— Она ведь говорила мне. — Тед мрачно рассмеялся, запустив в волосы пятерню. — Она говорила, а я ей не поверил. Нет, Карри все-таки большая умница!

Глава восьмая

Что мне было сказать. Я чувствовал себя палачом. Вивисектором. Малость потерпи, будет совсем не больно…

— Тед, — начал я со всей доступной мне деликатностью. — Она такая важная. Меня огорчает, что восемнадцатилетняя девушка держится, словно ей сорок пять.

При всем своем упрямстве Тед вынужден был согласиться.

— Карри не всегда такая. Я помогаю ей как могу. Но в детстве ей пришлось хлебнуть немало горя. Да ведь и всем нам, верно?

Он сделал попытку рассмеяться.

— Мне помнится, на аукционе ты что-то говорил о трудностях в семье.

Он тут же занервничал.

— Послушайте, мистер Эшер, все эти расспросы никуда не ведут. Не надо ворошить угли в чужом очаге. До добра это не доводит.

— Может быть, Карри стоило бы призадуматься над этим, прежде чем она на пару с Джоном Сполдингом устроила на людях такой спектакль.

— Ну, она вышла из себя. — Тед взял с земли пригоршню камешков и принялся по одному подбрасывать их в воздух. — Он ужасно обращался с нею, когда она была маленькой.

Я представил себе лицо Карри, вспомнил ее стычку со сводным братом.

— А разве она в той ссоре не упомянула какую-то женщину?

Да, так оно и было — и сейчас сразу же выплыло на поверхность. «Почему вам с Люсиндой просто не признать, что у вас кончились деньги?»

Мне даже не пришлось произносить это вслух. Тед уже вспомнил эти слова — и воспоминание его явно не обрадовало.

— Люсинда — мать Джона. Я никогда с ней не виделся. Знаю о ней только со слов Карри. У Джона есть и родная младшая сестра. Ее зовут Коринной. Они все живут в окрестностях Шорт-Крика, к северу от Большого каньона. Их дом когда-то принадлежал Джулиану Сполдингу. Карри привыкла…

Тед резко и отчаянно затормозил.

— Ну, так?

— Да нет, проехали. — Он поднялся с места. — Я нужен профессору. — Он привязал альпинистскую веревку к брючному ремню. — Послушайте, мистер Эшер, мне действительно хотелось бы рассказать вам об отце побольше. Я понимаю: вам кажется, будто вы совершаете своего рода благодеяние.

— Ну, не так уж я благороден. Иногда мною движут предельно низменные мотивы.

Я решил надавить на него посильнее. Почему Теда так раздражала любая колючка на фамильном древе Сполдингов?

— Там идет настоящая война, черт бы их всех побрал! — вырвалось у него. — Джон с Люсиндой всегда и во всем заодно. Они не принимают Маргарет, мать Карри. А ведь сама Маргарет никогда не причиняла им никаких неприятностей. Она настоящая дама.

— И куда моложе Люсинды, должно быть.

— Да… — Тед поморгал, словно мой полувопрос внезапно сбил его с толку. — Да, конечно. Люсинде сейчас уже, должно быть, все семьдесят.

— Значит, прошло достаточно времени, чтобы перестать сокрушаться по уведенному мужу. В конце концов, и сама Карри уже взрослая женщина…

Взрослая женщина, которая в детстве претерпела надругательство со стороны сводного брата. Какого рода надругательство? И почему после выходки Джона Сполдинга на торгах я не задал себе достаточно очевидный вопрос? Каким образом Карри и Джон ухитрились когда-то быть прихожанами одной и той же мормонской церкви? Членами одной и той же общины?

До меня начало кое-что доходить. Тед понял это по моему лицу, он вновь подсел ко мне, во всей его повадке появилось сейчас что-то заискивающее.

— Мистер Эшер, давайте заключим джентльменское соглашение. Я не передам Карри о нашем разговоре, если вы тоже будете держать язык за зубами.

— О Господи! Ничего удивительного, что вы оба ведете себя с такой скрытностью. И как долго Джулиан Сполдинг прожил в браке с двумя женщинами сразу?

— Всю жизнь. Он и сейчас женат на обеих.

— Но это ведь противозаконно. Даже по законам штата Юга.

