В одном из окон института археологии за полночь светилось окно. За окном, у стола, крепкий мужчина средних лет, изводя одну за другой крепкие папиросы, трудился над отчетом о летней экспедиции по Южному Уралу. Требовалось срочно закончить описания полевого сезона и обоснование произведенных затрат — приближалось закрытие бюджета, и так скудного за прошедший год и утверждение нового. За новый бюджет предстояло изрядно побороться. Для того, что бы оставить в смете строку затрат на исследуемую тему надо убедить вышестоящих в перспективности своего направления. Пусть не в практической — то в несомненной научной ценности, могущей принести изрядную известность на международном уровне тому самому руководству, «осуществившему, направившему, указавшему…» — тьфу, в общем. А деньги — ох, как нужны, иначе — ни сезона, ни экспедиции не будет. А спонсоров темы древних железок мало интересуют. Это не в концерт поп-дивы вкладываться, рекламный эффект — никакой. Мдя.

«… Древняя металлургия Евразии… Проект осуществляется С. А. Григорьевым. На различных этапах в нем участвовали проф. В. В. Зайков, к. г-м.н. А. М. Юминов, проф. Э. Перницка… — из публикаций нашего времени.» — человек отпечатал несколько строчек на компьютере, и тяжело вздохнул — руководство требует срочно оканчивать и сдавать отчет об экспедиции, а материала одновременно и много, и — ничтожно мало. Печи, вернее их останки, донесенные до нас неумолимой волной времени, мало что добавляют к картине древних технологий. Шлаки, металлургические отходы и — никаких почти следов материальной культуры. Готовых изделий почти не сохранилось, ни инструментов, ни приспособлений, использованных древними при производстве меди, бронзы, а позже — железа. За тысячелетия и медь, и железо окислились и превратились в труху. Кожа и дерево — включились в естественный круговорот веществ в природе, сгнили и стали грунтом, землей. Корни растений и мелкие жители земной почвы перемешали слои — и все. Ничего не ясно. Чем качали воздух в печи, чем ковали получаемые слитки… Куда увозили получившиеся металл и изделия — ничего непонятно. Редкие остатки в погребениях все таки не дают картины жизни живых. Бледное подобие — и только лишь. Можно что то найти у пещер, у каменных зданий — только вот с началом медного века люди стаи уходить из пещер и расселяться по берегам рек и другим удобным для жизни местам. А что, скажите, может остаться от даже бревенчатого дома через — не тысячу, а даже сотню лет? То-то. И места не останется, холмика даже. Может, что и будет под слоями земли — только где искать эти холмики — остатки бывших деревень и городков? А в городищах на местах поселений древности — вспомните, к примеру, чердак собственной дачи, — все артефакты разных эпох перемешаны, и поди определи, к какой точно отнести тот или другой? Может быть, этот черепок — от кувшина, верно служившего тысячу, к примеру лет древней семье, и прошедший через череду поколей синташтинской, афанасьевской и других культур? А привезен он откуда — вообще с Дальнего, либо с Ближнего Востока? Но мы с умным видом решаем — да что вы, господа, это наша глина, и слепили ее тут! Предполагаем, значит… А может — эта керамика — выброшенные на помойку груды ставшей ненужной посуды, либо изготовленной только для того, чтоб класть в могилы? А живые пользовались исключительно золотой, и хранили ее бережно тысячелетия, а при наступлении новых времен — бережно спрятали оптом в отрогах Урала? Приходится искать наименее противоречивые объяснения появлению артефактов. С металлургией почти все ясно, если закрыть глаза на то, что в аркаимских печах, пользуясь «новейшими методами реконструкции технологических процессов» можно только зажечь огонь и благополучно испортить руду и уголь из рудников, на которые вроде бы показывает анализ шлаков… Да кроме шлака — чего там только нет! Рыбу, что ль, в них коптили? Даже рыбьи кости остались? А может, это и не металлургические, а просто печи? Где и мусор бытовой жгли, а металл плавили в других местах? А шлак в эти печки попал, ну… как мусор, например? Вопросы, вопросы….

