— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — позвала я и вздрогнула, испугавшись громкости собственного голоса. В комнате было так тихо, что можно было слышать жужжание флуоресцентных ламп[13]. Неприятная фраза «разбудить мертвого» сразу же возникла в уме. Я надеялась, что из подсобного помещения выйдет дежурный, но никто не появился. Беззаботный сукин сын, наверное, вышел покурить. Придется самой делать все грязную работу, разыскивая Джона Доу.

В холодильной камере морга стояло шесть каталок. Учитывая сегодняшнее количество пострадавших, морг мог бы быть и переполнен, с трупами, размещенными даже в два этажа. Неприятная мысль.

Я шагнула в холодильник и тут же пожелала себе теплую куртку. Термостат[14] снаружи показывал тридцать пять градусов[15]. Тепло, если сравнивать с температурой на улице, но мне никогда не приходило в голову, насколько может быть холодно при этих тридцати пяти градусах.

Дрожа, я осмотрела все шесть стоящих передо мной каталок с телами, покрытыми белыми простынями. Трупы лежали одинаково: ногами к задней стенке. Я посмотрела вниз, на свои туфли, и увидела темное пятно на липком немытом полу. У меня побежали мурашки по коже, когда я подумала, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то дезинфицировал эту комнату. Хотя вряд ли эти конкретные пациенты могли заболеть или подхватить какую-нибудь инфекцию.

Я начала с тела, находящегося в самом конце справа от меня, не утруждая себя раскрывать их лица или искать по биркам на ногах. Вместо этого я решила прочитать более подробную информацию на ярлыках, прикрепленных к саванам[16].

Первое тело принадлежало женщине шестидесяти восьми лет. Второе — было мужским, парня двадцати трех лет. Все так и продолжалось: на каждом ярлыке была написана единственная вещь, которая меня не интересовала — имя. Я не увидела ничего похожего на большую красную метку со штампом «Неопознан». Казалось, вся моя экскурсия окажется бесполезной.

Я провела рукой по лицу, растирая уставшие мышцы и обдумывая свой следующий шаг. Куда он мог подеваться? Маловероятно, что судмедэксперт[17] пришел бы ночью на вскрытие, ведь это могло подождать до утра. И даже если они установили личность трупа, то не могли передать тело родным, пока с ним не закончит полиция.

Он должен быть где-то здесь. Но так как я уже дважды проверила, то вынуждена была признать тот факт, что он исчез.

Я могла бы подняться наверх и к великой радости моих коллег показать им, что я слабачка. Я упустила бы возможность противостоять своему страху, но жизнь продолжается. Как всегда. С той же решимостью, которая привела меня сюда, я, не оглядываясь, покинула холодильник. Кто-то отпустил бы в мой адрес едкое замечание или даже пожалел, независимо от того, что я сделала. Но у меня не было достаточного опыта противостояния критике, чтобы одержать верх в споре с очернителями моего имени просто так. Я должна была вооружиться тем фактом, что пережила просмотр того, что осталось от Джона Доу.

Моя рука сжимала дверную ручку, когда я снова остановилась. Краем глаза я увидела накрытую простыней фигуру, лежащую на секционном столе.

Под всей своей напускной храбростью я почувствовала некоторое облегчение, обнаружив пропавшее тело Джона Доу. Посмотреть или нет? Проще всего — не видеть тело. Неприятное чувство охватило меня, когда моим первоначальным рефлексом стало желание убежать. Я не сомневалась в том, что Джон Доу лежал под простыней на этом секционном столе.

«Если ты уйдешь сейчас, то всегда будешь мучаться», — тоненький голосок зазвучал в глубине моего сознания. На долю секунды показалось, что снедающий меня страх победит. Я бы просто вышла из морга и забыла весь произошедший инцидент.

Но слова моего отца и столь оскорбительная оценка доктора Фуллера о моих способностях всплыли у меня в мозгу. Я не хотела быть неудачницей, которой была в глазах моего отца. Неудачницей, которой стала для доктора Фуллера. Это послужило толчком, и я направилась к столу.

Я не была трусихой. И прежде чем смогла передумать — сдернула с трупа простыню.

