2.2 Посещение святилища

Как только Вогаз увидел, что его десятник более-менее освободился от хлопот на новой стоянке, то сразу решил напомнить ему о просьбе, помянуть погибший караван. Матай об обещании помнил. Он сказал, что Самар уже отправил гонца к главе местной уйгурской общине. Тот решит, когда будет организован обряд в святилище около пещер Могао, в маленьком соседнем оазисе. Вогаз кинулся к повозке с его личными вещами и быстро отложил в отдельный узел десятую часть найденных в пустыне «подарков дэвов». Руки, слушая сердце, сами отделили нужную долю. Каких-либо сомнений, стоит ли делать подношение и сколько, сердце не допускало. На душе было спокойно и приятно. Дальше нужно было только ждать.

Почти сразу подошёл любопытный Бахар, спросил что происходит. Вогаз как умел коротко объяснил: задобрить души погибших караванщиков с помощью обряда в святилище – это нормально: чтобы потревоживших прах упокоенных в песках не донимали несчастья, болезни, печали и не «отвернулась удача». Боги, дэвы и предки внимательно следят не только за поступками людей, но и за их словами. Особенно за клятвами. Для них якобы видны «как на ладони» даже наши помыслы. Так с детства учили Вогаза, и его сердце всегда было с этим согласно. Бахар кивнул и тоже пошёл к повозке. Через некоторое время он подал Вогазу узел такого же размера и сказал, что это его подношение в святилище.

К закату на стоянке появился пожилой глава местной уйгурской общины. Его встретил лично Самар. После непродолжительной беседы с ним начальник охраны с разрешения перса, владельца каравана, объявил, что после ужина все, кто хочет посетить пещеры Могао, должны быть готовы выйти в дорогу к полуночи. Для встречи с местным шаманом там надо быть до рассвета. Десятник разрешил Вогазу сделать себе замену. Большую часть стражи взял на себя Бахар. И попросил напарника сделать подношение в святилище от него.

Около полуночи Самар подал команду желающим выходить к пещерам. Проводником был сам глава общины, ему подчинялись как Самару. Вогаз подхватил узлы, свой и напарника, и пристроился, по привычке, в конце группы. Матай шёл в середине. Всего было около четырёх десятков людей. Насколько парень услышал, дорогу знают достаточно много людей – те, кто уже несколько раз ходил по Великому Пути и знает окрестности Дунхуана.

Идти под луной по пустыне было спокойно и приятно. Поначалу мыслей не было, а только интересное ощущение «ночного внимания», знакомое по страже. Потом, конечно, полезли раздумья….

*************

Показался неглубокий каньон с длинным оазисом внутри. При свете заходящей луны он казался спящим громадным зверем. Точнее, дэвом, который «улёгся» в складке пустыни…. «Дэв» не спал, а, скорее, прилёг отдохнуть, внимательно наблюдая за «гостями». Старейшина, не убавляя шага, начал спускаться по широкой тропе. Поворот за поворотом. Тем не менее, дорога легко запоминалась. Вскоре приблизился каменистый склон. Процессия двигалась к его центру.

На широкой площадке перед самым склоном старейшина остановился. Кто-то из группы помог зажечь ему толстый факел на длинном древке. Глава уйгурской общины тихо сказал всем сесть полукругом, лицом к склону. Расстояние между сидящими должно быть три-четыре шага. Факел он воткнул в песок и уселся рядом с ним – получилось впереди всей группы.

Светлая полоса неба на востоке обозначила приближающееся утро. Факел постепенно догорал. По-прежнему было тихо, никто не разговаривал и не шевелился. Перед самым восходом солнца впереди из пещеры вышли двое. Первым шёл очень старый шаман из племени тохаров. Вторым – шаман уйгурского племени, не такой старый, скорее, пожилой, почти ровесник старейшины, приведшего группу паломников. Шаман-тохарец, ни слова не говоря, выдернул догорающий факел из песка и передал его шаману-уйгуру. Тот вытащил из заплечного свертка охапку поленьев, присел и разжёг из них небольшой костер. Древко факела он разломил на мелкие куски и добавил в огонь. Поленья, оказалось, были сложены так, что пламени хватило бы почти до полудня. Старый шаман-тохарец убедился, что костер разожжён, вернулся ко входу в пещеру и сел на её пороге. Его тело было наполовину скрыто тенью. Видна только правая сторона. По сигналу шамана-уйгура старейшина встал и подошёл к костру. Оба они обменялись ритуальными фразами. Взошло солнце.