Ладно, продолжим дальше: «Часть проекта посвящена изучению металлургических шлаков таких известных уральских городищ, как Синташта и Аркаим. Была реконструирована технология производства и разработана методика, позволяющая связать синташтинское производство с конкретными рудниками.» Ага, связали. Подогнали, то, что определенно указывает, что выплавлено из руды соседних месторождений, а следы других металлов и примесей — как с ними? Что они значат, откуда взылись… Опять вопросы, а начальство поторапливает…

Ладно, надо охарактеризовать в общем проект и работы, на что, так сказать, деньги ушли. Итак: «Проект включает в себя также экспериментальную реконструкцию древнего производства. Работы по воссозданию древних печей и воспроизводству плавок по древним технологиям проходили в разные годы в Челябинской и Оренбургской областях.» Во-во. Реконструкция, слов не хватает. Получилось, как и сказано — не металл, а… гм. Но об этом — начальству и широкой обчественности, — низ-зя! Поэтому, продолжим: «Принципиально новым стало обнаружение остатков древнейшего металлургического производства на острове Веры, относящегося к эпохе энеолита. Изучение уральских шлаков эпохи энеолита показало неожиданно высокий уровень металлургических технологий, что указывает, на ее заимствование из развитых отдаленных регионов.» Найти бы, еще эти «развитые отдаленные», и вообще все путем было. А вот на сегодня преобладает мнение что в те времена вообще ничего такого себе развитого не было, и никак регионы между собой не общались. Дикость-с, господа, дикость… Эх, посмотреть бы хоть одним глазком — как оно там было — наяву. За такое и другой глаз отдать не жаль — «два глаза,» — роскошь, как говаривалось в далеком хулиганском детстве, на посиделках во дворе, — вспомнилось, к случаю.

Человек встал, потянулся. В спине, утомленной долгим сидением за компьютером, что то даже хрустнуло. Скорей бы лето, подумал он. Летом, в экспедиции, на Острове Веры попробуем изобретение этого физика из Новосибирска. Он всерьез уверяет, что в моменты наибольшего напряжения магнитной сферы Земли, в так называемых «местах силы», известных с древнейших времен, происходят пробои пространства-времени. И можно с помощью его прибора заглянуть на тысячи лет назад, ибо все происшедшее записывается этой самой магнитосферой как на магнитофонную пленку, и его прибор в состоянии считать и записать эти колебания на пленку обычную, преобразовав их в привычное видео. А что? Пусть пишет — поместим его с аппаратурой в нашем лагере близ острова, там как раз на летнее солнцестояние этих колебаний — пруд пруди. Денег и дополнительных затрат парень не требует, только подключения к лагерному дизель генератору. Пусть пишет. Может, что и получится. А в помощь ему дадим добровольных помощников — юных археологов, что ежегодно под ногами болтаются на озере, и порой изрядно мешают. И им — занятие, и нам не отвлекаться — шугать их, чтоб раскоп на сувениры не разобрали.

Глава 2. Пешком в каменный век

Это лето мне запомнится надолго. От этих летних дней берет начало история наших злоключений и приключений в неизведанной доселе стране, события, забросившие нас в Страну Городов. И мой долг — рассказать о них, не в назидание — а просто, что бы сохранить в памяти подробности. Черт меня дернул, отслужив положенное в войсках и милиции попробовать себя на ниве народного просвещения!!! Любимая мной история довела меня до жизни такой. Преподавал я историю в средней школе, средним ученикам и старался по мере сил, что бы не стал мой предмет для них тоже средним из тех, что проходили в школе. Хотел дать что то, полезное и для взрослой жизни, и оставить в душах то самое разумное доброе и вечное. Пенсия конечно, небольшая и на нее не проживешь, но ведь есть еще и другие, менее хлопотные занятия у человека!!!