Сквозь облако пробился солнечный свет, роковой, тяжелый, цвета латуни свет. Гром шарахнулся с небес на землю и обратно, сотрясая долину. Перепуганное стадо, борясь с ревущим ветром, пробиралось к рощице.
Карл напряг мышцы, приготовившись получить стрелу в спину. Он сжал зубы. Он не закричит, даже если стрела пробьет легкие… но вперед, вперед…
Смех рычал почти в самое ухо. Обернувшись, Карл увидел, как к нему приближается воин, пытаясь оттеснить Тома. На темном бородатом лице белели зубы, рука тянулась к уздечке лошади Карла.
Юноша застонал, почти закричал и подался вперед. Одной рукой он вцепился в гриву, а другой ухватился за космы, выбивающиеся изпод шлема врага. Он рванул за них, одновременно осадив лошадь. Лошадь ланна все еще мчалась вперед, и воин начал сползать с седла. Одна нога воина запуталась в стремени, и он рычал, пока Карл стаскивал его с седла. Том поймал в воздухе брошеное копье и круто развернулся, чтобы вонзить его в ланна.
В небесах сверкнула молния, хлынул дождь. Небеса обрушили на землю серые потоки воды. Жалящие серебряные копья относило ревущим ветром, они отскакивали от земли и исчезали среди холмов, окутанных влажной дымкой.
Аул тоже придержал лошадь. К нему, занося меч, подлетел с победоносным видом ланнский всадник. Но у Аула был нож. Он схватил поднятую руку ланна и полоснул по ней ножом. Тот закричал, схватившись за запястье, из которого хлынула кровь, а Аул вырвал у него меч и бросил его Карлу.
Ланны обступили их со всех сторон, занеся оружие над беззащитными, мокрыми от дождя телами. В небе сверкнула молния, гром, как гигантская боевая колесница, тарахтел и громыхал. Карл поднял лицо, подставив его дождю, жадно глотая последние капли жизни. Когда надежды не стало, он вдруг перестал бояться.
— Если можно, возьмите их живьем, — пролаял Ленард.
Налетели кони. Внезапный водоворот тел, копий и клинков закружил беглецов. Карл схватился за чью-то руку, почувствовал, как сталь глубоко вонзилась в тело… Страшный удар по голове… Свет и тьма… Он вылетел из седла, и на него обрушился дождь.
Подняв мутный взгляд вверх, он увидел возвышающегося над ним всадника, острие копья упиралось Карлу в горло. Оскалившись, он ухватился за древко копья и попытался отвести его в сторону. Свободной рукой он нащупал в грязи меч и поднял его.
Он не сдался. Не станет ни заложником, ни рабом, подумал Карл. Он заставит их убить себя!
Над проливным дождем и ревущим ветром грохнул гром. Карл почувствовал, как дрогнула земля. Двое ланнов спрыгнули с лошади и наклонились к нему, пытаясь зажать между щитами. Он ударил одного по шлему так, что отвалилось забрало.
Баруум, бааумбаррум — это уже не гром потрясал землю. Эти звуки становились все ближе и ближе.
Казалось, из самого центра бури вылетел всадник на громадном вороном коне. Он и сам был огромный, золотоволосый, одержимый жаждой мести. Кроме щита и шлема, он был не защищен ничем, лишь в руке сверкал широкий меч. Он стремительно мчался к месту схватки.
Он взмахнул мечом, мокрый от дождя клинок сразу же стал красным, и ланн умер. Другой не успел поднять свое оружие, как тоже был убит. Всадник осадил рвущуюся вперед лошадь, та встала на дыбы и ударила копытом третьего воина. Зазвенела сталь, когда пришелец обрушился на четвертого, тогда как пятый зашел с левой стороны и взмахнул мечом. Золотоволосый, разъяренный как тигр, выбросил вбок левую руку и размозжил лицо северянина.
— Отец! — закричал Карл. — Отец!
Ральф скупо улыбнулся в бороду. Он вышиб меч из руки противника, тот попытался с пронзительным криком отскочить в сторону, но не успел и был зарублен. Теперь из Дэйлзтауна спешили люди. Карл увидел Эзефа и еще трех человек из охраны, скакавших впереди остальных, заметил опущенные копья и услыхал слабый звук рожка.
Как только ланны их увидели, большинство северян внезапно развернули коней и с воем помчались обратно. Дэйлы рванулись за ними и преследовали, пока Ральф не протрубил в рог. Тогда медленно и неохотно они развернули коней.
Ральф уже спрыгнул с седла и подхватил Карла на руки.
