— Нет, нет. — Она снова села. Почему она должна бегать за ним? Она и раньше-то за мужиками не бегала, так с какой стати ей начинать это делать сейчас? Она отпила тепловатый кофе и поставила чашку, затем опять подняла ее и сделала еще один глоток.

Затем она услышала пронзительный вопль, от которого в жилах свернулась кровь. Стены, казалось, завибрировали. Она снова вскочила на ноги и уронила кофейную чашку, пролив ее содержимое на себя, на диван и ковер. Сама же чашка, с треском упала на пол, разбившись вдребезги на мелкие фарфоровые осколки. «Какой ужас…», — она обязательно извиниться позже. Кажется, Алек попал в беду. Ее сердце заледенело от страха. А если Раду и Иона, объединившись, напали на него? Что же они сделают с ним? Она должна ему помочь.

Таня взбежала по лестнице, направляясь в его комнату.

Она схватилась за дверную ручку и повернула ее. Заперто. «Почему он запер дверь?» — она снова повернула ручку. На этот раз замок поддался, дверь медленно распахнулась, словно с другой стороны кто-то открыл ее. Придерживая дверь открытой, Таня замерла от страха на пороге. Алек был один, он метался из стороны в сторону и пронзительно кричал. Вещи с туалетного комода и прикроватной тумбочки кружили в воздухе вокруг него, помимо прочего, эта «воронка» подхватила и подушки с кровати. Подсвечники и верхнее освещение быстро мигали. Он пребывал в муках кошмара.

— Нет, Констанс, нет, — простонал он.

Она должна была сдвинуться с места и помочь ему, но от увиденного впала в оцепенение. С перепугу ей захотелось в туалет. Ни что из увиденного не принадлежало к ее реально существующему миру, но он нуждался в ней, и это было важнее, чем настоятельный «зов» ее «перепуганных» физиологических потребностей.

Лавируя и уклоняясь от летящих в ее голову предметов, Таня ринулась к Алеку. Придерживаясь за столбик кровати — единственный мало-мальски устойчивый предмет обстановки, — она, спотыкаясь, все ближе пробиралась к нему. Приблизившись, она сразу же заметила, что его лоб и грудь покрыты красными бисеринками крови. Таня не знала, что делать. Неужели он поранился? Уклонившись от комода, который двигался в сторону кровати, девушка бросилась в ванную, схватила тряпку, намочила ее и быстро направилась обратно, снова уклоняясь от летающих вещей и придерживаясь за столбик кровати, чтобы добраться до него.

— Алек, проснись, — сказала она, гладя его по лбу. — Тебе приснился дурной сон. Все хорошо, дорогой. Все нормально.

Алек вскинул руки, молотя ими в воздухе. Таня попыталась удержать его, но он был гораздо сильнее ее.

Вилка от шнура лампы сильно ударила ее по затылку, словно ревностная соперница, устремившаяся на защиту своего любовника. Затылок горел от боли. Изумленно распахнув глаза, Таня обернулась и увидела, что теперь к ней летит уже сама лампа.

— Алек! — Стиснув зубы, она потрясла его: — Да проснись же, пожалуйста!

Его глаза неожиданно открылись и он повернул голову в ее сторону. Позади нее упала лампа, как будто ее кто-то отбросил. Таня вытерла бисеринки крови на его груди и перевернула тряпку, чтобы рассмотреть. На тряпке не было крови, но она была влажной. Она в недоумении перевела взгляд с тряпки на Алека.

Один за другим все вещи, кружившие вихрем над их головами, попадали на пол. Рефлекторно, она прикрылась Алеком, как щитом от падающих вещей.

— Это твоих рук дело?

Он приподнялся и сел.

— Конс… Таня, что случилось?

Она выжидала, пока он рассмотрит и осознает всю разруху вокруг них. Комнату как будто перевернули вверх дном. Лампа, а вернее — метательный снаряд, валялась на полу, кое-где виднелись осколки разбившегося цоколя. Абажур валялся где-то в другой стороне, лампочка разбилась вдребезги. Флакончики с одеколоном опрокинулись, некоторые разбились, а содержимое вытекло. Шторы прекратили раскачиваться. Она подивилась тому, как только окна не разбились.

— Ты был в плену кошмара. — Таня убрала непокорный вихор с его лба. — Я прибежала сюда, думая, что на тебя напали Иона с Раду. А вместо этого, я обнаружила тебя в минуту «самобичевания». Не хочешь рассказать мне об этом?

