— Похоже, он был отличным отцом

— Да, и я его обожала. Так же, как Лив тебя. Ноа молчал. Кейт смотрела на его суровый профиль, пытаясь представить себе, как он выглядел в детстве.

— Должно быть, у тебя сохранилось много воспоминаний об Ангусе. Расскажи мне о нем.

Кейт думала, что Ноа откажется. Наверное, для одного вечера и так уже было достаточно. Но он удивил ее.

— Мое любимое воспоминание об Ангусе очень старое. Мне тогда было четыре года. Мои родители только что погибли в авиакатастрофе.

Подняв с земли ветку, он бросил ее в воду, и она поплыла по течению.

— Они отправились на небольшом самолете на побережье, на свадьбу к своим друзьям. Я остался у соседей. Ангус пришел в их маленький домик. Я не помню, как он сообщал о катастрофе. Он взял меня на руки и понес в свой большой дом.

В свете луны Кейт увидела, что Ноа улыбается.

— Забавно, как незначительные детали прочно врезаются в память. Я помню, что на улице было холодно, но большие теплые руки Ангуса согревали меня. Еще я помню, что от него, в отличие от моего отца, не пахло табаком. Он принес меня к себе на кухню. Была зима, и в камине горел огонь. В углу в корзине на одеяле спали три щенка. Ангус сказал мне, что, когда они немного подрастут, я смогу взять себе одного.

— Как трогательно. Улыбка Ноа стала еще теплее.

— Щенки были отличным утешением для осиротевшего маленького мальчика.

— И ты выбрал себе одного?

— Конечно. Этот толстенький пушистый колобок вырос в большую пастушью собаку с бархатными глазами и белой кисточкой на хвосте. И я сразу полюбил Ангуса, потому что он разрешал мне спать со щенком.

Немного помолчав, Кейт произнесла:

— Ангус был намного добрее, чем хотел казаться.

— Можешь не сомневаться. У этого сурового фермера с плохими манерами было огромное сердце.

— Наверное, соседи говорят, что он спятил, раз оставил половину своего имущества городской девчонке.

Ноа ничего на это не сказал. Поставив ногу на бревно, он перевел взгляд на воду и сменил тему:

— Смотри, там черные лебеди.

Кейт поймала направление его взгляда. Действительно, из тени показалась пара птиц. Их темные перья блестели в лунном свете.

— Прямо «Лебединое озеро», — прошептала она. — Жаль, что Лив спит. Они бы ей понравились.

Они молча наблюдали за тем, как одна из птиц изогнула дугой свою длинную шею и опустила голову в воду, чтобы поймать рыбу.

— Лив сказала, что сегодня был лучший день рождения в ее жизни, — произнес Ноа.

— Я так рада, что она смогла дозвониться до Лайэн.

Ноа кивнул.

— Да, мы не зря поднимались на вершину того холма. Представляю, как расстроилась бы малышка, если бы и там не было связи. — Он тяжело вздохнул. — Слава богу, что Лайэн хватило ума не расстраивать дочь.

— Что ты имеешь в виду?

— Она наговорила ей приятных вещей, которые обычно говорят матери в день рождения своим детям.

Потрясенная, Кейт замолчала и вспомнила себя в возрасте Лив. В день своего рождения она просыпалась рано утром, бежала в спальню матери и, усаживаясь посреди двуспальной кровати, открывала подарки. Мать крепко обнимала ее и рассказывала ей о том дне, когда она родилась, о том, какой славной малышкой она была. О том, как ее отец расплакался от радости, когда впервые ее увидел. Каждый год Кейт задавала матери один и тот же вопрос: «Папа сказал, что я красивая?»

«Красивая, как маленькая принцесса», — был ответ.

Это были одни из ее самых приятных воспоминаний о детстве.

Бедняжка Лив.

Ноа задумчиво смотрел вдаль. Между его бровей залегла складка, и у нее защемило сердце.

— Не беспокойся о Лив, — сказала Кейт. — Учитывая те перемены, что произошли в ее жизни в последнее время, она на удивление спокойна и уравновешенна.

Он горько усмехнулся.

— Перемены — слишком мягко звучит.

Кейт не знала, что на это сказать. Обсуждать неудачный брак Ноа было бы вторжением в его личную жизнь. Но он очень переживал из-за этого, и Кейт подумала, что, возможно, ей следует спросить его прямо, не хочет ли он об этом поговорить.

