Щадящий режим и отдых?! Виннету улыбнулся, когда услышал эти слова. Он ужасно исхудал за время болезни, и улыбка эта больше походила на жалкую гримасу.

— Щадящий режим? — переспросил он. — У меня совершенно нет на это времени. И отдых? Разве может Виннету отдохнуть здесь, в этой стране? Верните ему его прерии, его девственные леса, тогда он быстро восстановит силы. Нам нужно двигаться дальше… Нас ждет срочное дело.

Да! Мы действительно должны были ехать как можно скорее, но тот, кто пережил тяжелую и опасную болезнь, должен остерегаться каждой мелочи.

Мы ничего не упустили из виду, пока вынуждены были оставаться в Саутгемптоне, и разработали план, как выставить на всеобщее посрамление Мелтонов, вздумавших завладеть чужим наследством.

Два подлеца убили в Африке Малыша Хантера и затем бежали в Америку, чтобы благодаря сходству, которое было у одного из Мелтонов с убитым, а также благодаря украденным ими бумагам стать владельцами наследства, принадлежавшего Хантеру. Сразу же по прибытии в Саутгемптон, как только я понял, что мы будем вынуждены задержаться, я телеграфировал молодому адвокату Фреду Мерфи в Новый Орлеан. Но депеша вернулась обратно, не найдя адресата, и тогда я написал ему длинное письмо, в котором сообщил о наших впечатлениях от поездки, обо всем, что мы пережили, и попросил его задержать Мелтонов, если он обнаружит их в Новом Орлеане, и содержать под арестом до нашего прибытия.

Приблизительно через три недели Фред мне ответил. Он поблагодарил меня за письмо и сообщил, что уже хорошо осведомлен о результатах моего расследования. Как друг Малыша Хантера, Фред Мерфи проявил такую глубокую заинтересованность в поиске мошенников, что по решению суда он был назначен временным управляющим по делам наследства. Он сообщил суду о моем письме, которое было тут же приобщено к делу. Некоторое время спустя Лже-Хантер объявился сам и вместе со своим отцом был взят под стражу. Он действительно был очень похож на Хантера-младшего и, кроме того, так хорошо знал самые мелкие и интимные подробности его жизни, что, не будь моего описания, Мелтона-младшего запросто можно было принять за Хантера — и без колебаний вручить ему ценные бумаги. Однако в результате тщательного расследования выяснилось, что у Мелтона-младшего были нормальные ступни, с десятью пальцами на обеих, в то время как свидетели, знавшие настоящего Хантера, утверждали, что у последнего было на ногах двенадцать пальцев.

Об этом обстоятельстве сообщил мне адвокат в своем письме. Кроме того, он просил прислать ему находившиеся у меня на руках документы, что было, по его мнению, совершенно необходимо для удачного завершения дела. Фред предполагал также, что я знаю троих свидетелей, которым препятствуют приехать в Новый Орлеан для дачи показаний. Я должен был помочь ему.

Я был совершенно согласен с адвокатом в том, что необходимо как можно скорее закончить расследование, однако что-то внутри меня мешало доверять Фреду Мерфи и будто предостерегало меня от какого бы то ни было сотрудничества с ним. Существовала и более конкретная причина для сомнений и заключалась вот в чем. В портовые города, каким является Саутгемптон, обычно поступают все крупные зарубежные газеты. В моем распоряжении были три наиболее популярные новоорлеанские газеты, и меня поразило то, что ни одна из них не осветила дело Мелтонов подробно. Газеты дали информацию всего в несколько строчек.

— Власти, видимо, хотят держать это дело в тайне, — предположил Эмери, пытаясь объяснить ситуацию.

— Но почему? — спросил я.

— Хм! Я тоже не вижу для этого оснований.

— Абсолютно непонятно, тем более что бояться огласки за границей нечего. Янки не умеет держать язык за зубами, и в нашем случае это как нельзя более кстати. Благодаря янки получил бы широкую огласку ошеломляющий материал против Мелтонов. В этом я убежден!

— Я тоже.

— А поскольку мы не видим причин для такой секретности, я поневоле начинаю сомневаться во всем предприятии.