— Иной раз, когда мне снятся кошмары, мои телекинетические способности срываются с цепи.

— Ты перемещал вещи лишь одним усилием мысли?

Алек угрюмо кивнул.

— Почему ты выкрикивал имя Констанс?

— Я не могу вспомнить. — Алек схватил ее руку и прижал ладонь к своему рту.

Он лгал. Он что-то утаивал от нее, и это имело отношение к Констанс. И должно быть это было что-то плохое, потому что она ни разу в жизни не видела кого-нибудь настолько испуганного, как он… пожалуй что, за исключением себя.

— Алек, тебя часто мучают кошмары?

Ее сердце забилось сильнее от ощущения прикосновения его губ на своей ладони.

— Довольно часто.

— Так вот почему ты совсем не спишь?

Он не спал, когда ухаживал за ней ночами, и никогда не спал днем.

— Да, — ответил он, уткнувшись ей в ладонь, и покачал головой.

Теплое дыхание приятно щекотало ей кожу, рождая в теле ответную дрожь. Таня откашлялась:

— Хочешь, я побуду с тобой, пока ты снова не заснешь? — задав этот вопрос, она удивленно распахнула глаза, подивившись самой себе: «Что она делает?!»

Вместо ответа, он притянул ее к себе и уложил рядом в постель. Они обнялись, Алек прижался лицом к впадинке между ее горлом и мягкой линией подбородка.

Таня вдыхала аромат его волос, пахнущих лесом, свежестью и чистотой. Его кожа пахла мускусом и была холодной на ощупь. Она не слышала ни его дыхания, ни сердцебиения; они замедлились, кажется, еще немного и вовсе остановятся. «Вот на что похож сон нежити. Они спят мертвымсном». Он превратился в прекрасно выглядящего мертвеца. Теперь она об этом знала и уже не паниковала, как прежде.

Она просто обнимает его и ей это нравится. Он был крупным мужчиной. Крупным, но худощавого телосложения. Его широки плечи загородили ей радио-часы. Его волосы на ощупь были, словно шелк, и она не могла удержаться, чтобы не провести по ним рукою.

Ее другая рука была изогнута вокруг его спины. Таня притянула его поближе к себе, устраиваясь поудобнее, и почувствовала, как в ответ он тоже прижимает ее. Она могла поручиться, что под простыней и одеялом на нем ничего нет. Она это почувствовала, как и другие «вещи». Таня прикусила губу, чтобы удержаться от рискованных мыслей. «Мне страсть, как этого хочется… Но ему необходима тишина и покой, а не секс», — напомнила она себе. И все же она не могла отрицать, что ее привлекает этот мужчина, который выказывает свою уязвимость время от времени. И в эту минуту, Алек ее не скрывал.

Они так и лежали в объятиях друг друга около часа. Алек был бездыханен и хранил молчание. Таня чувствовала, как спало напряжение во всем его теле, и казалось, что сегодня ему кошмары больше не приснятся. Она начала уже подумывать о том, чтобы подняться и смыть с себя кофейный запах, когда почувствовала изменения в его теле.

— Кофе, — лениво протянул он рядом с ее шеей, касаясь губами нежной кожи.

Таня вздрогнула, переживая эти ощущения.

— Когда ты закричал, я так перепугалась, что пролила на себя кофе… на себя, на ковер и диван. Я извиняюсь за это.

— Не страшно, это всего лишь кофе. М-м, у него приятный запах… на тебе. — Он принялся осыпать поцелуями ее шею. Приятное покалывание, мелкой россыпью «мурашек» волной пробежало от затылка к шее, которую он так жаждал. Внутри нее разразилась буря эмоций. Должна ли она остановить это или нет? Почему она должна заняться сексом с мужчиной, который знает ее лучше, чем она сама?

Его губы нащупали сумасшедшее биение пульса у нее на горле и задержались. Она вновь вздрогнула, но уже не от страха.

Алек поднял голову и перехватил ее взгляд.

— Ты нужна мне, точно так же, как я нужен тебе.

Она прерывисто вдохнула. Он прав. Ее тело звенит, как струна, и трепещет рядом с ним. На его лице нет самодовольной ухмылки, и он не гипнотизирует ее. Она лишь видела неприкрытое желание в его глазах, навевающих дремоту, да трогательно взъерошенные волосы.