Небо бирюзового цвета, по нему быстро бегут облака, предвещающие хорошую погоду. Волны царственно и ритмично ударяют в незащищенные от стихий валуны. Слева заброшенный маяк и освещенная ярким солнцем живописная красная крыша домика смотрителя. Сидни не может представить себе такую жизнь — полная изоляция, необходимость снова и снова делать одно и то же, зная, что невыполнение обязанностей чревато серьезными последствиями. Подобное одиночество свело бы ее сума.

Прямо напротив них рыбак занят ловлей омаров. Он проверяет ловушки у камней, которые покажутся из-под воды, когда начнется отлив. Сидни глубоко вдыхает свежий, пахнущий морем, пьянящий воздух. Неподалеку расположился с мольбертом художник. Он наводит Сидни на мысль относительно Джули, осуществление которой она откладывает до понедельника.

— Почему ты так боишься воды? — спрашивает Сидни.

— Я чуть не утонула.

Сидни этот факт известен, но она хочет знать больше.

— Как это случилось?

Джули нерешительно молчит.

— Я не хочу воскрешать тяжелые воспоминания, — говорит Сидни.

— Нет, ничего. — Набираясь смелости, Джули делает глубокий вдох. — Однажды после сильного шторма папа ловил рыбу на пляже. Волны были огромные. — Джули, которая имеет обыкновение жестикулировать, показывает руками высоту волн. — У моей кузины Саманты была доска для буги-серфинга, но она положила ее на песок, потому что испугалась волн. Я подумала, что она просто оставила ее на минутку, а значит, можно взять доску и покататься.

— Сколько тебе было лет?

— Семь. Саманте, кажется, было девять. Какое-то время я плавала возле берега, а потом почувствовала, что меня уносит в море. — Сидни чувствует, как Джули сжимается от этих воспоминаний. — Я попыталась плыть, но у меня ничего не вышло. Я закричала. Папа поднял голову и увидел меня. Он бросил удочку и нырнул в волны. Когда он доплыл до буги-борда, он сказал, чтобы я крепко держалась за доску. Но тут папа понял, что не сможет выплыть сам и вытащить меня — отлив был слишком сильным. Поэтому он начал кричать Саманте, которая плакала и прыгала на берегу, чтобы она бежала за спасателями.

Сидни одной рукой обняла девушку.

— Должно быть, ты очень испугалась, — говорит она.

— Да, очень. Вскоре прибежал спасатель с доской для серфинга. Он положил меня на доску, а папе велел держаться за веревку, которая свисала у него за спиной. Он вытащил нас.

— Мне очень жаль, что с тобой это случилось.

Джули молчит.

— Говорят, чтобы вырваться из отлива, необходимо плыть вдоль берега.

— Это не имеет значения, — бормочет Джули. — Я все равно уже никогда не зайду в воду.

— Давай сходим домой, наденем купальники и зайдем в воду по щиколотки. Только по щиколотки.

Джули сидит, обняв руками колени. Она трясет головой.

— Не знаю, — говорит она.

— Мы дальше не пойдем, — настаивает Сидни, понимая, что оказывает на девушку давление. Но у нее созрел план. — Только по щиколотки. Если ты сама не захочешь зайти по колено. Я разрешу тебе зайти по колено, но не дальше.

— Вряд ли. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — говорит Сидни.

Ветер стихает, и вода примирительно лижет берег. Купальник Сидни еще не высох, так как накануне вечером она оставила его на полу. Все, чего ей хотелось, это поскорее сбросить его. Теперь она жалеет, что не постирала купальник. Сидни кажется, что от него несет хитростью и притворством.

Сидни уже видела Джули в ее бирюзовом бикини. Девушка загорала во дворе, где узкие лоскутки ткани выглядели вполне уместно, обнаженная кожа блестела, смазанная солнцезащитным кремом с низким уровнем защиты, и Джули казалась вполне одетой. Теперь, у кромки воды, купальник был слабой защитой от Атлантического океана.

— Только по щиколотки, — произносит Сидни.

