Борясь с искушением согласиться, Джесси вскочила.

— Послушай! Если это начало, то оно не слишком тонкое. — Она вложила в эту фразу все негодование, которое только смогла в себе найти.

— Это не начало. Просто я не хочу спать один. Она попробовала представить, как будет лежать рядом с ним на кровати, пока он мирно уснет. Однако сама эта картинка мирной почему-то не казалась.

— Только спать?

— Да, я просто тебя обниму. Это помогает расслабиться, — сказал он с обезоруживающей улыбкой. — Только и всего. Я не буду к тебе приставать. Ведь это тебя не обидит?

— Что не обидит? Что ты не будешь ко мне приставать?

Он пожал плечами.

— Каждый раз, когда я ложусь спать с женщинами, они считают само собой разумеющимся, что я буду к ним приставать, и обижаются, если этого не происходит. Ты не такая, как они?

Его лицо стало торжественным, а в черных глазах горела мольба. Джесси начинала сдаваться. Он снова ее обольстил, несмотря на все попытки не поддаваться. И она не могла на него разозлиться, хотя очень этого хотела. Как бы то ни было, Диллон всегда был с ней честен, иногда даже слишком, и у нее не было оснований не доверять ему сейчас. Хотя она понимала, что надо бежать, сердце умоляло остаться.

Сегодня вечером она впервые увидела перед собой уставшего человека, снявшего с себя одежду крестоносца. Человека, который хотел нормальной жизни или хотя бы нескольких спокойных часов.

Она даст ему то немногое, о чем он просит, в те несколько часов, оставшихся в их распоряжении.

— Хорошо, — наконец согласилась Джесси, — но одно неверное движение, и меня здесь нет!

— Хорошо, мэм!

Улыбнувшись, он взял ее за руку и повел по лестнице на второй этаж, где перед взглядом Джесси предстала двуспальная кровать. Однако она казалась слишком маленькой, чтобы приютить их обоих.

Джесси невольно замедлила шаг, и Диллон слегка сжал ее руку. Пожатие было мягким и ласковым.

— С какой стороны ты хочешь лечь? — спросил он.

Она перевела взгляд с кровати на него.

— Что?

— С какой стороны ты обычно спишь? Джесси попыталась вспомнить. Но ведь до сих пор она всегда спала одна.

— По-моему, посередине.

— Ага, понятно. Ну, ничего. Я лягу справа, а ты займешь середину. Так мне будет удобнее тебя обнимать.

Почему-то Джесси стало не по себе, и она немного отстранилась.

— Ты знаешь, мне что-то не очень хочется спать. Может, я подожду внизу, пока ты…

— Чего ты боишься, Джесси? — Диллон осторожно приблизился к ней. — Меня? Или себя? Она расправила плечи и снова отстранилась.

— Я ничего не боюсь. Просто мне не очень хочется спать в обнимку с человеком, с которым только-только познакомилась.

— Мы с тобой прекрасно сидели в обнимку на кушетке. Какая разница? вкрадчиво спросил он.

— Так то было на кушетке, а не в постели. Диллон улыбнулся:

— Ты никогда не занималась любовью на кушетке? Ни разу?

— Может быть, это тебя удивит… — Джесси сделала небольшую паузу, собираясь объявить ему, что еще никогда и ни с кем не занималась любовью.

— Что удивит? — он улыбнулся, снова приблизился к ней и взялся за кончики волос. — Что ты собираешься сказать, Джесси? Удиви меня! — подзадорил он.

— Ничего. — Она шагнула к кровати, стараясь держать дистанцию. — Похоже, я устала сильнее, чем казалось. Может, мы наконец ляжем и покончим с этим?

— Конечно!

Диллон снял с полки стеганое одеяло. Джесси устроилась у стенки, он накрыл ее и лег рядом, внимательно следя, чтобы одеяло их разделяло.

Несколько минут прошло в абсолютном молчании, потом он еле слышно позвал:

— Джесси.

— Да? — Вдруг охрипшим голосом ответила она после некоторой паузы.

— Я не хотел тебя обидеть. Наверное, я юрист до мозга костей. Не могу обойтись без дебатов. — Он повернулся и осторожно положил руку на одеяло там, где было плечо. — А может, я хочу узнать тебя получше, а ты что-нибудь рассказываешь о себе, только когда злишься и теряешь осторожность.