Когда лебеди скрылись в тени дерева, она осторожно произнесла:

— Мне очень жаль, что ты был так несчастен, Ноа.

— Что поделаешь? Такова жизнь. — Резко поднявшись, он посмотрел в сторону их лагеря. — Кажется, Стив закончил мыть посуду. Думаю, он уже лег спать.

Кейт тоже встала. Вот и все. Их дружеский разговор был закончен. Обсуждение личной жизни Ноа выходило за рамки дружбы. Это было не так безопасно, как обмениваться воспоминаниями о родителях.

Вновь проследив за направлением его взгляда, она увидела красноватое мерцание тлеющих угольков в костре, лежащего рядом Стива, треугольные очертания маленькой палатки, в которой спали они с Лив, и грузовик. Чуть подальше на заборе из колючей проволоки висели постиранные джинсы.

Эта небольшая сцена согрела душу Кейт. Она начала получать удовольствие от простого образа жизни. Она привыкла вставать на рассвете и отдыхать во время полуденной жары. Ей нравилась трескотня сорок и запах жаренного на костре хлеба.

Она знала, что это не может длиться вечно. Скоро они прибудут в Рому, продадут скот, и ей придется возвращаться в Англию.

Не желая думать об этом, Кейт повернулась лицом к Ноа.

— Спокойной ночи, — еле слышно прошептала она.

К ее удивлению, он взял ее за локоть, наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо за все, Кейт.

Когда его губы коснулись ее кожи, по ее телу пробежала приятная дрожь, и она затаила дыхание, ожидая, что Ноа сейчас отстранится. Но он этого не сделал.

Внезапно внутри Кейт зародилась боль желания, слаще и сильнее которой она никогда не испытывала. Даже не успев подумать о правильности происходящего и о последствиях своего поступка, она обхватила Ноа за шею и поцеловала.

Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, но, пока нежность не успела превратиться в безудержную страсть, Ноа отстранился. — Кейт… милая Кейт.

Нет!

Сожаление, прозвучавшее в его голосе, пробудило в Кейт волну отчаяния. Ее колени подкосились, и она, упав ему на грудь, зарылась лицом в его рубашку, чтобы скрыть слезы. Как она могла дважды совершить одну и ту же ошибку? Что мог подумать Ноа? Это было так похоже на то, что произошло девять лет назад.

Его губы нежно коснулись ее щеки.

— Прости меня, — всхлипывала она. — Я знаю, что ты не хотел…

— Тише. Это был всего лишь поцелуй. — Он прижал ее голову к своему плечу. Его пальцы запутались в ее волосах, губы прижались к ее лбу. Затем из его груди вырвался стон, и все его тело содрогнулось.

К сожалению, Кейт знала, что означал этот стон. Как бы Ноа ни желал ее, он не мог ее любить. Его сердце разбито, и единственная любовь, которая в нем осталась, принадлежала его дочери. Там не было места для чувств к англичанке, которая без приглашения ворвалась в его жизнь.

Собравшись сдухом, она отстранилась и побрела к палатке. В следующую секунду Ноа настиг ее и взял под руку.

— Луна скрылась за облаками. Я не хочу, чтобы ты упала.

Внезапно Кейт почувствовала себя опустошенной. Она боялась, что на этот раз ни время, ни расстояние не помогут ей забыть Ноа.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Увидев на следующий день лицо Ноа, Кейт поняла: что-то не так. Когда он пришел в лагерь, его голова была опущена, брови сдвинуты, губы плотно сжаты. Не сказав ни слова ни ей, ни Лив, он пошел прямо к грузовику, достал оттуда карту маршрутов дня и, сев в тени куста, принялся внимательно ее изучать.

Наконец он поднял голову и, уставившись в одну точку, покачал головой.

— Какие-то проблемы? — спросила Кейт. Поднявшись, он сложил и убрал карту.

— В скважине нет воды. Похоже, насос заржавел, и я не смогу его починить.

Это означало, что скоту будет негде напиться.

— Я рассчитывал на эту скважину. — Сняв шляпу, он вытер рукавом рубашки пот со лба. — До Гиджи-Крик воды не будет, а это в двух днях отсюда.