Вспомнил Вася, как на потоптанном снегу неподвижно и страшно лежал дедушка, а вокруг оранжевые мандарины раскиданы…

— Кто его знает, — говорил Игнат, — может, сынок, он твоего деда загубил!

Игнат стоит, опираясь на винтовку, глядя на косматую морду медведя, изуродованную шрамами.

Представил себе Вася, как такая же морда, только живая, оскаленная, вплотную приблизилась к деду. И стало жутко и жалко дедушку до слез.

— Что делать будем? — спрашивает Николай. — Мясо есть никто не станет, а шкуру снимать будем?

— Да ну его! — вздохнул Игнат. — Людоед, он и есть людоед. Бросим вместе со шкурой, пускай вороны да волки с ним разделываются… Пошли.

Повернул маленький отряд и тронулся по своим прежним следам молча вниз.

Еще двое суток прошло. Бегут дни Васиных каникул, а тиграм до этого и дела нет!

Снова идут звероловы по тропе.

Тишина. Только под лыжами хрустит снег. Холодно. Собачьи морды заиндевели до самых глаз.

День ясный, морозный. Мерцают на снегу малюсенькие солнечные блики, отраженные ледяными кристалликами. Даже в воздухе сверкают искорки, если смотреть против света. Это невидимые глазу водяные капельки смерзлись и поблескивают, будто вспыхивает воздух. Все кругом искрится.

Иногда скатится с высокой ветви снежный ком, запрыгает по еловым лапам, столкнет наметенный снег, рассыплется на мелкие снежинки. Долго-долго стоит между деревьями серебряная завеса. Потом постепенно осядет.

Бурелом протягивает из-под снежных волн руки-сучья: «Помоги-и-те! Утопаем!»

Ш-шу… Шу-шу… — шуршат лыжи.

Цепочка следов пересекла Васину лыжню. Шла-шла и прервалась около кедрового ствола. Вася голову поднял, нашел вход в гнездышко белки. Постучал по стволу палкой.

Высунулась белка, посмотрела на Васю черными бусинками испуганных глаз и взлетела по сучьям к вершине кедра.

Вот еще одна цепочка следов. В конце — круглая ямка. Это белка нырнула в снег за кедровой шишкой. Вася лопаточкой лыжной палки разрыл снег. На смерзшемся мху углубление — след шишки.

У выхода из этой снеговой норки — скорлупа кедровых орехов и шелуха. Здесь белка расправилась с находкой.

Все ест этот красивый грызун. Грибы и ягоды, различных насекомых и их личинки, желуди, молодые древесные побеги, почки. Но самая основная и любимая еда белки — семена и орехи хвойных деревьев: ели, сосны, лиственницы, пихты и особенно кедра.

Нижняя челюсть белки состоит из двух подвижных половинок. Когда белка сводит вместе эти половинки-челюсти — острия нижних резцов расходятся в стороны. Белка сначала протыкает скорлупу ореха резцами, а потом как бы складывает нижнюю челюсть. Резцы раздвигаются, и орех разламывается.

Лес поредел, беличьи следы кончились. Потянулась по сторонам старая гарь с почерневшими пнями. Отчего загорелось, кто его знает. Может, неосторожные охотники плохо загасили костер; может, молния в дерево ударила.

Снова цепочка маленьких следов. Четкий парный след горностая тянется по снегу. Зверек бежал, делая скачки. Бежал-бежал и вдруг встал. Видно, как лапки вместе собрались. А рядом — ямка. И ни одного следа поблизости.

Куда мог исчезнуть горностай?

— Улетел, — спокойно говорит Игнат.

— Как улетел? — удивляется Вася.

— На чужих крыльях.

— На чужи-их?

В стороне от ямки, которую проделал горностай, будто маленьким взрывом вырвало снежную целину. Здесь взлетел тетерев, ночевавший под снегом.

Прошли еще немного. Вот место, куда упал тетерев. Кровь, перья, косточки изгрызанные.

— Смотри, сколько он пролетел. Как вцепился в тетерева под снегом, так и не отпускал. Отчаянный зверек, ничего не боится!