Джесси хотела крикнуть: перестань же наконец. Как трудно противостоять такому тарану, прошибавшему ее защиту. Но когда он добрый, искренний и мягкий, ей так хотелось в его объятия. Ей хотелось, чтобы как можно скорее наступила та ночь, которая заслуживала, чтобы ждать ее всю жизнь.

— Джесси! — Он приподнялся на локте и потянулся к ней.

Подчиняясь неподвластной ей силе, Джесси осторожно повернулась и увидела его глаза, блестящие, как озера в лунном свете, смотревшие на нее с ожиданием. Лицо было чувственным и серьезным. Сердце ее забилось, стремясь узнать тайну, которую Диллон мог ей открыть.

— Ты спишь?

Не полагаясь на свой голос, Джесси покачала головой.

— Ты больше на меня не сердишься? Она снова покачала головой.

— Я очень рад. — Диллон тепло улыбнулся и погладил ее по щеке. — Мне нравится твое лицо. Твоя кожа, твои волосы, твои глаза. — И вдруг отдернул руку. — Нам надо отдохнуть. Не хочу, чтобы ты заболела из-за того, что я не даю тебе спать.

Джесси повернулась на бок и стиснула руками колени. Еле-еле удержалась и не схватила его руку, не притянула его к себе. Она безумно его хотела. Она хотела того немыслимого экстаза, который, она знала, он мог ей дать.

Ничего подобного она еще не испытывала. Вдруг острая боль пронзила ее живот.

Новый приступ жестоко напомнил, что не все в ее организме в порядке. Джесси глубоко вздохнула и не смогла выдохнуть, пока боль не утихла. Эта боль, сильная и острая, приносила все же намного меньше страданий, чем постоянная мысль о том, что она никогда не узнает радости материнства.

Диллон зашевелился и во сне подвинулся ближе к ней. Джесси тоже тихонько передвинулась к центру кровати, пока не почувствовала, что его колени уперлись ей в бедро. Не просыпаясь, он обхватил ее рукой за талию. Она улыбнулась и провалилась в полусонный фантастический мир, где они были вместе, рядом, и этого было достаточно.

Она никогда не сможет стать такой женщиной, какой ее хотел видеть Диллон. Не сможет родить ему ребенка, скрываться, не сможет понравиться его матери или выдать себя за его сестру. Скоро она уедет, а он останется приятной мечтой. Она будет думать о том, как бы все сложилось, если бы судьба была к ней хоть немножечко добрее. Подумав об этом, Джесси еще плотнее прижалась к Диллону.

Когда она снова открыла глаза, комната была полна теней. Белый потолок над кроватью слегка освещался горевшей на первом этаже лампой, но слабый свет не мог разогнать мрак в углах. Диллон прижался лицом к ее шее, и она ощущала кожей его дыхание.

— Ты тоже проснулась? — Он пробрался сквозь занавес ее волос и коснулся губами плеча там, где сполз свитер. Горящая кожа, бешено стучавшее сердце и подрагивающая поясница — вот, оказывается, из-за чего Джесси проснулась. Ей снилась рука, нежно касавшаяся ее груди. Но этот сон оказался реальностью, как и прижимавшееся к ней возбужденное тело. Она понимала, что нужно сопротивляться. У них с Диллоном нет будущего. Они ошиблись друг в друге, и как бы ни было велико их желание, они не в силах этого изменить. Она никогда не станет его любовницей, а он никогда не возьмет ее в жены.

— Джесси! — прошептал Диллон. Он поцеловал ее в губы, и несмотря на все свое сопротивление, она оказалась в том сказочном королевстве, где не существует ничего, кроме самых лучших человеческих чувств. Он нужен ей, как воздух. Еще никто и никогда не был ей так нужен. Уступая своим чувствам, она, уже не стесняясь, обняла Диллона и пылко поцеловала его в ответ.

Поощренный ее поведением, Диллон ответил еще более страстным поцелуем. Издав глубокий горловой звук, он выдернул разделявшее их одеяло и бросил его в ноги. Через мгновение он уже лежал на ней, обхватив ее одно рукой за бедра и крепко прижимая к себе. А другая рука оказалась под свитером.

Пораженная его действиями, Джесси попыталась протестовать, но не нашла сил. Ей были приятны его прикосновения. Она хотела, чтобы он на нее смотрел, чтобы видел ее всю. Более того, она желала, чтобы он хотел ее так же отчаянно, как она.