По указанию главы уйгурской общины, каждый пришедший вставал и относил свои свёртки-подношения к подножию входа в пещеру, возвращался обратно и садился точно на своё место. Одним из последних двинулся к пещере Вогаз. Старый шаман-тохарец внешне никак не реагировал на приближавшихся и отдалявшихся паломников и оставляемые ими узлы. Глаза его - полуприкрыты и пусты. Но…, если тело старика было неподвижным как виданные не раз Вогазом статуи в Бактрии, то ощущение подсказывало, что старый шаман-тохарец своим телом «превратился» в широкую дверь, наглухо закрывшую вход в пещеру. Вогаз, по крайней мере, ни за что бы ни решился проскользнуть мимо или хотя бы приблизиться к старику. Удивлённый своими ощущениями он торопливо вернулся на свое место. Когда все пришедшие снова расселись и замерли, уйгурский шаман бросил горсть травы в пламя костра – начался обряд….

По окончании действа шаман обошёл вокруг каждого паломника, держа в руках пучок тлеющих прутьев. Возле нескольких он задерживался сделать дополнительные круги пучком вокруг голов. А четверым даже несильно похлопал по плечам и спинам. Вогазу «отдельных жестов» не досталось.

Завершая обряд, шаман засыпал костёр горстями песка. Старейшина встал и дал знать паломникам, что пора возвращаться в Дунхуан. Люди опять собрались в группу для перехода, тихо переговариваясь. Глава общины снова подошёл к уйгурскому шаману для беседы. Старый шаман-тохарец, продолжал неподвижно сидеть у проеме входа в пещеру. В его позе ничего не изменилось….

Внимание Вогаза привлекло чьё-то присутствие. Слева от входа в пещеру, в полёте стрелы, среди редких кустов сидел человек. Его прикрывала тень от каменистого склона. У неизвестного была обрита голова, из одежды - мантия, обернутая вокруг тела, цвета шафрана. Средних лет, худощавый, ниже среднего роста. Он сидел с закрытыми глазами и выпрямленной спиной на невзрачной циновке из лозы, постеленной прямо на песке.

*************

(дальше будет)

2.3 Явление нового Героя

Вернувшись из святилища на стоянку, Вогаз сразу обратил внимание на взволнованного Бахара. Напарнику так пока и не разрешили походить по оазису и заглянуть на рынок. Раньше это никак «не дёргало» здоровяка, он был послушен старшим. Причина надутости оказалась проста – здесь, почти в центре Дунхуана, обосновался очень богатый торговец оружием из далекой Индии, богатырь неимоверной силы. По слухам, он предлагает любому желающему, кто может внести дорогой залог, состязание по перетягиванию рук на столе. И за пару месяцев ни одного достойного соперника пока не встретил. Собирается на днях возвращаться на родину.

Такая «забава», требовавшая силы без кровопролития, была проста, зрелищна и популярна, по мнению Вогаза, во всех странах и среди всех силачей из разных племён. Неудивительно, что Бахар просто изнывал от невозможности проявить свою удаль в таком людном месте. По меткому выражению Матая, «мающийся» от печали богатырь здорово походил на «больную курицу, никак не определившуюся, где, наконец, и как много яиц нужно быстро снести». Вогаз с трудом подавил приступ хохота, чтобы не обидеть напарника. Решился и предложил десятнику замолвить всё-таки словечко перед Самаром, чтобы отпустил напарников вдвоём, под его, Вогаза, ответственность, «присмотреть новые стрелы про запас». Шёпотом добавил: «А то он, от печали, всю стоянку тут скоро разнесёт. Потом примется за остальные караваны, а потом и за весь оазис…». Очень кстати, рядом проходил упомянутый начальник. Опытный Самар как всегда быстро разобрался с треволнениями молодого богатыря: со сплетнями в оазисе он познакомился одним из первых. Поинтересовался у молодых подопечных, «не желают ли они свою дурную удаль направить на перекапывание ближайшего высокого бархана – глядишь, воду найдут…. Полезное дело для людей сделают…. А нет воды рядом – тут ещё много барханов в изобилии…».