— Нет, благодарю, — надменно ответил Санджиф: — У нас ещё немало собственных дел. По поводу виверн. Мы справимся сами.

У юноши вспыхнула злоба в глазах, но лишь на миг — он совладал с собой и довольно-таки мило улыбнулся, разводя рукам.

— Как хотите.

Только мертвенная бледность показывала, что он чувствует себя совсем не так радужно, как пытается показать.

Илья проводил его взглядом.

— Я бы на твоем месте был с ним чуть похолодней, — сказал Санджиф. — Ничего хорошего он не затевает, это же видно. Ещё вообразит себе невесть что.

— Я и так не слишком радушен, а ты как думаешь?

— У меня другое представление о холодности. Как и об осторожности. Какое тебе, в конце концов, дело, что именно он задумал? У меня вообще ощущение, что ты это уже узнал — я про встречу с лордом Ингеном, конечно.

— Если б это было так, он бы уже перестал со мной общаться. Ведь цель достигнута!

— Цель не достигнута. Ты пока ещё не сблизился с лордом.

— Только идиот может такого ожидать!

— Я мог бы с тобой поспорить, но не буду. Лорд Кернах всегда славился тем, что он добивается своего. Только одну вещь он пока не получил.

— Власть над миром?

— Ну, грубо говоря, да. Корону. Возможно, поэтому он и утверждает, будто она ему совсем и не нужна. Чтоб не разрушать реноме.

— А у меня возникло ощущение, будто он думает именно так, как говорит. По-моему, мужик просто фанатик. Ему лишь бы бредовая идея увенчалась успехом, а что с ним самим будет — дело двадцатое.

— Во-первых, Инген известен ещё и тем, что очень хорошо умеет убеждать. Он бы уже стал решающим голосом в Совете, если б ему не противостояли такие же мастера словом воздействовать на аудиторию…

— Пудрить мозги!

— Ну да. По сути-то, если б не это, наверное, у нас бы уже была бы монархия. Господин Кернах — блестящий политик. Это нельзя не признать. А почти любой хороший политик способен высказать свою мысль так, такие отыскать слова, чтобы с ним нельзя было не согласиться. Но это ж не говорит о том, что он непременно искренний, кристально чистый человек. Скорее об обратном. Если человек всё время говорит лишь то, что от него ждут и что может понравиться другим, вряд ли у него присутствует собственное мнение.

— Что-то мне сомнительно, Саф. Может, конечно, это у него дар политика на самом деле. Просто мне показалось, что он действительно такой долбанутый монархист, каким себя представляет. Человек с мощными убеждениями. Прямо удавиться готов за свои убеждения…

— Удавиться, думаю, это слишком сильное преувеличение. Жизнь этот человек любит. Иначе не проводил бы обряды.

— Он это, знаешь ли, обосновал.

— Я же говорю, он умеет убеждать. Да кому как не тебе, уроженцу России, знать, как красивы разные теории, пока они не воплощаются в жизнь.

— При чем тут это? Ты о нашем совейском прошлом, что ли? Да ладно, я ж не говорю, что Кернах хорош. Просто с ним забавно было потрепаться.

— Я не стал бы с ним разговаривать. Ты его, как паутины, касаешься. Кто знает, чем это закончится. — Санджиф заметил удивлённый взгляд друга и пояснил: — Это мой отец так сказал. Он ведь тоже заседает в совете и постоянно сталкивается с лордом Ингеном. Он разговаривал об этом с мамой…

— Что такого страшного может случиться от разговора?

— Ты ему поверишь. Я что — на идиота похож? Большинство сторонников господина Кернаха на идиотов не похожи и ими не являются. Однако ж ведь пошли за ним и весьма ревностно отстаивают его взгляды.

— Вот они и есть идиоты. Беспринципные идиоты. Им это выгодно по каким-то причинам — я уверен — поэтому они так и поступают. А я не собираюсь… Ладно, так когда мы поедем в город?

— Думаю, что к полудню. Вернемся к трём, у меня в три занятие с тренером по фехтованию, — сказал сын лорда.

— Хорошо, тогда я на три назначу урок с Родераном — он как раз меня спрашивал, когда мне удобнее. Позвоню ему попозже. — И ребята принялись за ужин.