— Я увидел вас издалека, — хриплым голосом сказал он. — Я увидел, что они гонятся за вами, и помчался что было сил. С тобой все в порядке? Ты ранен?
— Царапина. — Карл крепко обнял отца. — А что с Томом? Аулом?
— Живы, — отозвался младший брат. Мокрые от дождя рыжие волосы облепили его голову, из-под них сочилась кровь и, смешиваясь с водой, ручейками стекала по груди. Он слабо улыбался.
Подскакал Эзеф. Его лошадь разбрызгивала грязь копытами.
— Мы догнали бы их, если бы ты не отозвал нас, — с мрачным лицом пожаловался он.
— Они заманили бы вас в ловушку, — ответил Ральф. — Ведь основные силы ланнов совсем рядом. — Он выпрямился. — Едем обратное город.
Взобравшись на лошадь. Карл медленно ехал рядом со своим отцом. Лицо вождя было суровым.
— Вы ездили в Сити? — спросил он.
— Да, — ответил Карл.
Ральф покачал головой.
— Это глупо. Донн решил не отступать от того закона. Ты вряд ли сумеешь избежать обвинения, и…
— Мы же сделали это в интересах племени, — угрюмо сказал Карл.
— Разумеется. Но племя будет смотреть на это с другой стороны. — Ральф похлопал сына по плечу. — Я сделаю все, что в моих силах. Я спасал своего единственного сына от врагов не для того, чтобы его вздернули мои друзья.
Перед ними распахнулись ворота. Когда они въехали в город, то увидели, что на улицах полным-полно народа. Насколько мог видеть Карл, везде под дождем стояли люди, измученные, несчастные, голодные. Повсюду были раскинуты палатки или установлены навесы, на дворах, на улицах, рыночных площадях, целый город в городе. По примеру вождя и Совета, горожане все строения, в которых могли разместиться люди, отдавали беженцам. Вся еда была перенесена в общее хранилище, в городе был установлен скудный рацион. Еще до появления ланнов, Дэйлзтаун перешел на осадное положение.
Люди держались вместе, горожане и сельские жители, охотники и угольщики, лесорубы из дальних лесов. Женщины держали на руках детей, укрывая их от дождя, дети постарше цеплялись за их юбки. Мужчины были вооружены, у всех были решительные, злые лица.
Старые люди робко и растерянно озирались по сторонам — жизнь рушилась. Толпа двигалась бесцельно, без всякой надежды, гудела и бубнила под раскаты грома. Глаза, глаза… Тысяча глаз устремились на возвращающихся воинов.
— Сюда перебралось все племя, — прошептал Карл.
— Нет, — печально ответил Ральф. — Только те, кто смог сюда добраться. Но и это больше, чем может вместить город. Стража не в состоянии поддерживать порядок среди такого скопления людей, а еще нужно стоять в дозорах. Да еды в городе хватит ненадолго. А если мы будем жить такой кучей в течение нескольких недель, начнутся болезни. Это скверно. Очень скверно!
В небе, покрытом взлохмаченными ветром облаками, пылали молнии. Группа Докторов торжественно прошествовала к вождю. Двое из них держали в руках святые символы. Двое пели молитвы черной магии. Впереди всех, высокий, старый и решительный, вышагивал Донн.
Мокрые от дождя одежды облепили его тело, по лицу струились холодные струйки воды, но в орлином лице, обращенном к Карлу, не было ни слабости, ни милосердия. Его голос чисто и сурово прозвучал среди бури.
— Ты был в Сити.
Карл заставил себя взглянуть в эти страшные глаза.
— Да, — ответил он. Было бесполезно отрицать очевидное.
— Ты знал, что это запрещено. Ты знал, что наказанием является смерть.
— Но я знал еще, что это единственная возможность спасти нас! — Карл повернулся к рядам людей — они стояли под дождем и ждали. — Я знаю, что в Сити есть мудрость, а не черная магия, не дьяволы, не Страшный Суд, а мудрость, умение и знания, при помощи которых можно победить ланнов и возродить гордость предков. Мы с друзьями были там и рисковали нашими жизнями ради племени. Ради вас, люди!
— И навлекли на нас гнев богов! — воскликнул Донн. Он указал на парней, но обратился к дэйлам. — Однажды они посетили Сити и вступили в зону табу, и принесли сюда кусок проклятой магии. Наша армия была разбита в бою у реки. Они снова пошли туда, имели дело с колдунами и дьяволами. Ланны у наших ворот, наши дома разрушены. Люди Дэйлза, боги отвернулись от нас. Гнев богов пал на нас тяжким бременем, мы отданы в руки наших врагов!