на тридцать футов. Гостиная и кухня располагались справа от входной двери, спальня и ванная — слева.

Стив заглянул в каждую из комнат. В спальню вел арочный проем, задрапированный газовыми занавесками, — преграда совершенно эфемерная, но, так как Луиза жила одна, это не имело значения. В самой комнате стояла широкая кровать из вишневого дерева, рядом с ней — тумбочка, где нашли свое место будильник, телефон и лампа-ночник. Телевизор стоял на одной из полок большого комбинированного шкафа. Скромный магнитофон приютился прямо на полу.

Кухня и гостиная оказались как бы слитыми вместе — их делил только холодильник. Кроме него, на кухне были стенной шкафчик, мойка и два стола: разделочный и обеденный. Сейчас обеденный стол был завален фотографиями пожарных и контрактами, касающимися календаря.

Ванная была облицована кремовой керамической плиткой. Она прекрасно гармонировала со всем остальным домом, обставленным в стиле кантри.

Большие окна и высокие потолки заставляли дом выглядеть просторнее, нежели он был в действительности.

— Мне здесь нравится, — сказал Стив, и по выражению его лица она могла понять, что это правда. Его глаза светились, когда он разглядывал ее старый дом. — Сколько лет этому жилищу?

— Над входной дверью есть пластинка, где написано, что он был построен в 1905 году. Мне пришлось кое-что переделать, прежде чем я смогла жить здесь. Некоторые окна были разбиты, а крыша местами протекала. Полы тоже пришлось перестелить.

Стив снова огляделся по сторонам и покачал головой.

— Школьный домик.

— Его превратили в коттедж много лет назад. Тогда же сюда провели электричество. Правда, когда хозяин домика умер, его наследники позабыли об этом коттедже на долгое время. Я была рада, когда они наконец решили его продать, потому что мне он всегда нравился.

— Он очень милый, — согласился Стив. — Знаешь, тебе нужен школьный звонок.

— А у меня есть. Он сзади, рядом с колодцем.

— Колодец? Настоящий?

— Да. — Она улыбнулась его удивлению. — И действующий. Но я не пью из него, потому что не уверена, хороша ли там вода.

Они со Стивом стояли в спальне, и Луиза начала чувствовать некоторую неловкость.

— Я могу сделать нам по чашке кофе. Не думаю, что дела займут у нас много времени. — Она вышла из комнаты, полагая, что Стив последует за ней.

Разумеется, он этого не сделал.

— Нам нужно поговорить.

— Прекрасно. — Она закусила губу. — Но давай хотя бы сядем.

Стив кивнул, и они прошли в гостиную. Здесь стоял книжный шкаф, диванчик, небольшой столик и стул возле него.

Стив сел рядом с ней на диван и взял ее за руку.

— Итак, ты девственница, — сказал он. — Это не преступление, знаешь ли. Особенно в наши дни.

— Но в моем случае — и это не результат сознательного выбора. Я же упоминала, что несколько раз пыталась потерять невинность. Но я фригидна.

Свободной рукой он коснулся ее волос. Улыбнулся и сказал:

— Мне ты не кажешься фригидной. Скорее наоборот.

Да, это так, со Стивом она возбуждалась. Но обманываться этим не следовало: она, бывало, уже чувствовала влечение к мужчине, но все кончалось лишь новыми разочарованиями. Покачав головой, Луиза сказала:

— Ты же сам видел, что случилось. Как только я захожу слишком далеко, то начинаю вспоминать, и тогда… я не могу.

— Что? — Стив взял ее за подбородок и развернул лицом к себе. — Что ты начинаешь вспоминать?

— Стив, ты уверен, что хочешь это услышать? — Она полагала, что должна дать ему еще один шанс уйти без неприятной сцены.

Так было бы проще для них обоих.

— Может, ты просто оставишь это? — предложила она. — Просто взгляни на договор и… уходи.

— Никуда я не пойду. Успокойся и перестань нагнетать обстановку так, словно то, что ты скажешь, ужаснет меня и заставит бежать без оглядки. Этого не будет, Луиза. — Он осторожно обнял ее за плечи. — Я хочу помочь тебе. Это не пустые слова и не способ соблазнить. Я не говорю такого каждой женщине просто потому, что хочу заняться с ней любовью. — Она улыбнулась: по крайней мере, он честен с ней. Стиву было не до улыбок. — Когда я сказал, что шрамы не имеют значения, я имел в виду именно это. Неважно, где твои шрамы — на теле или в сердце. Они все еще часть тебя, и поэтому я хочу знать. Знать все.

Хорошо, она попытается. Если нужно сказать всю правду, чтобы заставить его уйти, что ж, она скажет всю правду.

— Когда мне было семнадцать лет, я убила человека. — Стив похолодел. Лучше закончить с этим побыстрее, подумала она. — И еще двоих покалечила. У них на теле шрамы — у них, а не у меня. Бог свидетель, было бы лучше и, конечно, справедливее, если бы умерла или покалечилась я. Но теперь уже ничего не изменишь.

— Луиза…

Она покачала головой.

— Меня нельзя простить. Я сама никогда себя не прощу.

Глава 6

Стив протянул руки и прижал ее к себе. Он был таким надежным, таким сильным, смелым, героичным. Воплощал в себе все то, о чем Луиза могла только мечтать. Она недостойна его; даже просто обниматься с ним казалось ей, чуть ли не преступлением. Луиза попыталась высвободиться, но он не отпустил ее.

— Расскажи мне, как это произошло.

Уже не в первый раз ее спрашивали о причинах ее фригидности — в основном те мужчины, которые пытались заняться с ней любовью. Но они спрашивали раздраженно или обиженно. Им хотелось знать, почему она отвергает их ласки, не более того. Никто не спрашивал из заботы о ней.