— Итак, ты не хочешь посылать документы?

— Нет. Я напишу адвокату, что, так как бумаги очень важные, я не могу доверить их почте. И если он не сомневается в моей порядочности и осмотрительности, то ему останется только похвалить меня за осторожность.

Я написал Фреду Мерфи письмо такого содержания и через три недели получил ответ, в котором адвокат, высоко оценив мою сдержанность, просил, однако, передать документы через одного верного человека. Из письма я также узнал, что газеты в Новом Орлеане по-прежнему продолжают замалчивать подробности дела Хантера. Я не ответил на письмо, и Фред Мерфи тоже молчал. Я предполагал, что Фред, хотя и обиделся на меня за скрытность, все же надеялся, что я передам документы.

Я послал следующее письмо, адресовав его госпоже Фогель и ее брату Францу, скрипачу. Подробно описав результаты нашего расследования, я сообщил им, что они являются единственными законными наследниками.

Хотя еще не были расставлены все точки над i и на многие вопросы не было ответов, однако это не могло мне помешать отправить известие. В Сан-Франциско письма приходили на много дней позже, чем в Новый Орлеан. Это и понятно: путь в Сан-Франциско неблизкий, а до Нового Орлеана рукой подать, кроме того, Фогели могли поменять квартиру или переехать в другой город. Но они все же получили мое послание. Через некоторое время Франц прислал мне письмо, сообщил свой новый адрес (они поменяли квартиру, как я и предполагал). Франц позаботился также о том, чтобы письмо переслали, если оно придет на их прежний адрес в Сан-Франциско.

Когда Виннету выздоровел настолько, что мог совершать прогулки на свежем воздухе, я предложил ему остаться здесь до тех пор, пока его здоровье не восстановится, тем временем я съезжу в Новый Орлеан. Виннету удивленно посмотрел на меня и спросил:

— Мой брат говорит серьезно? Разве мой брат не знает, что Шеттерхэнд и Виннету должны быть неразлучны?

— В данном случае нужно сделать исключение. Дело очень срочное, а ты еще не совсем здоров.

— В открытом бушующем море Виннету поправится намного быстрее, чем здесь, в этом огромном доме. Он поедет с тобой. Когда ты отправляешься?

— Вероятно, еще не скоро. Ты не отпускаешь меня одного, а я не хочу нового ухудшения твоего здоровья, которое на этот раз будет много опаснее, чем перенесенная тобой болезнь.

— И все же мы поедем. Я так хочу! Мой брат должен узнать, когда отправляется ближайший пароход на Новый Орлеан. На нем мы и поедем!

По его тону я понял, что никакие возражения не заставят его отменить принятое решение. Я вынужден был смириться. Через четыре дня мы поднялись на борт корабля, отплывающего в Новый Орлеан.

Само собой разумеется, что мы приняли все меры предосторожности, которые нам казались необходимыми, чтобы это морское путешествие было для Виннету как можно более безопасным. Наши предостережения оказались напрасными, его предсказание сбылось: он поправился так быстро, что нас это повергло в изумление. Когда мы прибыли в Новый Орлеан, он чувствовал себя таким же крепким и здоровым, каким был до болезни.

Эмери сопровождал нас. Его присутствие в качестве свидетеля было желательно. Надо сказать, что Эмери был очень любопытен и обожал приключения, а деньги для него не играли, в общем-то, никакой роли.

После того как мы устроились в гостинице, я отправился на розыски адвоката. Я пошел один, без друзей, поскольку не хотел доставлять Мерфи излишнее беспокойство. Я быстро нашел его квартиру и одновременно контору.

Увидев много людей, сидящих в приемной адвоката, я понял, что имею дело с очень занятым и известным специалистом. Передав секретарю свою визитную карточку, я надеялся, что мне тотчас же позволят войти. Секретарь, вернувшись из комнаты шефа, к моему большому удивлению, не пригласил меня в кабинет адвоката, а молча указал мне на свободный стул.

— Господин Мерфи получил мою визитную карточку? — спросил я.

— Да, — кивнул секретарь.

— И что сказал?