— Как ты осмеливаешься так со мной говорить! — тихо ответил Ненри — и сам удивился опасным ноткам, в кои-то веки появившимся в его голосе.

Женщина смешалась, оглянулась на своих односельчан в поисках поддержки, но те все еще робели.

— Вы находитесь тут незаконно, — сказала она по-прежнему дерзко, хотя и не так уверенно, как раньше. — В эту деревню запрещено приходить всем, кроме…

— Ты обращаешься к старшему писцу Восточных Фив, — перебил Ненри. — Как тебя зовут, женщина?

— Ее зовут. Кхепура! — закричала связанная женщина с площадки.

— Будь ты проклята, Ханро! — забрызгала слюной толстуха.

— Тихо! — крикнул Ненри.

К его удивлению, толстуха замолчала. Ненри повернулся к той, кого звали Ханро, со словами:

— Освободите эту женщину. Немедленно. Если мой брат сказал, что он заберет ее отсюда, значит, у него были на то веские причины. Мы вместе с ней пойдем его искать.

— Благодарю вас, господин… Благодарю вас!

Поскольку никто из жителей деревни не двинулся, Ненри сам пошел вперед, чтобы развязать Ханро, но Кхепура, обезумев от ярости, отчаянно огляделась и внезапно нагнулась, чтобы схватить с дорожки камень. Она с воплем швырнула камень в женщину на площадке. Камень ударил Ханро по голове со стуком, который эхом отдался в ущелье, и женщина на землю, как марионетка, чья веревочки были внезапно перерезаны. Кровь потекла по ее волосам.

Ненри был от нее уже так близко, что кровь забрызгала его лицо и плащ. Он слегка ошеломленно повернулся, глядя в плоские, невыразительные лица селян. Их глаза были жесткими и полными исступленной ненависти. Писец готов был наброситься на них с руганью, но захлопнул рот при виде их бесчувственных лиц. Он инстинктивно понял, что его собственная жизнь тоже теперь поставлена на кон. Ненри беспомощно наблюдал, как жители деревни подбирают с земли камни.

Ханро, шатаясь, встала на ноги и оглядела селян. Потом приблизилась к одному из мужчин.

— Аафат? — спросила она недоверчиво. — Ты готов сделать это со мной? После того, чем мы были друг для друга?

Мужчина неловко посмотрел на землю. Но жена его внезапно взъярилась и бросила следующий камень. Он попал Ханро в плечо.

— Вы не можете так поступить, — пробормотана Ханро. — Это нечестно!

Камни посыпались на нее со всех сторон, как град. Отвратительный стук попадающих в цель камней, разбивающихся о кость и плоть, наполнил ущелье. Высокая женщина упала и больше не двигалась. Селяне бросали камни до тех пор, пока ее тело не превратилось в неузнаваемое месиво. В конце концов, женщина оказалась наполовину похороненной под камнями.

Ненри в ужасе смотрел на все это, ожидая, что жители деревни теперь повернулся против него. Но хищный блеск в их глазах погас. Даже не взглянув на него, люди повернулись и потянулись к северным воротам деревни. Они казались странно сонными и заторможенным, будто не замечали ничего вокруг.

Писец стоял посреди рассасывающейся толпы, из горла его рвались истерические полувсхлипы. Ои смотрел в лица людей, но сам словно стал для них невидимкой. Какую бы угрозу, исходящую от властей, он собою ни представлял, на него просто не обращали внимания. Когда все исчезли в деревне, ворота закрылись, и Ненри услышал, как засовы вдвинули в пазы.

Этот звук словно освободил его, дав силу шевельнуться. Ненри почувствовал, как в его глотке поднимается желчь. Ему надо убраться отсюда! Весь его мир… вообще-то, даже весь Египет — перевернулся вверх дном.

«Но что же случилось, что заставило всеобщую ярость внезапно вырваться наружу?» — подумал он.

Сначала его жена, а теперь — люди этой отдаленной деревни?

Ненри бежал, даже не замечая, что забрался глубоко в Великое Место. Он то приближался, то удалялся от торчащих скал, следуя изгибам тропы, пролегающей высоко над долиной. Так он мог бы добежать до самой Западной пустыни, если бы не два черных меджая, которые перехватили его, когда он вылетел из-за валуна. Попрочнее упершись ногами, меджаи поймали его за руки, когда писец пробегал мимо.