Джули инстинктивно берет Сидни за руку. Сидни чувствует, как девушка опирается на нее, покачиваясь и с трудом сохраняя равновесие даже на мелководье. От страха она выглядит неуклюжей, хотя Сидни видит в ней прирожденную спортсменку. Что-то есть такое в соотношении размера ее ступни и длины ног, в крепких плечах.

— Холодно, — жалуется Джули.

— Ты привыкнешь, — отвечает Сидни.

В воде, у которой сегодня зеленоватый оттенок, плавают обрывки водорослей. Иногда они щекочут ноги. Кроме того, в этой воде, насколько известно Сидни, водятся полосатые окуни, носятся стайки мальков, плавают морские котики и даже нехищные акулы. Впрочем, последний факт, наверное, не стоит упоминать в присутствии Джули.

Два мальчика катаются на серфингах вдоль линии прибоя. Они запрыгивают на плоские доски у самой кромки воды и катятся на них. Иногда им удаются удивительно длинные заезды. Из личного опыта Сидни знает, что это намного труднее, чем кажется. Еще свежа память о длинном и болезненном кровоподтеке.

— Хочешь, зайдем по колени? — спрашивает она у Джули.

Она ожидает, что Джули будет протестовать, но девушка, набравшись храбрости, отпускает руку Сидни и идет вперед сама. Несколько шагов — и вода ей уже по колено. Когда накатывает волна, она касается бедер Джули. Сидни наблюдает за тем, как девушка сжимается, но когда волна отступает, расслабляется.

— Ну как? — спрашивает Сидни, догнав Джули.

— ЗДОРОВО! — кричит девушка, как будто Сидни стоит в сотне футов от нее. — ВСЕ В ПОРЯДКЕ.

— МОЛОДЕЦ!

— МЫ ПОЙДЕМ ДАЛЬШЕ? — спрашивает Джули.

— НЕТ, ПОКА ДОСТАТОЧНО.

Джули и Сидни стоят в воде и смотрят на море. Джули окунается в волну и выпрыгивает из нее, как пуля, вода разлетается в стороны, как обломки ракеты-носителя. Над ними пролетает сверхлегкий самолет. Сидни не видит пилота, хотя машина летит низко. Совсем недавно она подумала бы: «Вот здорово!» — но это время безвозвратно ушло. Она на мгновение вспоминает своего авиатора. При виде любого летательного аппарата, большого или маленького, Сидни всегда думает об Эндрю. (О том дне, когда она познакомилась с ним на Бостонском марафоне, в котором ей почему-то взбрело в голову поучаствовать. Она остановилась в том самом месте, где он сошел с дистанции. Эндрю стоял согнувшись и не мог отдышаться. Сидни предложила ему воды, и он возродился прямо у нее на глазах, как будто желание произвести на нее впечатление внезапно стало самым важным в его жизни.) Сидни подозревает, что так будет всегда. Интересно, когда Эндрю вспоминает о ней? Глядя на учебник по психологии? Или на волосы неопределенного цвета, который невозможно описать?

Ноги Сидни занемели так, что всякая связь со ступнями давно утрачена.

— Что скажешь? — спрашивает она у Джули, внимание которой приковано к молодой женщине в водолазном костюме, катающейся на волнах в пятидесяти футах от них.

— Она молодец, — отвечает Джули.

— Нет, я имею в виду возвращение домой.

— А-а, — говорит Джули. — Пошли. — Она наблюдает за тем, как женщина взлетает на волну. Девушка складывает руки и кричит: — ЗДОРОВО!

Когда Джули и Сидни поворачиваются, чтобы направиться к берегу, который тем временем, похоже, приблизился, чтобы поздороваться с ними, Сидни видит Джеффа, еще не переодевшегося после тенниса. Он стоит у кромки воды. У него в руке пустая бутылка из-под «Поланд спринг» [13], которой он машет в знак приветствия.

Сидни с досадой думает о своем вытянутом купальнике с обвисшими кромками, которые в ярком солнечном свете гораздо более очевидны, чем накануне вечером. Джули выскакивает из воды, чтобы поделиться с братом радостной новостью — она преодолела свой страх. Или, точнее, почти преодолела. Сидни смотрит, как Джефф обнимает сестру, не обращая внимания на то, что теперь он тоже мокрый насквозь.