Километры набегали на километры, и вот на придорожной вывеске белыми буквами оказалось выведено название города — Луневиль.

— Молись, чтобы заправку не закрыли на ночь, — сказал Элио.

Город, казалось, готовился к воздушной бомбардировке — настолько здесь было безжизненно и темно.

— Мне это не нравится, Карл.

Но все же они отыскали какую-то старую таверну с бензоколонкой у входа. Владелец — или им только показалось, что он немного нервничает? — вручную закачал горючее в стеклянную емкость, а оттуда в бензобак лимузина. Чуть больше ста литров. Должно быть, беспокоился, не удерет ли Элио, не расплатившись.

Они выехали из города, так никем и не потревоженные, хотя на всякий случай придерживались здешних ограничений на скорость. Полицейских вроде бы не было. Королевский лимузин мягко перевалил через последнюю гряду холмов Вог, покатил по долине Мозеля и наконец повернул по направлению к Саару. Гривен сверял маршрут с запечатленной у него в сознании картой. Следующая остановка — в Сарребурге, там можно будет поесть и, может быть, малость поспать…

Но тут окрестности дороги претерпели последнюю метаморфозу, почва по обе стороны побежала ровная, — и все эти робкие, но заманчивые мечты как ветром сдуло. Оранжевые и алые огни замигали с крыш одной… двух… трех… четырех в общей сложности полицейских машин. Здесь были и другие машины; одна из них — марки «Бугатти»… люди выстроились в линию, столпившись за мощным деревянным барьером, перегородившим дорогу. Послышались малоприятные звуки — мелкие шаги из глубины толпы в первые ряды, стук тростей и дубинок, лязг передергиваемых затворов, голоса в мегафон, требующие остановиться, выйти из машины, поднять руки, никто вас не убьет, это гарантировано…

Но Элио не поверил им на слово. Лицо его оставалось совершенно невозмутимым. Маленький слоник помчался вперед, прямо на толпу с разинутыми ртами, прямо на барьер.

В последний момент королевский лимузин, совершив дикий прыжок, свернул на обочину, огромные передние колеса взмыли в воздух и зависли над… чем? Тьма, сиденья трясутся так, словно хотят катапультировать седоков. Интересно, понравилось бы Люсинде такое зрелище? Или многочасовое сидение в зале кинотеатра отполировало его ягодицы, придав им крепость бронзы? И вот все четыре колеса одновременно ударились о землю (и Гривен чуть не откусил себе язык), уперлись в твердую почву, швырнув их на какие-то камни, куда-то к обдирающей кожу с их тел сосне.

Элио издал клич, вовсе не победный, руль завертелся у него в руках. Королевский лимузин, оставляя за собой борозду, которая могла бы поспорить с тракторной, помчался своей дорогой, а за плечами у них кривились изумленные лица и раздавались недоуменные возгласы. Еще один, уже последний, поворот — и они вновь очутились на шоссе и покатили с такой легкостью, что минувший эпизод мог показаться всего лишь галлюцинацией.

К несчастью, полиция придерживалась на сей счет другого мнения. У них за спиной, возле барьера, который они объехали полем, толпа зашевелилась тысяченожкой, завыли сирены, из облака поднявшейся пыли вдогонку им бросились лучи прожекторов. Один из зевак — или из участников засады? — отделился от остальных и, вскочив в машину, бросился в погоню. Маленький гоночный «Бугатти» — Гривену в свете щербатой луны был виден силуэт машины и даже фигурка гонщика, сгорбившегося за рулем. Гонщик был в очках, его волосы развевались на ветру. Сам Патрон? Маловероятно, конечно, но и все события этой ночи перехлестывали через любую вероятностную кривую.

Лимузин выжимал из себя все, что мог, но маленькая машина неуклонно выскакивала из-за каждого поворота. Малютка-пони по сравнению с гигантским жеребцом. Но вот мимо пронесся дорожный указатель «Сарребург — 10 км», а сразу за ним — развилка двух дорог, одна из которых — государственное шоссе — тянулась блаженно прямо, что позволило Элио развить настолько сумасшедшую скорость, что белые поперечные полосы слились в сплошное белое пятно.