Увидев, что на шее Ненри висит знак восточного градоправителя меджаи не арестовали его немедленно за незаконное вторжение в Великое Место и не погнали куда-нибудь тычками копий. Вместо этого они позволили писцу выпалить свою историю — как он пришел из Восточных Фив всего час назад и увидел, как женщину до смерти забили камнями в деревне строителей гробниц, куда он пришел всего лишь затем, чтобы справиться о своем брате, находящемся в ужасной опасности, а брата этого зовут Семеркет…

— Семеркет? — перебил меджай Квар, уставившись на человека, чье лицо, полное пугающих тиков и подергиваний, и вправду было пародией на лицо его друга.

— Я должен его предупредить! — взмолился странный человек.

— Насчет чего?

Ненри заморгал. Должен ли он довериться этим людям? Может, они тоже вовлечены в заговор, который угрожает жизни Семеркета. В конце концов, он почувствовал, что может сказать им правду — просто потому, что они были меджаями и чернокожими.

— Ему угрожает царица Тийя, — сказал Ненри. — Это как- то связано с тем, что он здесь обнаружил. Сегодня Тийя собирается его убить. Я должен предупредить его.

Квар обратился к другому меджаю:

— Тос, ступай в казармы и скажи сотнику, что надо собрать людей и отправиться в Место Правды. Посмотреть, что там случилось. Если они решили взять дело в свои руки…

— Слишком поздно, — пробормотал Ненри. — Слишком поздно.

— А ты, Квар? — спросил Тос.

— Я собираюсь пойти с этим человеком в храм Диамет. Если против Семеркета составлен заговор из-за того, что он знает, следующими в очереди будем мы.

Квар схватил Ненри за руку. Они быстро зашагали вниз по усыпанной обломками известняка тропе туда, где находился храм, и тут на них внезапно налетел неистовый порыв ветра. Воин понюхал воздух и обеспокоено посмотрел на запад. Черный шлейф облаков висел над краем Великого Места.

Вспышка далекой розовой молнии бесшумно вонзилась в скалы позади них, высветила все в мягком контрасте. Нигде, кроме пустыни вокруг Великого Места, не бывает больше молний такого цвета, объяснил Квар молчаливому оцепенелому Ненри.

— Но она может убить тебя столь же быстро, как и любая другая молния, — объяснил он.

Меджай держал копье так, чтобы медный наконечник был повернут к земле.

Они достигли гребня утеса, и писец уставился вперед, на голубую полоску — далекий Нил. Ужас того, что он только что видел, наконец-то настиг его, он начал неудержимо дрожать. Стена ветра ударила их в грудь. Завернувшись в плащи, преследуемые резким запахом надвигающейся бури. Квар и Ненри быстро пошли вниз по тропе, которая вела к великому храму Диамет.

Он быстро всплыл на поверхность лагуны. Его вырвало попавшей в легкие водой, он втянул в себя сырой воздух. Хотя воздух полоснул, как холодный огонь, он набрал его в грудь столько, сколько смог. Только потом Семеркет открыл глаза.

Первой его реакцией была паника. Он стал слепо бороться, все еще чувствуя сжимающие его руки Ассаи. Но вокруг его ног обмотались только влажные стебли. Ассаи здесь не было. Семеркет глотнул еще воздуха и снова погрузился, осматриваясь по сторонам, ожидая, что в любой миг силуэт чернокожего угрожающе обрисуется в зеленой воде. Но вода не открыла ничего. Дознаватель остался один.

Всплыв и снова набрав воздуху в грудь, он проплыл на несколько локтей вниз до старой лодки, запутавшейся в подводных зарослях. Ассаи поймал за шею его охотничий наряд из льняной ткани, прочно застрявший в зубцах обломанных кедровых досок корпуса лодки. Любимец Пентаура неистово крутился и изворачивался, полосуя ткань изогнутым ножом. Он был в такой панике, что движения стали неловкими, и вода быстро краснела от ран, которые он наносил сам себе. И все равно лодка не отпускала его.

Ассаи бросил на Семеркета отчаянный умоляющий взгляд. Борясь со всеми своими инстинктами, чиновник в ужасе наблюдал, как перед ним медленно тонет человек. Движения чернокожего стали более дикими, его глаза выпучились. В конце концов, дознаватель услышал булькающий вопль беспредельной ярости, когда чернокожий выдохнул в последний раз. Не в силах больше смотреть на его предсмертную борьбу, Семеркет поплыл к поверхности воды.