— А все равно здесь это случается сплошь и рядом. Маргарет и Джулиан не расписаны официально, но в глазах Господа Бога это не мешает им быть мужем и женой.

Тед произнес это с большой гордостью, как отличник на уроке по прикладной полигамии.

— Ты говоришь так, словно и сам уверовал в это.

Он перешел в оборону.

— Возможно. Я до сих пор читаю молитвы и осеняю себя крестным знаменьем. Хотя, честно говоря, и сам не знаю, верую или нет.

И как продавец в религиозном супермаркете, Тед разъяснил мне превосходные качества только что полученного товара. Поведал о том, что Джулиану Сполдингу и его единоверцам сам Господь Бог велел брать в жены не одну женщину, а сразу двух.

— Возможно, вам это покажется странноватым, но одно могу сказать: отец Карри вовсе не бабник. — Он горько улыбнулся. — Я наблюдал за своим отцом достаточно, чтобы прочувствовать разницу.

Наверное, мне надо было вступиться за Элио, но Тед относительно него не ошибался. И я прекрасно знал это.

Карри уже сумела создать семейный портрет клана Сполдингов, как уверил меня Тед, хотя портрет этот, на мой вкус, больше напоминал рекламную фотографию. Молодой Джулиан в роли героического миссионера, да не где-нибудь, а в Берлине, причем непосредственно перед нацистским переворотом, рискуя навлечь на себя гнев всего Кворума из двенадцати апостолов, увозит в Землю Обетованную последнюю новообращенную, которая, к тому же, обладает весьма двусмысленной репутацией, о чем всем известно уже тогда. Но Люсинда решительно покончила с дурным прошлым, стала добродетельной матроной и принялась вместе с Джулианом воспитывать детей и выращивать крупный рогатый скот в Шорт-Крике.

— И тут появляется Маргарет, — не без смущения пробормотал Тед, любуясь все новыми комбинациями света и тени, возникающими у нас на глазах в скудной здешней листве. — Джулиану хотелось, чтобы они жили все вместе. Думаю, Люсинде такого было просто не вынести.

В тот год, когда Лоррен занималась историей Китая, она рассказала мне, как выглядит иероглиф, обозначающий печаль, — две женщины под одной крышей.

— Люсинда никак не могла понять, что Джулиан по-прежнему любит ее и ее детей, — сказал меж тем Тед. — Единственное, что она воспринимала, что ее муж полюбил другую.

— А она не пробовала остановить его? Ведь власти в этом случае встали бы на ее сторону?

— Мне кажется, она грозила ему этим, причем не раз и не два. — Сдержанный смешок, легкое покачивание головой. — Но вы его не знаете, этого старика, мистер Эшер. Если уж он что решил, переубедить его труднее, чем Моисея или Авраама.

— Выходит, он настоял на своем?

— Люсинда пробовала самые разные трюки. Она перешла к реформированным мормонам — знаете, это такая секта из Миссури, у них запрещено двоеженство. Она травила Джулиана и гонялась за ним, пока он с Маргарет не перебрался в Солт-Лейк. И все равно, Джулиан время от времени ездит к ним в Шорт-Крик — и Люсинда по-прежнему принимает его.

На фоне алой скалы, немного похожая на муравья, из раскопочной ямы выбралась Карри. Тед радостно кивнул ей.

— Может быть, теперь, мистер Эшер, вам станет понятней, почему она относится к людям несколько настороженно.

Любовь сделала Теда великим мастером говорить приуменьшениями.

— А матери своей ты это все рассказал?

— Нет. — Он насупился. — У нее сейчас и без того забот хватает.

— Смотри, Тед. Так ты будешь ждать подходящей минуты аж до Страшного суда.

— Решать это мне! — Он так рассердился, что я почти физически почувствовал возникшее в воздухе силовое поле. — Если вы не проболтаетесь, когда в следующий раз полезете ей под юбку.

Тед спрятал лицо, зарывшись им в большие неуклюжие руки.

— Какая глупость! — Сконфуженные бормотания доносились, казалось, из самой глубины его груди. — Я это не серьезно. — Новая пауза. — Хотя нет, серьезно. Но все равно, какая глупость!

Не глупость, а забегание вперед, — сказал бы я, — причем взрывоопасное; вольно или невольно, Тед открыл дверь порохового погреба. И нечего делать вид, будто я сам не замечаю того, что назревает.