Все происходило в замедленном движении, кадр за кадром. В тот самый момент, когда я потянула покрывающую его ткань, увидела яркую цветную подошву спортивной обуви, выглядывающей из-под простыни. Но сосредотачиваться на этом не было времени, потому что, срывая саван, я открыла одежду медперсонала и лицо санитара морга, застывшее от ужаса.

Я не закричала. То ли от шока, то ли от того, что это было бессмысленно. Здесь должен был быть Джон Доу, а не этот молодой парень.

Представшее перед моими глазами зрелище ошеломило меня.

Его шея, очевидно, была сломана. Плоть горла была разорвана так, как она выглядела бы после нападения собаки. Из-за огромной потери крови его темная кожа стала серого цвета, хотя сам стол и большая часть его одежды были чистыми. Глаза были открыты. Но одно глазное отверстие было пустым.

Я увидела телефон, стоящий на стойке из блестящей стали, но казалось, что пробежала целую милю, прежде чем добралась до него. Мои руки так дрожали, что я едва смогла набрать номер голубого кода [18]. Но не ощутила внушающее надежду спокойствие, когда повесила трубку. Я все еще оставалась в затруднительном положении, запертая один на один с этим ночным кошмаром. Поэтому снова взялась за телефон.

Я набирала номер службы охраны, когда что-то коснулось моего плеча. Прикосновение было легким, едва заметным, но каким-то необъяснимым образом я внезапно оказалась на спине.

Сила, с которой я приземлилась, вышибла из меня дух. Испугавшись от непонимания происходящего, я поднялась на колени, но встать на ноги не смогла, поскольку в следующий момент снова оказалась в воздухе.

После моей встречи со шкафом вдребезги разбилось стекло. Я влетела в него с такой силой, что стекло разлетелось на куски, а деревянные дверцы треснули. Боль разрывала мою спину. Полки обвалились, а заполненные пластиковые ванночки рухнули на пол, опрокидываясь и проливая все содержимое. Я упала на четвереньки прямо в лужу с раствором формальдегида[19] и человеческой печени, будучи не в состоянии выползти из скользкой массы.

Чья-то рука схватила меня за волосы и потянула вверх. Когда я попыталась встать на ноги, то поскользнулась и снова упала на колени, корчась от боли в железных тисках рук напавшего на меня. Я взглянула вверх.

На меня смотрел Джон Доу.

На его некогда искореженном лице остались всего лишь слабые следы травм в виде пурпурных рубцов. А на бледной груди отметин не осталось вовсе, за исключением длинного ровного шрама, который разделял грудь пополам. Очевидно, старая рана. Его челюсть больше не выглядела оторванной, но была искривлена в сторону, также как и другие части лица: смятый нос и странная продолговатая челюсть придавали ему дьявольский вид. Засохшая кровь покрывала его светлые волосы, хотя кости черепа срослись правильно. Ясный и ярко-синий глаз, который пристально смотрел на меня, когда Джон Доу беспомощно лежал на каталке в отделении скорой помощи, сейчас беспощадно пронзал насквозь. А в глазном отверстии, которое раньше было пустым, был глаз. Карий. Белковая оболочка по краям была вся в крови.

Глаз, который недоставал работнику морга.

Джон Доу оскалился, обнажая острые как иглы клыки.

— Клыки, — с ужасом прошептала я. Вампир.

Он засмеялся. Звук, искаженный из-за деформации костей лицевой части черепа, напоминал заевшую магнитофонную пленку.

Все в этом существе говорило об осознанной ярости хищника, который убивал не из необходимости, а из жажды крови.

Он провел своим длинным ногтем по моей щеке. Он был котом, играющим мышью, вором, любующимся на свой украденный приз.

Я не собиралась становиться этим призом. Мои руки нащупали на полу кусок разбитого стекла. Схватив его, я нанесла удар осколком прямо ему в бедро. Его кровь брызнула мне в лицо. Я почувствовала на губах жидкость с привкусом меди и поперхнулась от отвращения.

Взвыв от ярости, он размахнулся свободной рукой, похожей на лапу хищника с когтями, и полоснул мою шею. Жгучая боль накатила несколькими мгновениями позже. Но меня это не заботило. Я была свободна. Я прижала руку к горлу, отчаянно пытаясь остановить теплую кровь, которая текла между пальцев. Бесполезно. И я знала это. Прежде чем кто-то найдет меня, я истеку кровью прямо на полу морга. И умру.