Неужели второй, маленький, «Бугатти» и машины, мчащиеся следом за ним, сбавляют ход или просто-напросто отстают? Нет, решил Гривен, они всего лишь перенеслись в другое измерение, из которого преследователи кажутся им поспешающими со скоростью улитки.

Но Элио отказывался осознать, что погоня прекращена. Глядя вперед стеклянным взглядом, он мчался в Сарребург на сумасшедшей скорости, не убирая руку с клаксона, сдвоенные трубы которого подняли невероятный шум, когда лимузин дважды пронесся кругом по городской площади. Сжав руки в кулаки, он бешено погрозил уже невидимым преследователям.

— Видал, Карл? Им это понравилось!

Он улыбнулся, дернул головой в сторону, и тут впервые дало о себе знать приобретение, полученное в ходе безумной гонки. На голове у Элио, возле правого виска, черными и фиолетовыми красками расцветала шишка величиной с голубиное яйцо.

Барьер на дороге, вот где это должно было случиться. Этот прыжок, этот полет по воздуху — и форсированная посадка. Элио, казалось, сейчас тоже впервые заметил, что с ним произошло. И вид у него при этом был удивленный.

— Да все в порядке! Я абсолютно… — И он рухнул на руль как раз в тот момент, когда они проезжали по главной улице города.

Гривен начал судорожно отпихивать его руки и ноги, перехватывая ручки и педали управления, и в конце концов ему удалось остановить машину — «Бугатти» въехал на тротуар, длинный капот замер всего в нескольких дюймах от стекла витрины.

Элио, по-прежнему не приходя в себя, откинулся на спинку сиденья. О Господи, он же практически ничего не весит! И даже стал как-то меньше, стал похож на тряпичную куклу. Гривен без малейшего напряжения мог бы отнести его к доктору, в больницу, даже не поморщившись. Но сирены полицейских машин опять взвыли, причем всего в нескольких кварталах отсюда.

Соединив перепутавшиеся проводки, Гривен вновь включил мотор, прежде чем здесь успела собраться толпа зевак. Он поехал по самым темным улицам города, по задворкам, среди каких-то лачуг, мимо свалки, и вот уже никакого Сарребурга больше не было, а впереди простиралась пыльная дорога. Вдалеке от городских огней Гривен обнаружил ручей, на берегу которого густой рощицей росло несколько деревьев. Здесь вполне можно было спрятаться. «Разбить лагерь». Что, в первую очередь, означало — перенести Элио на огромное заднее сиденье, обтянутое шелком и черной кожей. Здесь вполне хватало места, чтобы провести операцию на головном мозге, если бы Гривен, конечно, обладал соответствующей квалификацией.

— Не умирай, пожалуйста. Ты нужен мне. И Люсинде. — И, разумеется, он нужен посланцам Гитлера, которые едва ли обрадуются, обнаружив за рулем не того человека, которого они рассчитывали найти. Один раз за всю ночь Элио на мгновение пришел в себя и поднял голову.

— Карл! Мы все еще здесь? — Он слабо рассмеялся. — Карета из тыквы. И кучера с крысиными хвостами. Вот кто мы такие.

Утром Элио вроде бы взбодрился: он поднялся на ноги с таким видом, будто вот-вот отправится на рыбалку. Но тут же смертельно побледнел, пробормотал «о, Господи» и поневоле возвратился в горизонтальное положение.

— Не гони лошадей. И, пожалуйста, больше никаких прыжков.

Так что Гривен в конце концов уселся за руль и стал безраздельным владыкой королевского лимузина. Вождь человечества, или, по меньшей мере, человек — впервые за все время с тех пор, как умолк стрекот кинокамер. Конечно, он в какой-то степени испытывал радостное волнение, но предаваться своим чувствам было сейчас недосуг: надо ехать объездными дорогами, чтобы избежать очередной засады. К счастью, путь от Саара до Саррегеминеса оказался спокойным, хотя и не совсем безопасным. И вот они подъехали к немецкой границе. К вечеру Элио объявил, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы занять место на пассажирском сиденье.

Девять часов вечера. Время предпринять последние шаги согласно гитлеровской инструкции. Гривен по-прежнему сидел за рулем, его чувства обострились, как у любителя кокаина, когда он увидел за поворотом приземистое строение фермы, а за ней — высокий сарай.