Только оторвав взгляд от опустевшей тарелки, Илья заметил, что Ферранайр всё так же сидит за соседним столом, совсем рядом, и, похоже, сидел там всё время, пока они с другом обсуждали Ингена. «Интересно, каково теперь будет его отношение? Как бы ни стал гадости делать…»

Закупившись нужными книгами и парой дополнительных рабочих альбомов для алхимии, а также внимательно осмотрев экспонаты музея магических принадлежностей (об экспонатах предстояло писать работу, но проблемы в этом друзья не видели, потому что набрали целую груду проспектов и открыток, словом, материала было предостаточно), Санджиф и Илья зашли в кафе, чтоб пообедать там и в школе уже не тратить время на еду. К тому же поесть в кафе было куда интереснее, чем в столовой общежития.

Едва официантка принесла заказ, и аромат запеченного в овощах мяса порадовал обоняние проголодавшихся мальчишек, рядом со столиком появился кто-то, и знакомый голос поприветствовал их обоих со всем радушием.

— Здравствуй, Илья. Добрый день, Санджиф.

В этот момент юноша-аурис увидел в друге настоящего аристократа. Тот поднял взгляд на лорда Кернаха Ингена с таким спокойным достоинством, словно за его спиной развевался по ветру стяг с родовым гербом, ждали закованные в броню солдаты, и все поколения благородных предков взирали на потомка с одобрением. Сын лорда трел так, как обычно представитель знати, обладающий лучшим для своего времени воспитанием и образованием, смотрит на скороспелого нувориша, пытающего показать себя достойным высшего общества — снисходительно, сочувственно, настолько с глубоко упрятанным презрением, о его существовании можно лишь догадать, — а потом поднялся и перенёс поднос на другой столик.

— Зачем же вы так, Санджиф? — улыбнулся ему вслед, казалось, нисколько не задетый таким демонстративным жестом лорд Инген. — Разве так подобает обращаться с грешником? Ваша вера ведь требует относиться к грешнику со снисхождением, не закрывая ему ворот в царство Божие и оставляя ему надежду на прощение.

— Я не настолько самонадеян, чтобы считать, будто вам нужно от меня прощение, — последовал ответ, и Илья в глубине души восхитился величием друга. — Я слишком молод и недостаточно мудр, чтоб надеяться объяснить вам, как омерзителен тот путь, на котором вы стоите. И отвернулся.

Этого движения вполне хватило, чтобы дать понять, что продолжения разговора не будет, и господин Кернах больше не пытался обращаться к нему.

Глава 5

Илья ожидал ссоры, однако её не последовало.

— Правда, я просто хотел послушать, что он скажет, — оправдывался он перед другом на обратном пути.

— Понимаю, — хладнокровно ответил Санджиф. — И что же он сказал?

— Да так, всё больше о монархии как форме правления. И о демократии. Вообще я даже кое по каким пунктам готов с ним согласиться. Какое демократическое государство у нас ни возьми — обязательно это будет форма правления, при которой власть принадлежит одному главному демократу.

— Демократия — порочная форма правления. И вовсе не потому, что, как ты сказал, власть всё равно захватывает один человек, — поморщился Санджиф. — А потому, что власть большинства абсурдна. Толпа бездумна и бестолкова. Если по отдельности люди могут показать себя разумными, то стадом — никогда. Так что власть толпы — изначально абсурд. Государством должны править лучшие. Совет лучших. Так, как оно и есть.

— Прости, то есть ты считаешь правильным, что вашим государством правят одни аристократы?

— Что же в этом плохого? В большинстве своем это образованные люди, с рождения приученные к ответственности…

— Ага, и думающие только о собственной выгоде! Знаем мы всё это! Было у нас уже такое! Лишь бы нахапать побольше, а там хоть трава не расти.

— Прости, но это не так. Рачительный хозяин всегда заботится о своем хозяйстве. Разумным правителям всегда выгодно, чтоб подданные жили хорошо, и чтоб хозяйство не разваливалось.

— Ладно уж! Большинству правителей надо, чтоб народ сидел тихо и не бунтовал. И чтоб работал побольше, а потреблял поменьше. Для этого и создаются концлагеря.