Снова потянулся по сторонам березовый лес. Неприхотливое дерево береза. Первой вырастает она на месте пожара или порубки.

На деревьях — черные комки птичьих тел. Красавцы тетерева клюют мороженые березовые сережки. Видно, как, дотягиваясь к ним, тетерева выгибаются черно-синими серпами, раскидывают для равновесия крылья, вытягивают шеи.

Заиндевевшие ветви березы будто окружили тетеревов тонкой серебряной сетью.

— Вот мы на лосиный двор набрели, — говорит Игнат.

Впереди — густая лесная поросль с переломанными и перепутанными ветвями.

Ветки толщиной с мизинец перекушены крепкими лосиными зубами. На больших осинах содраны длинные полосы коры. Верхушки молодых деревьев будто отрублены. Это лоси наклоняли деревца и объедали верхние ветки.

Игнат знает, что лоси зимой передвигаются меньше, чем летом. В жаркое время их беспокоит овод, и они ходят, выбирая места, которые обдувает ветер. Иногда, спасаясь от овода, они заходят в реку и стоят там целый день — одни головы над водой… А по рыхлому снегу лоси далеко не уйдут. Если корма достаточно, они где-то рядом.

Собаки зарычали, ощетинились.

Впереди следы. Но не лосиные — волчьи.

Вася даже присвистнул от огорчения. Тигр при случае охотится на волков. Поэтому ни один серый разбойник никогда не зайдет в тигровые владения. Раз волчьи следы звероловам попались, тигра в этих местах искать нечего!

В каждый след волчья лапа ступала несколько раз. Значит, целая стая пробежала здесь неторопливой мелкой рысью. Если волки идут шагом, передние и задние лапы оставляют сдвоенный отпечаток.

Вася представил себе, как ночью по этому месту пробегали злобные и кровожадные звери.

Откуда они взялись, сколько голодали?

Сорок — пятьдесят километров могут пробежать волки в поисках пищи. Проголодав восемь — десять дней, они все равно сохраняют силы и могут без устали преследовать жертву.

Васе вдруг стало тревожно за лосей, которые ночью ходили где-то поблизости.

По следам можно определить: вот здесь волки остановились, сбились в кучу. Постояли, принюхиваясь. Потом, изменив направление, пошли крадучись в сторону лосиной лежки. Лосиный дух дразнил стаю. Волки уже не шли след в след — каждый хотел выйти вперед. Сосчитать можно — прошло семь хищников.

В стороне, среди молодых деревьев, виден утоптанный снег и пять больших округлых вмятин. Здесь до появления волков лежали лоси, спокойно пережевывая жвачку.

— Вот как вскинулись!.. — говорит Вася, глядя на глубокие отпечатки острых лосиных копыт.

— Почуяли, что смертью запахло.

— Семь волков на пять лосей, — говорит Макар.

Испугавшись волков, лоси устремились в чащу леса. Длинные ноги несли их так, что лоси не задевали животами снежный покров. Сильные тела легко проламывали дорогу в густых зарослях. Ловко лавируя между деревьями, они мчались в ночной темноте.

Трое волков бежали по лосиному следу, двое — справа, двое — слева стада.

Боковые группы волков всегда забегают чуть вперед, не давая жертве повернуть, пугая ее, заставляя бежать из последних сил.

Стая, гнавшаяся за лосями, была волчьей семьей, состоящей из двух старых волков, их детей, родившихся прошедшим летом — «прибылых», как говорят охотники, и молодых волков — «переярков», детей, родившихся за год перед «прибылыми».

Такие семьи собираются на зиму вместе, рыскают в поисках пищи, уничтожая дичь, ценных пушных зверей, домашнюю скотину.

За это волк у нас объявлен «вне закона». Во все времена года, любыми средствами истребляют волков. Даже в заповедниках, где охраняются все другие звери.

— Пап, а ты волков отлавливал? — спрашивает Вася.

— Больших не ловил. Волчат брали.

— А зачем?